Почему же мы, такие логичные и рациональные, соглашаемся попробовать рекомендации от гуру из соцсетей? А как не поверить видеороликам, где вы видите человека до процедуры и после – с желаемым результатом? С сияющей чистой кожей или милыми веснушками, без лишних килограммов или с грудью на два размера больше, с голливудской улыбкой или вампирскими клыками… Ему помогло! Тем более видео посмотрели уже миллионы людей и тысячи – повторили. Помогло ли им? Нам хочется верить…

Истории всегда были неотъемлемой частью нашей жизни. Люди начали делиться ими друг с другом задолго до того, как научились писать и читать. Тысячелетиями легенды и рассказы, передаваемые из уст в уста, были основным источником знаний. В детстве родители через сказки, легенды и истории рассказывали нам, как устроен мир, что такое хорошо и что такое плохо. По мере взросления источниками историй становились друзья, коллеги и знакомые, дети и домашние любимцы, а также книги, журналы, фильмы и, конечно, социальные сети. Истории составляют 65 % наших ежедневных разговоров [2]. Маленькие и большие, веселые или грустные – одни нас чему‐то учат, а другие дают надежду. Мы все любим истории. Независимо от возраста, пола и языка, на котором мы говорим, и даже от предпочитаемого способа восприятия. Визуалы наслаждаются мысленными образами, которые возникают при рассказывании историй. Аудиалы сосредоточиваются на словах и голосе рассказчика. Кинестетики представляют ощущения тела (обоняние, осязание, движение, прикосновение и др.).

История становится мостиком между вами не только на эмоциональном, но и на физическом уровне. Эта связь дает нам возможность учиться на опыте другого человека и может формировать, укреплять или оспаривать наши мнения и ценности. Мы воображаем, как бы жили, что бы делали в похожей ситуации, – и это влияет на наше восприятие подобной ситуации в будущем.

Медицина во многом связана с историями. Одни мы слышим, другие – рассказываем сами, а иногда принимаем в них непосредственное участие. Врачи и медсестры проводят гораздо бо́льшую часть жизни, погруженные в истории и повествования, чем работники многих других специальностей. Работая врачом, я тоже всегда любила беседовать с пациентами, особенно с бабушками, ведь им всегда есть о чем рассказать. А уже во время моей докторантуры в Англии я вызвалась сопровождать участников исследования до рентген-кабинета после того, как сделала им УЗИ коленных суставов. Рентген-кабинет располагался в другом здании больницы в 10 минутах ходьбы. Обычно пациентов отводили медсестры, но мне было так интересно поговорить с местными бабушками и дедушками, что я с удовольствием отводила их сама (хорошо, что режим работы студентов-докторантов позволял такую гибкость во времени). Некоторые истории запомнились мне на всю жизнь. История бабушки-профессора, родители которой отдали драгоценный перстень за бутылочку одного из первых антибиотиков, чтобы спасти ее от воспаления легких. История другой бабушки, которая участвовала в одном из первых испытаний вакцин от полиомиелита в СССР. История двух бабушек-подружек, которые в свои 80 лет путешествовали по миру, несмотря на запреты детей, которые очень переживали за своих мам.

У каждого пациента есть история, выходящая за рамки жалоб и симптомов, рассказанных в кабинете врача. Эти истории могут пролить свет на то, как человек заболел, на переломный момент, заставивший его обратиться за помощью, и, возможно, на трудности, с которыми он сталкивается во время лечения. Поэтому рассказ об опыте лечения одного пациента может стать памятной иллюстрацией для других пациентов с таким же диагнозом.

