– Ладно, ладно, – говорит Рейлан, поднимая руки, словно он сдается. – Дай-ка я помою посуду и затем закину тебя к родителям.

Он убирает все со стола, ставит посуду в раковину и наполняет ту горячей мыльной водой. Быстро и эффективно парень устраняет беспорядок, казавшийся непосильным. Менее чем за десять минут все тарелки вымыты, высушены и расставлены точно по местам, а столешницы и плита приведены в прежний блестящий вид. Даже кухонное полотенце сложено и повешено на свое место.

– Это удовлетворяет вашим требованиям, сержант? – спрашивает Рейлан, и его голубые глаза светятся лукавством.

Иногда я с тревогой замечаю, что Рейлан словно читает мои мысли.

– Да, – чинно отвечаю я. – Все снова на своих местах.

Я хватаю свой портфель, тяжелый от бумаг, которые я захватила из офиса на выходные.

Я стащила ту стопку договоров купли-продажи со стола Джоша. Как я и подозревала, он к ним еще даже не притронулся, ленивый говнюк. Если бы Джош тратил меньше времени на слежку и болтовню, а больше – на работу, у него действительно был бы шанс стать партнером.

Я помню, что дядя Оран велел мне оставить Джошу эту сделку, но я уже начала работу над договорами, и мы должны закончить с ними прежде, чем перейдем ко второй стадии застройки Саут-Шора. Прямо сейчас это первостепенная задача моей семьи и Галло. Мы вложили в этот проект все, и я не могу позволить, чтобы какой-то идиот вроде Джоша все запорол.

Я отвожу Риону в особняк Гриффинов в Голд-Косте. Этот замок из стекла и металла – словно памятник тому, как их семья росла и процветала в Чикаго.

Когда мы входим в огромную светлую кухню, я вспоминаю, что здесь мы с девушкой и познакомились. Я бросаю на Риону взгляд, чтобы понять, думает ли она о том же, и перехватываю ответный взгляд, отчего на ее бледных щеках выступает легкий румянец.

Даже не знаю, почему мне так нравится дразнить девушку. Видимо, из-за ее настроя в любой ситуации сохранять невозмутимость и выдержку. Риона словно бросает мне вызов, а я никогда не отказываюсь на него ответить.

Имоджен Гриффин только что закончила завтракать. Она уже облачилась в стильное платье-футляр, а ее гладкий светлый боб сияет, как стекло.

Риона с матерью во многом похожи, но девушка чуть выше, и у нее рыжая шевелюра. Но смотреть на Имоджен – это все равно что смотреть на Риону двадцать или тридцать лет спустя. Живое доказательство того, что возраст будет ей к лицу, как какой-нибудь культовой актрисе, которая с возрастом становится лишь более царственной.

Впрочем, об этом можно догадаться и не глядя на Имоджен – Риона слишком упряма, чтобы позволить себе выглядеть менее чем на все сто.

Имоджен стремительно подходит к дочери и целует ее в щеку.

– Как ты, милая? – спрашивает она и ласково проводит рукой по волосам девушки.

Я удивлен, что Риона не сопротивляется этому, более того – ненадолго прижимается щекой к материнской ладони. Она явно уважает Имоджен.

Однако ни на секунду не подаст вида, что покушение на ее жизнь хоть как-то ее задело.

– Я в порядке, мам, – говорит Риона.

– Имоджен Гриффин, – произносит женщина, протягивая мне тонкую ладонь.

– Рейлан Бун.

– Спасибо, что прилетели помочь нам, – говорит она. – Данте очень высоко о вас отзывался.

– Я удивлен, – отвечаю я. – Обычно он довольно честный парень.

Имоджен расплывается в улыбке, не сводя с меня своих голубых глаз.

– Он действительно честный, – говорит она. – Я привыкла доверять его суждениям. Никогда не перестану удивляться тому, как даже заклятые враги могут стать друзьями. И наоборот.

Женщина бросает взгляд на изысканные золотые часы у нее на запястье.

– Мне пора, – говорит Имоджен. – У меня заседание правления Чикагской библиотечной ассоциации. Риона, – обращается она к дочери, – Бутчер и Мичем за всем присмотрят.

Надо полагать, это имена охранников. Я планирую заглянуть к ним перед уходом, хотя не сомневаюсь, что Гриффины исключительно ответственно подходят к тому, кого нанимают на эту должность.

