Голос Смирнова стал громче, я понял он злится. Теперь фразы были слышны отчетливо – он втолковывал собеседнику, то, о чем я только что думал. Сначала надо проверить территорию, найти и прикончить спрятавшихся тварей и только потом можно заниматься другими делами. Однако спецназовец тоже повысил голос. Он требовал немедленно идти к вертолету. Командира надо срочно эвакуировать.

Пока они препирались, дело шло – ребята один за другим докладывали об окончании проверки. Я тоже закончил, доложил, еще раз оглядел свой сектор – не забыл, чего? – потом опять направился к «карцеру». Никак не верилось, что Ольги нет. Словно наваждение – появилась и исчезла.

– Кислицын! – заметил меня Палыч. – Иди сюда, поможешь.

Я скривился, меня сейчас больше всего интересовала моя бывшая подруга, но промолчал – командир ни в чем не виноват.

– Что делать? – я подошел к блиндажу.

– Сейчас еще Саня подойдет, поможете раненного до вертушки дотащить.

– Понятно. Сделаем.

Смирнов повернулся к спецназовцу:

– Теперь пошли, надо летунов тормошить, а то они до сих пор молчат.

Старший спецназа оказался тяжелым. Он так и не пришел в себя и его пришлось нести на носилках. Мы с Саньком уже прошли почти полпути до вертушки, когда по ушам резанул дикий вопль. Шедшая рядом с нами медсестра Лена присела и закрыла лицо руками. Мы резко опустили носилки и схватились за автоматы. Глухо защелкал пистолет. Возле вертушки происходило что-то очень нехорошее. Мы с Саньком переглянулись, подняли автоматы и побежали туда.

Вертолет загораживал происходящее – но звуки не сулили ничего хорошего. Ожила рация. Все наперебой спрашивали, что происходит. Голос Павла перекрыл остальные:

– Ребята, быстрей, там Палыч!

Похоже, он тоже не видит, что там за вертолетом.

Мы, не сговариваясь, разделились – я со стороны кабины, а Санька с хвоста. Криков и выстрелов больше не было, слышались только короткие возгласы, шлепки и удары. Я невольно замедлил шаг, вскинул автомат к плечу и выглянул из-за кабины.

– Черт! – заорал я. Калашников в моих руках забился, выплевывая в темноту стреляные гильзы. С другой стороны вертушки загрохотал автомат Сашки. И тотчас с вершины мощно ударил пулемет Павла. Все мы стреляли по, убегавшей скачками, темной фигуре. На плече громадного волка в такт скачкам дергалось тело человека. В пару секунд тварь скрылась за бугром, теперь его видел только Паша.

Я обернулся. Луч моего налобного фонаря осветил страшную картину – вся земля вокруг вертушки была залита кровью. В скрученных исковерканных позах лежали несколько фигур. Я лишь мельком глянул на них и побежал туда, куда скрылся волк.

Они лежали совсем недалеко. Сначала бьющийся в агонии полуволк с оторванной крупнокалиберной пулей головой, а следом за ним Ольга. Когда Пашкина очередь догнала тварь, он успел бросить Ольгу вперед. Я, не глядя, автоматически, добавил короткую очередь в спину бьющемуся уроду и подбежал к однокласснице.

Перевернул тело и приложил пальцы к артерии на шее. Жива! На секунду стало легче. Но вид девушки опять заставил сердце сжаться – она была вся в крови. Лицо было полностью залито, на форме тоже чернели огромные пятна. Ольга была без сознания, и я стал быстро осматривать её, стараясь обнаружить ранения.

К моему удивлению Ольга была абсолютно цела – ни одной раны!

– Ну что – теперь понял, кто она?

Раздался из-за спины хриплый голос Сашки. Я не успел ему ответить, нас вызвал Павел.

– Санька, Игорь! Что там? Вы целы?

Сашка повернулся в сторону прожектора Павла и помахал рукой. Потом ответил:

– Да! С нами все в порядке. Но командира больше нет. Командуй, Паша.

Похоже, услышали все. В рации зазвучали голоса. Все спрашивали, что с Палычем.

– Убит командир, – коротко ответил Санька. Павел некоторое время молчал, потом предупредил:

– Ждите там, я сейчас подойду.

И добавил для остальных:

– Ребята, смотрите в оба. Сегодня, похоже, нас решили прикончить.