«Каждый яркий случай становится зеркалом, отражающим возможное будущее», – говорит доктор Джером Групман в своей книге «Ваш медицинский мозг» [5]. Когда врач на приеме вам в очередной раз говорит, что надо прийти на скрининг по раку шейки матки или раку молочной железы, вы киваете в ответ, а про себя думаете: «Как‐нибудь потом схожу. Со мной такого не будет, я молодая, здоровая женщина». Другое дело, когда вы слышите от известной персоны, что ей поставили диагноз рак, – вы можете мгновенно изменить свое мнение. Так произошло со многими женщинами после того, как у певицы Кайли Миноуг в 36 лет обнаружили рак молочной железы. Яркая, эмоциональная история, которая бьет в самое сердце и трогает за живое, может сделать информацию более реальной или более важной.

В психологии это называют «корректирующий эмоциональный опыт», когда какое‐то событие или информация в один момент позволяет вам взглянуть на проблему по-новому и отказаться от мыслей, стереотипов, которые нам мешают, и выбрать мысли и истории, подходящие нам и делающие наш путь легче.

Некоторые истории так сильно отпечатываются в нашей памяти, что всплывают в похожих ситуациях. Эвристика доступности, о которой мы говорили в 1-й главе, является мощной и часто встречающейся силой, влияющей на выбор пациентов. Так, некоторые пациенты отказываются от лечения, поскольку среди их знакомых были люди, испытавшие тяжелые побочные эффекты. Или если они знают тех, кто тоже отказался от лечения и жил долго и счастливо. Другие же, наоборот, стремятся лечиться по максимуму, если кто‐то из близких имел серьезные последствия без лечения. Например, пациент с повышенным давлением, вероятно, будет более дисциплинированным с назначенными таблетками, если в его семье были случаи инсульта.

Наверняка вы тоже сможете вспомнить подобный случай, когда истории родных и знакомых побуждали вас действовать определенным образом. Может, когда у вас был бронхит, но вы все равно решили пропить антибиотики, чтобы инфекция «не спустилась вниз» и не привела к воспалению легких, как у вашего дяди, который антибиотиками пренебрег, а потом еще полгода кашлял и ездил по санаториям. Или, может, когда однажды соседка рассказала вам, как у ее маленького сына рыбное блюдо вызвало пищевое расстройство, и вы решили никогда не давать маленьким детям рыбу.

В одном исследовании врачи из больницы Массачусетса решили посмотреть, насколько личная история одного пациента может повлиять на выбор лечения остальными. Для пациентов на поздних стадиях деменции надежды на выздоровление практически не остается. Поэтому им предлагают заранее определиться, как они хотели бы провести последние дни своей жизни: предпочли бы лечение, которое избавит их от боли и неприятных симптомов (паллиативное лечение), или лечение, способное продлить им жизнь, даже если совсем ненадолго, но, возможно, принесет побочные эффекты и дополнительные страдания. Сделать подобный выбор крайне сложно. Даже если нам расскажет врач или мы прочитаем в интернете, как будет выглядеть наша жизнь через 5 или 10 лет болезни, нам сложно примерить это на себя. Другое дело, если услышим от пациента с таким же заболеванием историю, с какими сложностями ему пришлось столкнуться на поздних этапах болезни и что для него было важно. Поэтому врачи, прежде чем спрашивать, какое лечение они бы выбрали, предложили пациентам с деменцией познакомиться с историей одной 80‐летней женщины с поздней стадией деменции и ее семьи [3]. Одной группе пациентов историю пересказали сами исследователи, а второй группе показали 6‐минутное видео с кадрами из жизни этой женщины, которая находилась на паллиативном лечении, не могла говорить, и испытывала значительные трудности с передвижением и самообслуживанием, а также с пояснениями о вариантах помощи. Неудивительно, что гораздо больше пациентов во второй группе предпочли паллиативное лечение, чем в первой: 64 % в первой группе и 86 % – во второй. Позже исследователи повторили эксперимент с участием пациентов на поздних стадиях онкологического заболевания и получили похожий результат: 91 % за паллиативное лечение в группе видеосообщений в сравнении с 22 % в группе слушавших пересказ истории от врача.