Шанталь на мгновение задумалась, а затем окинула взглядом всех присутствующих, словно генерал, проверяющий свое войско: Ирен с ее ледяными непроницаемыми глазами, Эммануэля, которому не нравилась вся эта ситуация, и Жозефину, которая только и делала, что демонстрировала безразличие.

– Мы сведем его с ума, – начала Шанталь. – Полностью завоюем его доверие, а потом постепенно уничтожим. Его же руками.

– Кажется, мы уже достаточно втерлись к нему в доверие за те месяцы, что он у нас живет, – заметила Жозефина.

Глаза Шанталь на мгновение задержались на Жозефине, как бы напоминая о ее роли в плане. Затем она перевела взгляд на Эммануэля.

– Так, мне кажется, что вы сами скорее с ума сойдете, – строго сказал тот. – Завтра же поеду в Париж, и все обсудим с родителями.

– А я согласна с Шанталь, – упрямо заявила Жозефина, вставая с дивана. – Мы станем ему лучшими друзьями. Одной семьей. Эммануэль будет брать его на охоту. Ты, Шанталь, покажешь ему библиотеку, свозишь к морю, если потребуется. А Ирен станет его любовницей.

– Я бы так не сказала. Ты редко бываешь на наших вечерах и не видишь, как наша девочка повзрослела, – ответила Жозефина, с высоты своего роста глядя на младшую сестру, сидящую на полу.– О, нет-нет, Ирен еще слишком молода для таких игр, Жозефина, – возразила Шанталь.

Эммануэль почувствовал напряжение между ними, и вдруг его осенило. Он понял, что Жозефина не успела договорить из-за того, что в кабинет вошла Шанталь. Она хотела сказать, что это не она, а Ирен была той, кого он увидел выходящей из комнаты гостя. Именно ее ночную сорочку он заметил в полутьме коридора. Как легко было спутать двух сестер. Он был слеп все это время, наивно веря, что их младшая сестра – по-прежнему милый и невинный ребенок. Но теперь стало ясно, что Ирен переняла манеры Жозефины, с которой проводила все свое время. Только вот Жозефина умело управляла своими эмоциями и желаниями, а Ирен не стремилась научиться этому искусству.

Жозефина перевела взгляд на Эммануэля и уловила в его глазах те же мысли. Теперь не только она понимала, что их младшая сестра, вероятно, представляла собой реальную угрозу. Их невербальный разговор длился всего минуту, но за это короткое время они оба осознали очень много.

Шанталь продолжала говорить, даже не догадываясь, что между ее сестрами и братом происходит нечто важное. Она всегда считалась самой умной среди детей семьи Дамьен; по крайней мере, так утверждали родственники. Однако ее интеллект часто скрывался за маской холодной отстраненности. Шанталь умела наблюдать и анализировать, но предпочитала не вмешиваться в эмоциональные перепалки. Создавалось впечатление, что она равнодушна к чувствам других. Но на самом деле она тонко чувствовала людей и их намерения – просто держала это при себе.

– Похоже, ты сама хотела бы стать его любовницей? – неожиданно обратилась Ирен к Шанталь, нарушив напряженное молчание.

– Ну уж нет! Я не настолько глупа! – с возмущением отрезала Шанталь. – Но если он действительно поможет нам вернуть часть утраченных торговых связей, может быть, я и пересмотрю свое отношение. Долги семьи перед банками растут, и если мы не укрепим свои финансовые позиции, наше шато превратится в музей для бедняков.

– А может быть, ты просто завидуешь? – не унималась младшая сестра, продолжая провоцировать ее.

– Завидовать? Чему, дорогая? Разве что болезни, которую он может подарить! Может, кто-то и позавидовал бы гонорее, но я не из их числа!

Шанталь прошла по кабинету и остановилась перед камином. Ее фигура выделялась на фоне трепещущего пламени, и казалось, она контролировала даже огонь.

– Тихо! – внезапно для себя самого вскрикнул Эммануэль. – Что с вами, черт возьми, сегодня происходит? Никто не станет его любовницей!

В кабинете снова повисла напряженная тишина.

– Если мы действительно хотим свести его с ума, то нужно сделать так, чтобы он поверил, что уже обезумел, – уже спокойнее произнес Эммануэль.

– Продолжай, – одобрительно кивнула Шанталь; скрестив руки на груди, она внимательно слушала брата.