– Ну что сам убьешь, или мне? – опять прохрипел Сашка. Когда он успел сорвать голос, только недавно нормально говорил? Мысль перебивала ту главную, которую мне никак не хотелось пускать в голову – кто теперь моя Ольга? Неужели Санек прав?

– Ну что думаешь? Это ведь за ней твари лезут.

Черт! Если принять это – тогда да, становится понятно, почему твари изменили свою тактику и прут днем, несмотря на потери. Но я не хотел об этом думать. И даже больше – я чувствовал и верил, что это все ерунда! Не может Ольга быть на службе у тварей – не из тех она людей.

– Иди отсюда, – устало попросил я. – Я сам все решу.

– Да, хрен ты решишь! – завелся Санька. – Я же вижу, как ты сопли распустил, когда её увидел…

Он кувыркнулся и расстелился ниже по холму. Я стоял над ним, потирая, разбитый об зубы кулак. Сам виноват – он прекрасно знал, что я не терплю прямых оскорблений. Сашка бешено зыркнул на меня, на отлетевший в сторону Калашников, и вскочил. Я понял его намерения, и успел опять сбить с ног прежде, чем он дотянулся до автомата.

– Вы что, с ума посходили?!

Поспевший Павел, встал между нами.

– Вам делать больше нечего? Там Палыч мертвый лежит, а они тут…

Он горестно вздохнул и, не повышая голоса, предупредил:

– Кончайте, иначе обоих пристрелю.

Спокойствие, с каким он это сказал, говорило о том, что он выполнит обещание. Мы это знали. Палыч мог наорать, крикнуть в запале, что застрелит, даже пистолетом помахать перед носом, но всем было ясно, что это только слова. У Павла же слова никогда не расходились с делами – я ни разу не слышал, чтобы он соврал, или не выполнил какое-то обещание.

– Ты бери пленную, – он кивнул мне. – Неси её к Лене. Она посидит с ней до утра.

– А ты, Сашка, накрой чем-нибудь это, – Павел показал на трупы. – Утром похороним.

Он прижал тангетку висевшей на груди рации, и четко проговорил:

– Всем. Командир погиб, я принимаю командование. Продолжаем службу, похоже, ночка будет веселой. Отомстим тварям за Палыча.

То, что Павел принял командование, никого не удивило – так было решено давно, в случае отсутствия Смирнова или его гибели, следующим был Паша. После него, как ни странно, должен был командовать я. Так предложил в свое время Палыч и все ребята согласились.

Пока я возился, с так и не пришедшей в себя, Ольгой, Павел залез в вертолет. Через минуту он появился.

– Все цело, – пояснил он, заметив мой взгляд. – Умел бы кто, можно летать в Город.

Про вертолетчиков мы не вспоминали, понятно, что они лежали там же, среди месива мертвых тел.

Я взял Ольгу на руки и поплыл – запах её волос остался точно таким же. Пахло какими-то цветами, так же как тогда – в прошлой жизни. Я закрыл глаза и немного постоял, потом прижал расползающееся тело к груди и пошел к лазарету. Ленка, убежавшая после того, как увидела зверя, вышла из своей землянки и ждала меня у входа.

Однако дойти до медчасти я не успел, словно, повтор надоевшего кошмара, ночь опять взорвалась воем тварей и автоматными очередями. Лена сразу спустилась к себе. Я на секунду замер – что делать? Потом решил – к черту лазарет, не успею! Вход в мой окоп был совсем рядом, я положил Ольгу на землю, спустился на пару ступеней, поймал её за плечи и потащил в свое гнездо. Быстро уложил на старый матрас, лежавший на досках в углу – я иногда, спал прямо здесь – и бросился к амбразуре.

Так и есть – в свете прожекторов внизу блестели десятки пар глаз. Дал короткую очередь для острастки и провел прожектором вправо-влево. Разведчика не видно. Значит или убили, или уже пробежал и сейчас прячется где-то у нас. Эта худая тварь, как крыса, никогда не нападает в одиночку, всегда ждет своих более сильных товарищей. Только если его зажать, и уже нет другого выхода, тогда он тоже кидается в драку.

Снизу полезли, и началось – мысли и чувства исчезли, я превратился в автомат – придаток к Калашникову. Я, то выцеливал вырвавшихся вперед особей, то просто длинной очередью заставлял распасться особо крупную кучу оборотней. Тварей нынче было так много, что их вой, казалось, перекрывал даже очереди крупнокалиберного пулемета Павла.