– Но все-таки конкурс не совсем удался. Трисонг не сумел возглавить Конгрегацию, но он жив. Ваш отец умер, и это ваша личная трагедия. Раз вам было известно, что Спаркхаммер – Говард Алан Трисонг, то и не стоило рассчитывать ни на что другое.

Элис развернулась в кресле и уставилась на Джерсена:

– Как вы узнали, что Бенджамин Рэук – мой отец?

– От вас, – ответил Джерсен и как-то неловко улыбнулся. – Для меня это было не очень приятно, но я записал все ваши переговоры с Трисонгом.

Элис замерла, словно статуя:

– Значит, вы знали…

– С той самой минуты, как вы вошли в редакцию. Даже раньше, когда вы еще только переходили улицу.

Элис внезапно покраснела:

– И вы должны были знать… – Да.

– И все же…

– Что бы вы подумали обо мне, если бы узнали, что я воспользовался удобным случаем?

Элис напряженно улыбнулась:

– Какая разница, что я думаю?

– Я не хочу, чтобы вы перестали уважать себя, тем более что причин для этого нет.

– Бесполезный разговор, – заявила Элис. – И глупо тут оставаться.

– Куда же вы направитесь?

– Куда угодно. Или я не уволена?

– Конечно нет! Я восхищен вашей храбростью! Когда я пришел, мне было приятно увидеть вас здесь, и более того…

Раздался сигнал коммуникатора. Джерсен нажал кнопку:

– Говард Алан Трисонг вызывает Генри Лукаса.

– Генри Лукас слушает. У вас есть видеоканал?

– Конечно.

На экране возникло лицо с высоким лбом, чистыми светло-карими глазами, прямым носом, удлиненным подбородком, большим ртом с тонкими губами. Джерсен надвинул парик пониже на лоб; полуприкрыл глаза и опустил голову, изображая аристократическую истому. Элис насмешливо смотрела на него. Ей явно нравилось, с какой легкостью Джерсен меняет свой облик.

Два человека изучали друг друга. Трисонг заговорил глубоким, бархатным голосом:

– Мистер Лукас, я следил за вашим конкурсом с большим интересом, ибо, как вам известно, на фотографии изображен и я.

– Именно это и вызвало большой интерес к нашему конкурсу.

Трисонг продолжал:

– Вы мне льстите?

– Я журналист. Как это сказать… Автомат, что ли. Существо без лишних эмоций.

– Тогда вы – необычный человек. Но неважно. Пока вы не сделали специального объявления, я хочу предложить вам мое решение загадки. Будьте добры, запишите мои слова или попросите это сделать вашу очаровательную секретаршу.

Джерсен сказал задумчиво:

– Сомневаюсь, что все это можно считать законным. Все остальные ответы мы получили в письменной форме.

– Вы не ставили таких условий, так почему же устный ответ не считать действительным? Я могу использовать призовые деньги не хуже других.

– Действительно. Вскоре состоится церемония награждения. Если вас признают победителем, вы приедете, чтобы получить приз?

– Вряд ли, если, конечно, церемония не будет проходить где-нибудь на Краю Света.

– Это, с нашей точки зрения, слишком хлопотно.

– Тогда вы должны прислать деньги по адресу, который я назову. А теперь приступим к делу.

– Да, да… Элис, застенографируйте, пожалуйста.

– Я буду называть в порядке ваших номеров. Первый – Шаррод Ест. Второй – старая карга Диана де Трембаскал. Третий – дородная Беатрис Атц. Четвертый – многоречивый Ян Билферд, чей острый язык теперь, увы, неподвижен. Пятый – долгожитель Сабор Видол. Шестой – лицо, известное в данном случае под именем Говарда Алана Трисонга. Седьмой – Джон Грей. Восьмой – бывший Триединый, Гадоуф. Девятый – Гизельман. Десятый – Мартилетто. Надеюсь, я первым правильно назвал всех.

– Боюсь, что нет. Вскоре после того как опубликовали разоблачение Двиддиона, к нам поступило множество правильных ответов.

– Ба! Жадность людей просто невероятна! Еще одно очко в пользу Двиддиона!

– Кое-что все же можно поправить. Я хочу опубликовать вашу биографию. Вы уникальная личность, и ваши воспоминания заинтересуют читателей.

