На дорожке из-под тени кипарисов появилась фигура, Эмма чуть заметно повернула голову, чтобы рассмотреть кто это. Нет, не Эстерхази. Безобразно полная женщина, в ярко розовом, вызывающе облегающем платье. Она шла медленно, неловко переступая толстыми ногами на высоком тонком каблуке, то и дело утопавшем в гравии дорожки. Образ дополняли широкополая шляпа и семенившая рядом на поводке белая собачонка.

Роковая дама, интересно, что бы сказал МакИсл про такую красотку? Кажется, это у неё болонка. Карикатура на женщину, вот из-за таких, сексисты, вроде Эстерхази, все еще пытаются глядеть на нас свысока. Как он там сказал? Волос длинный – ум короткий.

Толстуха медленно подошла к лавке и бесцеремонно уставилась на нее почти бесцветными голубыми глазами, затем села рядом, подтянув ближе и затащив собачонку на колени.

Вот только этого мне не хватало. Вокруг множество пустующих лавок, но тебе нужно сесть именно сюда. осталось что бы она вздумала завести беседу. Они молча сидели с полминуты, пока женщина не произнесла неожиданно приятным контральто:

– Моя дорогая, сердечно прошу прощения, но этот саронг… Он вам, так к лицу. Подскажите, где вы его приобрели?

– Он сшит по индивидуальному заказу, – как можно холоднее ответила она, надеясь, что разговор на этом закончится. Но тема моды, по всей видимости, была лишь предлогом для начала беседы.

– Алхимия дорогая, какие неприятные события, вы не находите? – толстуха повернулась всем корпусом, воздух заполнил приторно сладкий аромат духов.

– Я стараюсь не вмешиваться в события и не обсуждать их, – враждебно произнесла Эмма и мрачно взглянув ей в глаза, отвернулась к озеру. Ненадолго наступила тишина, дама несколько раз глубоко вздохнула, но вскоре попыталась возобновить разговор:

– Очень тяжелые времена, моя дорогая. Вот, вчера вечером собираюсь я посетить мою подружку. Стеллу, она, знаете ли, живет всего лишь на противоположной стороне улицы, но из-за этого мерзкого комендантского часа я не смогла выйти даже из подъезда! Это, так ужасно…

Эмма молчала, не глядя на изливающую свои горести толстуху, той, впрочем, это не мешало:

– А сегодня я хотела заказать с курьером, для своей Бимбочки, – она погладила собачонку пухлой с массивным кольцом рукой, – корм, но мой поставщик, у которого я заказывала его последние семнадцать лет больше не работает. Дорогая моя, вы только не подумайте, что Бимбочке семнадцать, мы с ней молоды. У меня была другая собачка. Графчик – милейший пёсик, ах как он будил меня по утрам. Очень умный пёсик был. Так вот, о чем я?

– О поставщике корма, – сама, не заметив, она вступила в разговор безобидной толстухи.

– Да, да. Мой поставщик – милейший человек, – снова завела рассказ дама, – всегда делал мне персональную скидку и такие приятные комплименты. А вчера делаю звонок, чтобы сделать заказ, а в видеофоне появляется совершено незнакомый головорез из Армейского Корпуса и начинает меня допрашивать. Зачем я звоню, по какому делу. Представляете, этот наглец потребовал показать ему Бимбочку. А моего поставщика арестовали, он, видите ли, оказался членом Железного Легиона. Какой вздор. Это всё равно, что сказать, жаренные утки плохо плавают, – кодовая фраза-пароль прозвучала совсем неожиданно. Медленно повернув голову, она недоумевающе уставилась на роковую женщину. Та снова повторила: Я говорю, жаренные утки плохо плавают, моя дорогая. Разве не так? – и дотронувшись двумя пальцами до крупных горошин янтарных бус на шее, добавила уже голосом полковника Эстерхази, – Перестаньте пялиться на меня. Вам самой стоило бы лучше замаскироваться.

– Конечно, – Эмма отвернулась к озеру и произнесла отзыв: Хотя и странно, они же с яблоками, – и всё ещё растерянная попробовала оправдаться: Я не думала, что это необходимо. В такой степени…

– Это необходимо, моя дорогая, – Эстерхази-толстуха снова заговорила приятным контральто, – как вам наши изменения?

– Терпимо, армейская СБ совсем неповоротлива.

