Шум резко прекратился, дав ответ и на этот его вопрос.

– Мы уже сутки торчим в этом подвале, – не успев отреагировать на исчезновение шума чрезмерно громко сказал Рыжий, и уже тише добавил: Мне это надоело. Я, конечно, привык к подземельям и не мне жаловаться, но все же. Голос рыжего выдал в нем уроженца Земли. –

– Пат, я разделяю твоё негодование по поводу отсутствия мини бара и горячей воды. Но в сложившейся ситуации, – у брюнета тоже акцент, но странный, не тиранский.

– Какая еще ситуация?! Это, слово из четырех букв, а не ситуация! – Рыжий даже подпрыгнул от переполнявших его чувств, однако Брюнет, не обращая никакого внимания, прежним спокойным тоном продолжил:

– Согласен надо выбираться, но куда? Нас сейчас наверняка разыскивает вся полиция и военные планеты…

– И всё из-за твоего грёбаного антиквариата, видишь ли ему трудно время на коммуникаторе посмотреть!

– Пат, блин, это подарок Ольги.

– Знаю, вот и держи его в сейфе, – выплёскивая свою последнюю ярость, Рыжий смачно плюнул на пол. На время повисла тишина. Пат скрылся в темноте, а Брюнет, потрогав что-то на своем левом запястье, задумчиво произнес:

– Возможно ты и прав, не стоило мне брать их с собой, – тут он повернулся к Здоровяку: Сколько у нас пищевых капсул?

– Двадцать две, – коротко ответил тот, но к его удивлению, без всякого акцента.

– Это на четыре дня, – задумчиво начал Брюнет, а Пат из темноты перебил: Пять, Серёга, пять дней. Ты в школе учился или как? двадцать две таблетки на троих будет по семь на брата.

– Учился, а ты, видимо, нет. Нас не трое, а четверо, – Сергей кивнул в его сторону.

– Кстати, Серёга, объясни мне на кой мы его взяли? – Пат снова появился в неровном свете коммуникатора: Игорёк, ты не помнишь зачем схватил бедного парня? Может хотел схомячить? Мне тогда показалось, что ты вообще ничего не соображаешь, впрочем, как и всегда.

– Когда захочу, я лучше закушу тобой, – словно прорычал своим басом здоровяк, делая вид, что встаёт: Вот сейчас я достаточно проголодался.

– Не приближайся ко мне, ты – серийный любитель кладбищ, – Пат замахал руками, словно защищаясь.

– Бросайте паясничать, – Сергей тоже поднялся на ноги, – Игорь, еще раз, где точка эвакуации?

– На другом конце этой грёбаной планеты, 4000 километров по прямой, – ответил за того Пат: И это если рыть через центр. Игорёк, почему так близко? Может, стоило сделать ее сразу на Земле?

– это тихое, спокойное место, – Игорь не обратил на язвительный тон никакого внимания: Глухомань. Куда проще взлетать оттуда, чем посреди мегаполиса.

– Серёг, я бы на твоем месте проверил смету, наверняка по ней с нами путешествует целая армия охраны. И спрашивается где они сейчас, – Пат сложил руки рупором и громко позвал:

– Ау, ребята, вы где?

– Ты и проверишь, тем более у тебя такие математические способности, а пока лучше предложи, как нам добраться до точки. Копать не предлагай.

– Почему я? Пусть Игорёк предложит или он только головы отворачивать умеет?

– Необходимо переждать, дней пять как минимум. Затем выйдем на нашего связного. Он все организует, – ответил тот, не реагируя на выпад.

Он, словно губка впитывал информацию. Если это всё не утка, то эти терранцы не из простых. Игорь, по всему телохранитель. отсюда и запас энергокапсул, и осведомленность о путях отхода, причем таких, что дело идет о очень важных персонах. Вернее, одной персоне. Это, без сомнения, Сергей. А вот, кто такой этот рыжий не ясно.

– Где? Здесь? Может проще позвонить ему! – взвился Пат.

– Звонки исключены, только личный контакт. Здесь оставаться опасно, рано или поздно кто-нибудь может прийти, – пробасил здоровяк: К тому же, наш приятель здесь долго не протянет. Судя по швам, у него было проникающее в живот. Здесь слишком влажно, его били. Может развиться перитонит.

– Так пошли, – Пат рассмеялся. – До первого датчика контроля. В этом свободном альянсе они на каждом шагу. И куда мы пойдем?

