Она увидела Джерсена, и выражение ее лица изменилось, стало нарочито-веселым. Она приветственно махнула ему рукой, изображая радость, а потом чуть ли не бегом помчалась через зал, но остановилась в десяти футах от него и окинула восхищенным взглядом с ног до головы.

– Я должна сказать, мистер Лукас, сейчас вы превзошли самого себя в элегантности.

– Это все «Пенвиперс», – ответил Джерсен. – Благодарить нужно слугу.

Элис слушала Джерсена, не особенно вникая в смысл его слов. По-прежнему радостно улыбаясь, она сказала:

– Ну, так где мы будем обедать? Здесь? Ресторан тут в очень красивом Гербовом Зале.

– Слишком шумно и слишком людно, – заметил Джерсен. – Я знаю место значительно более изысканное.

– Полностью отдаю себя в ваши руки, – отозвалась Элис.

– Тогда окунемся в ночь Веги.

Они покинули гостиницу, и Элис очень осторожно взяла Джерсена под руку.

– Куда мы идем?

– Прелестная ночь, – ответил Джерсен. – Мы можем сначала погулять, если вам это нравится.

– Прекрасно!

Они пересекли площадь Мюллони, вышли на Бьюдрилейн, а потом свернули в Порти.

«Невозможно! – прошептал про себя Джерсен. – Мы гуляем по улицам Понтифракта, она в своей маске, а я – в своей!»

Элис почувствовала что-то неладное:

– Мистер Лукас, почему вы так мрачны? Джерсен ответил не сразу:

– Называйте меня Генри. Мы не на работе.

– Спасибо, Генри, – она наградила его печальным взглядом. – Я никогда не бывала в этой части города.

– Здесь не так, как на Диком Острове?

– Совсем иначе.

Они вышли на набережную к «Грилю Мардока с видом на Залив». Элис задумчиво посмотрела на Джерсена. Мистер Лукас, такой занудный и гадкий, казался сейчас совсем иным.

Они сели в уголке ресторанного зала, у окна. Внизу тяжело и медленно вздымались и набегали на сваи волны; звезды и далекие огоньки отражались на поверхности воды. Джерсен спросил:

– Вы можете найти свою родную звезду?

– Я не знаю, как выглядят созвездия отсюда. Джерсен оглядел небо:

– Она уже скрылась. А вот там старое доброе Солнце.

На обед они заказали суп из натуральных артишоков, тушеное мясо, салат из свежей зелени, лук и травы, которые булькали в коричневых горшочках. Элис поклевала того-друтого и в ответ на вопрос Джерсена пожаловалась на отсутствие аппетита. Она выпила несколько бокалов вина и немного опьянела.

– А как наш конкурс? – спросила она. – Он все еще тайна? Особенно от меня?

– Тайна? Уже нет. Но не будем сейчас говорить об этом. Тайна – это вы. Расскажите о себе.

Элис обвела взглядом Побережье Бутылочного Стекла.

– Да нечего рассказывать. Жизнь на Диком Острове монотонна, если не считать туристов.

– Я все еще удивляюсь, почему вы приехали сюда.

– Ах, обстоятельства!

Подали десерт: фруктовый пирог и крепкий кофе с кремом, как принято на Элойзе.

Джерсен, почувствовав, что сильно отступил от роли Генри Лукаса, попробовал поразмышлять о политике Понтифракта, в которой ничего не смыслил. Элис безучастно глядела начерную воду. Ее мысли были далеко. Она совсем не следила за тем, что говорил кавалер.

Наконец Джерсен спросил:

– Куда теперь? В Понтифракте мало развлечений, разве что Маммери, но мы, кажется, опоздали к началу программы. Может, зайдем в одну из портовых таверн?

– Нет… Думаю, нам лучше вернуться в отель. Старый кэб с твердой крышей доставил их обратно в гостиницу «Святой Диарминд».

В вестибюле Джерсен остановился и отвесил поклон, показывая, что прощается. Элис быстро проговорила:

– Пожалуйста, не уходите так быстро. – Оглядев вестибюль, она осторожно продолжила: – Можем зайти ко мне, если хотите.

Джерсен вежливо запротестовал:

– Но вы, наверное, устали…

Все еще глядя в сторону и слегка зардевшись, Элис сказала:

– Нет. Совсем нет. Мне… ну… одиноко.

Джерсен снова поклонился, словно извиняясь:

– Буду счастлив пойти с вами.

Он взял ее под руку. Они вошли в лифт и поднялись на четвертый этаж.