– Об этом стоит подумать. У меня часто возникает желание изложить свои взгляды. Меня считают преступником, но совершенно ясно, что я – образец совершенства. Мне нет равных. Я создал новую категорию людей, которую один могу понять. Но я пока не склонен говорить об этом.

– Что бы вы ни сообщили, материал получится крайне интересным.

– Надо все тщательно обдумать. Я не люблю говорить, что буду в определенном месте в определенное время. Если вы знаете условия моей жизни, то должны понимать, что я вынужден быть бдительным.

– Да. Мне тоже кажется.

– Естественно, никто не примет благосклонно мои излияния, и тем самым люди навлекут на себя наказание. Это уж точно. Я щепетилен в отношении наград и наказаний, уверяю вас. Ведь космос – нечто большее, чем место, где можно найти многочисленные приключения… И поэтому мое существование необходимо.

– Все это привлечет моих читателей. Надеюсь, вы согласны дать интервью?

– Посмотрим. Сейчас я не располагаю временем. У меня дела на отдаленной планете. Необходимо мое личное присутствие. Пока все.

Экран погас. Джерсен откинулся на спинку стула:

– У Трисонга, кажется, гибкий характер.

– Он меняется каждую минуту. Я боюсь его и все же надеюсь увидеть еще раз.

Джерсена заинтересовали слова девушки.

– Зачем?

– Чтобы убить.

Джерсен поднял руки. Узкие плечики пиджака стесняли движения. Он снял пиджак и отбросил его в сторону, потом сорвал парик и кинул на пиджак. Элис молча наблюдала за ним.

– Он осторожен, – сказал Джерсен. – Мне повезло только один раз, когда удалось выстрелить в него в Воймонте.

Элис широко раскрыла глаза:

– Кто вы?

– В Понтифракте меня знают как Генри Лукаса, специального корреспондента «Космополиса». Иногда я использую другое имя и занимаюсь другими делами.

– Почему?

Джерсен поднялся, подошел к столу Элис, обнял ее, приподнял и начал целовать лоб, нос, губы… Но Элис оставалась безучастной. Он ослабил объятия.

– Если Трисонг будет спрашивать обо мне, не говори ему того, что узнала.

– Я ему ничего не скажу в любом случае. Он больше не властен надо мной.

Джерсен снова поцеловал Элис, и она уступила, но по-прежнему равнодушно.

– Значит, ты хочешь, чтобы я осталась здесь? – спросила она потом.

– Очень хочу. Она отвернулась:

– Я не могу ничем тебе помочь.

– Ты будешь ждать меня здесь, пока я не вернусь?

– Куда ты собираешься?

– В старинный мир. На праздник.

– Ты летишь туда же, куда Говард Трисонг?

– Да. Я все расскажу, когда вернусь. Элис грустно спросила:

– Когда это будет?

– Не знаю. – Джерсен снова поцеловал ее, теперь она ответила и на мгновение расслабилась. Джерсен поцеловал ее в лоб. – До свидания!

Когда мы плывем по реке человеческого времени на наших удивительных лодках, то замечаем в потоке людей и цивилизаций повторяющиеся модели… Разрозненные расы объединяются только тогда, когда их территория ограничена, когда их сжимают тиски социального давления. Для таких обстоятельств типичны сильные правительства, равно необходимые и желательные. Напротив, когда страна обширна, а условия жизни благоприятны, ничто не может сохранить тесные контакты между различными типами людей. Они мигрируют на новые места, язык постепенно изменяется, появляются новые детали в костюмах и традициях, эстетические символы приобретают новые значения. Правительство, навязанное извне, отвергается. Переселение расы на другую планету до беспредельности расширяет ее возможности и таит в себе источник бесконечного очарования.

Анспик, барон Бодиссей. «Жизнь», предисловие к тому 2

Если бы хитроумный барон решил украсить свое знаменитое «Предисловие ко II тому» примерами, он выбрал бы отдаленную планету Моудервельт, которая вращается вокруг звезды Ван-Каата.

Моудервельт – спокойный плодородный мир с обширными сухопутными территориями. Фауна в целом совершенно безопасна, не считая нескольких хищных морских тварей.