Снова все замолчали. Этой паузы ему хватило, чтобы сделать свой выбор.

– У меня есть подходящее место, – прохрипел он Тихим голосом.

Столичная агломерация, местоположение неизвестно

18 сентября, 23:00

Одинокий левитирующий светодиод над столом освещал накладные бедра и грудь, голову-маску с рыжим париком аккуратно разложенные на стеллаже рядом с другими личинами. Смотрелась голова до жути живо, но он, сидя в позе лотоса и глядя на неё в упор, ничего не замечал, сосредоточившись на набиравшим скорость потоке мыслей.

Дыхание – поверхностное и ровное, глаза полуприкрыты. Мысли о семье, жене и внуке отправлены в дальний угол сознания, они отвлекают, мешая оценить, принять правильное решение.

Нейтрализовать путч. Цель трудная, но выполнимая, ведь трудная от слова труд, а без труда не выловить и рыбки из пруда. Любимые поговорки вновь проникли в его рассуждения. Губы тронула легкая улыбка, теперь этот поток будет не остановить. Иногда, он начинал опасаться, что когда-нибудь станет рассуждать и общаться одними пословицами и поговорками. Что же, хочешь быть на высоте, иди в гору. Но каким путем? На данный момент у него два десятка вариантов действий, но девяносто процентов из них либо очень рискованны, либо почти невыполнимы. Такая игра не стоит свеч. Катастрофически не хватает информации и ресурсов. Последнего особенно. Несколько тысяч не остановят машину Корпуса, даже если они – опытные профессионалы. Ах, если бы удалось выйти на контакт с флотом. Хотя, что толку если флот, предпочтет иметь дело с армейскими? Поток мыслей начал ускоряться. Флот не пойдет на мировую с Корпусом, большинство офицеров – это члены или выходцы из Железного Легиона, а закостенелость высших офицеров флота такова, что о ней сочиняют анекдоты.

Негромко пискнул коммуникатор, он медленно приоткрыл глаза. Не меняя позы, развернул галоэкран, вызов был по закрытому каналу экстренной связи, код абонента незнаком. База данных с секундной заминкой выдала владельца номера, лейтенант Черч Сорокин. Этого оперативника Сильвестр он числил в потерях.

Или, возможно, это не он. Армейская СБ расколола Сорокина и с помощью полученной информации пытается выйти на него? Или Сильвестр ошиблась, и он изначально двойной агент?

Отключив свет, он принял вызов. На экране возникла жилая комната. Кровать стол, на окне ставни. Где это он? Сорокин выглядел изможденным. Похудел, осунулся, прежде всегда идеальная шевелюра растрёпана, силиконовая медицинская накладка на правом ухе. Пытали?

– Кто здесь? – лейтенант не видел собеседника, лишь темноту.

– Что случилось на базе 39-48? Как вам удалось выбраться?

– Это была часть заговора по захвату власти и изменения государственного строя. Действиями на базе руководил генерал Хольц. Меня намеренно ввели в заблуждение о его масштабе и позволили отправить соответствующее сообщение. После, по личному приказу Хольца должны были расстрелять.

Что же пока ничего нового. Всё это он теперь, постфактум, прекрасно знал сам и если это игра армейской СБ, то с наживкой они пожадничали. Как говориться, выбирай удилище по лову, а крючок по рыбе.

– Но вы живы, лейтенант. Что помешало исполнить этот приказ? Или кто?

– Кто, – Сорокин, чуть скосил глаза в сторону, видимо в комнате присутствовал другой человек, а может и не один и потом твердо произнёс: Подполье. Террористы.

– Следи за языком, лейтенант. Мы предпочитаем называть себя борцами за истинную свободу, – раздался другой голоси на экране, оттеснив Сорокина появился новый собеседник, заставив порадоваться, что темнота скрыла его удивление. Эстебан Бабтиста, по прозвищу Голем. Очередной визитёр с того света.

– С воскрешением вас, Эстебан, – от неожиданности пришлось приложить усилия чтобы голос звучал ровно: Кажется, это наша первая очная встреча. Зачем вам понадобился мой сотрудник?

– Вот, конкретно он, скажу по чеснаку, мне совершенно не нужен. Даже наоборот, – осклабившись Голем, окончательно отодвинул лейтенанта: Судьба-злодейка вновь связала, а нужен был выход на вас, полковник.