– Мы будем медленно сводить его с ума. Пусть он сомневается, может ли верить своим глазам и мыслям. Но при этом будем ему лучшими друзьями.

– А что, если он решит уехать? – встревоженно спросила Жозефина.

– Он не уедет, пока не узнает, зачем он здесь, – спокойно ответила Шанталь. – А этого он не узнает никогда. Мы запутаем его настолько, что он будет уверен в своем безумии.

К монотонному шуму дождя за окном добавился едва различимый стук приближающейся кареты.

– Похоже, это он. Наш лучший друг, – иронично заметила Жозефина. – Нам нужно разойтись, чтобы он ничего не заподозрил.

Договорив, Жозефина бесшумно покинула кабинет. Шанталь задержалась, еще раз окинув всех взглядом, а затем молча последовала за Жозефиной, как всегда держа спину ровно.

– Добрый вечер, Жозефина! Снова выглядишь восхитительно! – донесся из коридора приятный мужской голос.

– Спасибо, дорогой. – Мягкий голос Жозефины эхом разнесся по коридору. – Сегодня я даже не старалась.

Эммануэль закрыл дверь и сел на диван рядом с Ирен.

– Как думаешь, нам грозит опасность? – тихо спросила девушка, нервно крутя ожерелье на шее.

Эммануэль внимательно посмотрел на нее. Ее голос изменился – теперь в нем звучала нотка серьезности, которой раньше не было. Еще несколько минут назад он видел в Ирен уже созревшую молодую женщину. Но теперь, находясь так близко к ней, он снова разглядел ту маленькую девочку, которая будто совсем ничего не знала о взрослом мире. Ирен исполнилось восемнадцать, и этот возраст означал, что она уже не ребенок, но он постоянно ловил себя на мысли, что никак не может это принять.

– Дорогая, если бы я знал ответ, то непременно сказал бы тебе, – с видимой усталостью выдохнул Эммануэль.

– Даже если во Франции случится переворот, нас это не коснется, правда? – спросила Ирен с интонацией ребенка.

Ее глаза сверкнули так, будто готовились наполниться слезами.

Конечно, Ирен все прекрасно понимала. Ей не нужны были слова брата, чтобы осознать, что их семья находится в опасности. Но для нее гораздо важнее была эта игра. Она хотела, чтобы Эммануэль думал, будто она и вправду остается маленькой девочкой, ничего не знающей о мире и его жестокости.

– Я очень надеюсь, что нас это не коснется, – ответил он, избегая взгляда сестры. – Но я не могу дать тебе такого обещания.

– Но ведь у нас есть деньги! Мы сможем сбежать и купить новый особняк в другом месте, правда? – продолжала Ирен с такой наивной настойчивостью, словно действительно верила в свои слова.

– Ирен, дорогая, мир устроен так, что порой деньги не могут решить все. Это лишь иллюзия защиты. Они не спасут нас, если дело дойдет до настоящей опасности.

– Ты хочешь сказать, что…

В ее глазах начали появляться слезы, но если бы Эммануэль присмотрелся внимательнее, он бы понял, что эти слезы ничего не стоили. Ирен была великолепной актрисой, и ее искусство притворства не знало равных.

– Не бери в голову, Ирен, – мягко сказал Эммануэль. – Я обещаю тебе одно: я сделаю все возможное, чтобы защитить нашу семью.

– О, Эммануэль! – воскликнула Ирен. – Ты самый лучший!

Продолжая сидеть на полу, она обняла брата за колено. Он положил руку ей на волосы, чувствуя глубокий стыд за те мысли, что посещали его этим вечером. Как он мог подумать плохо о своей младшей сестре?

Дождь продолжал лить всю ночь, разрывая тишину спящего шато, насквозь пропитанного заговорами, лицемерием и тайнами.

Во Франции термином «шато́» (фр. château) обозначают загородные усадьбы, принадлежащие высшей аристократии и дворянству. Эти величественные здания часто окружены живописными парками и винодельческими хозяйствами. Франция знаменита огромным количеством таких шато, и их точное число установить довольно сложно: из-за большого разнообразия типов и категорий этих строений. По некоторым данным их тысячи, но допускается и что их может быть больше. Многие шато остаются в частной собственности, а некоторые открыты для туристов, превращены в музеи и гостиницы.