– Не твое дело, – она открыла подъездную дверь. – Андрюше привет!

И скрылась в подъезде.

****

Полученную от Ларисы Валерьевны бутылку Семён распивать не стал. Хотел, но не стал. Преодолев соблазн напиться, он постучал в дверь сестры.

Соня вчера познакомилась в социальной сети со спортивным мужчиной, наверняка женатым. Общение складывалось хорошо и постепенно перешло на интимные темы. Он прислал ей фотку, сфотографировав себя в зеркале спортзала. Она всегда хотела мужчин, но этого хотела вдвойне. Фигура мускулистая, а вот лица не видать: верхняя половина не влезла в кадр, а нижнюю закрывал смартфон.

“Интересно, какой у него агрегат”.

Озабоченная дамочка как раз собиралась сфоткать для него свои сиськи, когда в дверь постучали.

– Кто-о-о?

– Ы-ы-я.

– Чего тебе, кретин? Отвали.

– О-от-хой.

Соня с досады запахнула халат. Сволочь, в молодости жить не давал и сейчас на мозги капает. Подошла к двери, отодвинула вправо защёлку, открыла.

– Чего тебе?

Дурачок протянул ей бутылку магарыча. Соня заинтересованно посмотрела на него.

– Это мне?

Филин радостно закивал головой. Соня хотела взять бутылку, но он резко убрал ее, спрятав за спиной. Сестра удивленно поглядела на брата.

– Чего?

– Ы-ы-ги.

– Чего, блин?

– Ы-ы-ги.

– Сиги?

Дурак закивал утвердительно. Ладно. Она достала пачку из кармана халата.

– Дам 5 сигарет. На кой они тебе, ты же не куришь?

Но Филин выхватил всю пачку.

– Эй, ты чё блин?

Он сунул ей в руки бутылку, развернулся и пошел.

Соня вернулась к виртуальному общению. Сфотографировала прелести. Отправила. Прочитала:

“Вау, я бы их потискал”.

Нимфоманка хихикнула.

“Потискай”.

“Когда?”

“Давай вечером. У тебя?”

“Да не вопрос”.

О, а он не женат.

“Пиши время и адрес”.

****

Зайдя на кухню, Фил достал булку хлеба, отрезал пару ломтиков, взял коробок спичек. Потом выпотрошил табак в кулек, изготовленный из газеты. И пошел.

На дорогу к лесу у него ушло полчаса, ещё минут 40 он добирался до места, где утром встретил волка. Было страшно. Он постоянно оглядывался, смотрел по сторонам, хоть и знал – зверь, если захочет, появится незамеченным.

Наконец показался пенек. Тот самый. Филин увидел на его поверхности след, оставленный ножом. Дурачок опустился на колени, с благоговением провел ладонью по поверхности пенька. Достал подношения и аккуратно положил на пенек: табак, спички, хлеб.

– Уолх, пъ-ом-мо-хи бъ-ох. По-жа-лста, пъ-ом-мо-хи.

****

Матвей дожидался Марину, сидя на лавочке. Погода могла поменяться, и Секач переоделся в джинсы. На голове джинсовая кепка.

Когда девушка подъехала, он слушал музыку. Матвей встал, подошёл, сел в машину.

– Привет ещё раз, – произнесла она, наклонившись и поцеловав его в щеку.

– Привет, – сказал он принюхиваясь к ней. – Как прошел день?

– Довольно хорошо. На работе все запланированное успела, потренировались, наорала на Стаса, – девушка рассмеялась.

Матвей улыбнулся. Марина остановилась на перекрестке, пропуская встречную машину, потом свернула налево.

– Отношения выяснять приходил?

– Наверное. Не знаю. Я не стала с ним разговаривать. Ты чем занимался?

– Да ничем большей частью. А кем ты работаешь? Если не секрет.

– Бухгалтером, – улыбнулась она. – У меня ИП, в основном на аутсорсе зарабатываю.

– Мм, я думал ты мастер маникюра или что-то в этом роде.

– Знаешь, я раньше этого и хотела. Думала заработать, купить бизнес. Для этого и пошла вэбкам-моделью работать. Первые деньги вкладывала в себя. Сделала грудь, набрала кучу сексуального белья, всякие штуки для эфира, камеру там, свет, микрофон. В общем, развивалась, – девушка рассмеялась.

– И что помешало купить бизнес? Не накопила?

– Интерес потеряла. И вот теперь я бухгалтер с классными силиконовыми сиськами.

Улыбнулась, но Матвею показалось, что улыбка эта выражает скорее грусть, чем радость.

– Не жалей о прошлом, это бесполезное занятие. К тому же, прошлое сформировало нас, согласись!

Марина согласилась.

– Ты тоже думаешь, что создан чередой событий прошлого? – спросила она, паркуюсь у парка.

Матвей отстегнул ремень.

– Возможно.

– А тюрьма? Она на тебя повлияла?

– Нет. В тюрьме я был при делах, но звёзд с небес не хватал. Я гордился службой в армии, жил мужиком. Там нужно чем-то заниматься, сечешь? Идейность и приверженность к тем традициям я воспринимал, как должное.

– И решал всякие вопросы, принимал важные решения?

– Очень редко. Большей частью я просто старался быть полезным. Помню случай, который произошел в камере для осужденных…

****

Осуждённые сидели в шесть-девять как раз под восемь-пять. Оказавшись здесь после суда, Матвей словно в другую комнату перешёл – прежние домочадцы под боком, из нынешних многих знает по общению.

Шесть-девять была котловой хатой. Здесь собирали на транзит, выдавали насущное уходящим на этап за “светофор”. За всем этим смотрел Антон Карп. Он двигался ночью, когда тюрьма на ушах. Днём отдыхал, и Секач оставался вместо него.

Однажды “броня” открылась, и зашёл человек. Примерно под 40, опрятный. Новоприбывший в хату заходить не спешил, и это настораживало. Он поздоровался.

– Тебе есть, что сказать? – спросил Матвей.

– Да. Я красный.

Матвей удивился. Голос подал щегол, недавно поднявшийся с малолетки:

– Адрес перепутАл что ли штрибан?

– Помолчи. Дай человеку сказать, – ответил Матвей и вновь посмотрел на красного. – Но мне тоже интересно, почему к своим не пошел?

Вновь прибывший пожал плечами.

– Да оно мне надо? Я был обычным бугром (бригадиром) в лесу, мужиков никогда не щемил. От чего мне прятаться, – пояснил он. – А в красных хатах не пойми кто сидит.

Матвей понимающе кивнул и сделал приглашающий жест рукой.

– Проходи.

****

Секач подбирал слова, чтобы девушке было понятно. Зачем он вообще рассказывает ей об этом? Та жизнь многим могла показаться чем-то далеким. А между тем она протекала здесь, в этом городе прямо сейчас в неказистых трехэтажных корпусах следственного изолятора и примыкающей к нему исправительной колонии общего режима. Матвей не гордился прошлым, но частенько вспоминал его, потому что там он был полезен. Наверное, своими рассказами он хотел подчеркнуть, что не был зверем даже там, где многие стараются стать зверьём.