Элис открыла дверь и вошла в номер на негнущихся ногах, как заключенный в камеру пыток.

Джерсен последовал за ней. В дверях он задержался и оглядел комнату. Элис не поинтересовалась, зачем он это делает.

Успокоившись, Джерсен медленно вошел в ее апартаменты, закрыв за собой дверь.

– Генри, – сказала Элис, едва дыша. – Могу я звать тебя Генри?

– Я уже говорил об этом.

– Я забыла. По-идиотски звучит, правда? Позволь, я возьму твою шляпу и пальто.

Джерсен сам повесил шляпу на вешалку и снял пальто.

– Прекрасно! Портные Понтифракта понятия не имеют о человеческих формах.

– Садись, Генри… Сюда.

Джерсен послушно сел в кресло. Элис достала из шкафа серебряный поднос.

– Что это? – спросил Джерсен.

– Настойка цветочных лепестков. Кристаллы гидромела – «Ликер Жизни» из Сирсса. – Она наполнила пару маленьких рюмок прозрачной зеленой жидкостью. – Влюбленные пьют его вместе. Конечно, мы не влюблены, ты, и я, но…

– Но что?

– О… Ничего особенного.

Джерсен попробовал «Ликер Жизни», который показался ему хмельным и утонченным. Элис спросила:

– Нравится?

– Действительно, он необычен. И очень ароматен. Элис села рядом с ним и отпила немного из своей рюмки:

– От него меня бросает в дрожь.

Джерсен сам удивился, обнаружив, что его руки обвили плечи девушки, ведь он намеревался играть свою роль. В его объятиях Элис расслабилась, и он поцеловал ее. Поцелуй получился гораздо более страстным, чем того требовал образ рафинированного аристократа.

Элис удивленно посмотрела на Джерсена, а он спросил:

– Что с тобой? Я тебя обидел?

– О нет. – Элис нервно рассмеялась. – Ты немного испугал меня, совсем чуть-чуть. На работе ты совсем другой.

– И все-таки это я.

Она отпила немного ликера:

– Вьшей.

– Дозу влюбленного?

– Называй как хочешь.

– У тебя есть любовник?

– Нет… А у тебя?

– Я совершенно одинок.

Элис подставила лицо, Джерсен снова поцеловал ее. Платье распахнулось, открыв маленькую округлую грудь. Казалось, Элис совсем это не волновало.

Джерсен глубоко вздохнул:

– Так дальше не пойдет.

– Почему? – Элис коснулась его щеки.

– Меня мучает одно подозрение. Элис с ужасом посмотрела на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Мне было бы очень больно узнать, что ты мила со мной только для того, чтобы узнать побольше о конкурсе. Конечно, это бред?

Элис побледнела.

– Разумеется.

– Ты могла бы стать моей любовницей, если я не. расскажу тебе о конкурсе?

– Рассудок сильнее сердца… Я бы не могла любить человека, который мне не доверяет.

– Другими словами… Нет?

– Я действительно так думаю, – серьезно сказала Элис.

Джерсен немного помолчал:

– Чтобы доказать свое доверие, я должен рассказать тебе все, что знаю сам?

– Если хочешь.

– Собственно, почему бы и нет? – Джерсен вытянул ноги и закинул руки за голову. – Особенно рассказывать и нечего. Все люди, изображенные на снимке, опознаны, кроме одного, которого называют разными именами. – Джерсен достал из кармана лист бумаги и прочитал: – Ест, де Трембаскал, Атц, Билферд, Видол, Спаркхаммер, Грей, Гадоуф, Гизельман, Мартилетто. Спаркхаммер известен также под несколькими другими именами, но никто не указал его настоящего имени. Это не удивляет тебя?

– Нет. А почему это должно удивлять? Джерсен бросил листок на стол и откинулся на спинку кресла:

– Потому что он – опасный преступник, и настоящее его имя Говард Алан Трисонг.

– Говард Алан Трисонг? Невозможно!

– Люди, изображенные на фотографии, мертвы, кроме номера шесть, то есть Трисонга. Тебе это ни о чем не говорит?

Элис пожала плечами. Она думала о другом.

– Я в этом ничего не понимаю.

– Меня сейчас волнует вот что, – сказал Джерсен. – Если номер шесть – Трисонг, а сомневаться в этом не приходится, то я хотел бы взять у него интервью. «Экстант» мог бы очень выгодно использовать такой материал, интервью или его автобиографию. Мне кажется, я знаю, как предложить ему это. Я хотел бы, чтобы он связался со мной.