– Не их специфика. Впрочем, мы тоже не лучше, проворонили заговор у себя под носом. Они скоро освоятся и будет трудно, вам стоит заботиться о маскировке. Смены идентификационной метки аккаунта мало.

– Хорошо, а моя группа? Что с ними?

– Вы про моих племянников, моя дорогая? Грег, играет в песочнице, эти мальчишки Черч и Джо тоже вроде должны быть там. Пьер, вы же помните, болел, сейчас куда-то запропастился. Доктора ищут по всей больнице, – иносказательно ответил Эстерхази.

– Ясно, эти дурные мальчишки, – ей не удалось скрыть горечи в голосе.

–Не расстраивайтесь, моя дорогая, – толстуха погладила болонку, – вы молодая, как и моя Бимбочка, всё будет хорошо. У наших друзей есть проблема. Мало захватить планету, с которой нельзя улететь. Кленовые листья блокируют орбиту. И они и дубы в патовой ситуации. Одни не могут без планетарных баз, другие межпланетных перевозок. Ребята хотят встретится.

– Когда?

– Послезавтра. Здесь вы, дорогая, и поучаствуете, – Пухлая рука дотронулась до её ладони, оставив на ней маленький инфокристалл. – В составе группы переговорщиков будет ваш родственник, вы передадите ему это. Инструкции и все, что вам понадобиться в закладке 12-55. А мне уже пора. Я так рада была вас видеть.

Эстерхази-толстуха поднялся со скамейки. Она по привычке дёрнулась, чтобы встать, но он удержал, предусмотрительно положив ладонь на её плечо:

– Прекрасный саронг, прекрасный. Ах, как сегодня жарко.

– Да, а вы, очень заметная женщина.

– Спасибо, моя дорогая, – густо накрашенные губы расплылись в улыбке: Я люблю внимание мужчин, но этих грубиянов из Армейского Корпуса почему-то не привлекаю, – толстуха обиженно надула губы и в сопровождении своей болонки направилась прочь по дорожке. Эмма провожала её взглядом, пока толстая фигура в розовом платье не скрылась за деревьями.

– Откуда он взял собаку? – спросила она себя вслух и тут спохватилась: Ну, о чём я думаю? Я же хотела сказать, что выхожу из игры… Паршивая болонка отвлекла меня! Ладно, только одно последнее задание и всё, – Эмма взглянула на микроскопический инфокристалл на своей ладони.

Местоположение неизвестно

18 сентября, 13:05

Он пришел в себя, точно проснулся. Его не выбрасывало на поверхность сознания из пучин бреда, а плавно поднялся из его недр, словно сам решил: «С меня хватит». По привычке, не сразу открыл глаза, давая организму прийти в себя. В животе ныло, но не сильно. Послеоперационные коагулированные швы выдержали несколько ударов и всю тяжесть транспортировки, когда армейские выродки выдернули его с больничной койки, волоком потащив из госпиталя. Он плохо помнил этот момент – что-то кричал врач, визжали и охали медсестры, ругался офицер с наглым взглядом. Почему армейские ворвались в госпиталь? Где я сейчас.

Он осторожно приоткрыл глаза. Вокруг темнота, лишь поодаль слабо светится голубоватый огонек коммуникатора, едва выхватывая из темноты три фигуры. Мужчины, один к нему спиной, двое других – полубоком. Хорошо виден только один с худым курносым лицом и пышной огне-рыжей шевелюрой.

Не знаком, такой яркий типаж я бы запомнил.

– Хотите есть? – густым баском спросил остальных самый крупный, сидевший к нему спиной. Рыжий тихо ответил, но слов разобрать не получилось. В этот момент что-то совсем рядом, возможно за спиной, загудело и забурлило, всё заглушая. Полуприкрыв глаза, он словно смотрел галотрансляцию с выключенным звуком. Рыжий вскочил, начал ходить из стороны в сторону, импульсивно жестикулируя и что-то доказывая. А ещё жуя.

Значит, инопланетники. С Альянса или Терры? Впрочем, они не враги по крайней мере.

Очередной раз проходя мимо, Рыжий задел коммуникатор, подсветив лицо третьему, которого он узнал, этот был на улице возле госпиталя.

Да, именно он тогда просил о чём-то офицера. Затем резкий бросок кого-то, наверное, этого здоровяка, и солдаты начали валится на тротуар как кегли. Значит эти трое отбили меня у армейцев. Зачем и где же я сейчас? Темнота, мерный гул огромного механизма, теплый влажный воздух. Орбитальный шаттл?