Риона уже разложила свои бумаги на маленьком столике кухонного уголка. Очевидно, она собирается приступить к работе, не теряя ни секунды.

Я восхищаюсь ее прилежанием, но наблюдать за девушкой довольно утомительно – она явно не высыпается.

Кэллам заходит на кухню, как раз когда Имоджен уже выходит. Он целует мать в щеку так же, как та целовала Риону. Всегда забавно подмечать какие-то семейные привычки, жесты, передающиеся через поколения, словно тайный код, известный только избранным.

– Как Майлз? – спрашивает она.

– Потрясающе, – отвечает сын. – Кажется, они с Аидой родственные души. Они вдвоем только и делают, что спят в обнимку и едят.

– Надеюсь, ты тоже встаешь к нему по ночам, – угрожающе произносит Имоджен. – Не сваливай все на Аиду.

– Ты серьезно думаешь, что она допустит такое? – со смехом спрашивает Кэллам.

Имоджен улыбается:

– Нет, это вряд ли.

Женщина машет нам всем на прощание, и Кэллам наливает себе чашку кофе из кофейника, стоящего на беломраморной столешнице.

– Будешь? – предлагает он мне.

– Нет, спасибо, я только что выпил.

– Как проходит телохранительство? – спрашивает Кэл, бросая взгляд на Риону, уже погрузившуюся в работу.

– Отлично, – говорю я.

– Правда? – я слышу недоверие в его голосе.

– Разумеется, – ухмыляюсь я. – Что может пойти не так, когда я следую за Рионой по пятам круглосуточно, слежу за каждым ее действием и не отхожу ни на шаг, словно сиамский близнец? Как такое может ей не нравиться?

Риона не удостаивает мою реплику ответом, поглощенная своими бумагами. Но я все равно чувствую исходящее от нее презрение. Кэлламу с трудом удается не рассмеяться.

Уже более серьезно я говорю:

– Как давно у вас работают эти парни, Бутчер и Мичем?

– Бутчер – шесть лет, Мичем – восемь, – отвечает Кэл. – Им можно доверять.

– Отлично, – киваю я. – Надо было удостовериться.

– Я ценю твой подход, – говорит Кэл. – Готов повидаться с посредником?

– Определенно.

Кэллам залпом допивает кофе и ставит кружку в раковину. Судя по темным кругам у него под глазами, матери Кэл не врал – он действительно встает к новорожденному. Это изможденное и счастливое лицо новоиспеченного родителя не спутаешь ни с чем.

– Вернемся через пару часов, – обращается Кэллам к Рионе.

– Не спешите, – не отрываясь, произносит она.

– Я поведу, – говорю я Кэлу, когда мы выходим на широкую подъездную дорожку, где я припарковал «Эскалейд».

– Спасибо, – отвечает он. – Так будет лучше. По пути сюда я чувствовал себя как зомби.

Я сажусь за руль, а Кэллам забирается на пассажирское сиденье и усиленно трет глаза.

– Ох уж этот прерывистый сон, – говорит он. – Даже если удается в итоге поспать восемь часов, это уже все равно не то.

– Да уж, – соглашаюсь я. – Совсем не то.

Мне давно уже не доводилось спать восемь часов без перерыва. Многие ночи, проведенные на песке, на камнях или в грязи, постоянная необходимость быть начеку, чтобы в любой момент проснуться ради спасения собственной жизни, – глубокий и спокойный сон в таких условиях невозможен.

– Итак, кого мы собираемся навестить? – спрашиваю я Кэла.

– Он посредник, – отвечает тот. – И отвратительный тип к тому же. Ты вооружен?

Я киваю:

– Как всегда.

– Хорошо. Я тоже. Надеюсь, до этого не дойдет, но не уверен, что он захочет сотрудничать.

Кэллам подсказывает мне маршрут по пути в Ривердейл, район на южной окраине города. Чем дальше мы продвигаемся, тем все более старыми, бедными и запущенными становятся окрестности. Вместо высоких небоскребов я вижу приземистые бетонные жилые дома, заколоченные досками предприятия и разрушенные автобусные остановки.

Сам Ривердейл кажется малонаселенным по сравнению с центром города. Большую часть территории занимают железнодорожные сортировочные станции, свалки и промышленные объекты, включая крупную станцию очистки сточных вод.