Словно заметив напряжение Бесса, Женевьева усмехнулась, захлопывая книгу и откладывая в сторону.

― Всё-таки пришёл, ― отметила она. ― Мудрый выбор.

Ловкая рука, натренированная резать плоть, вытащила из-под стола свиток и развернула, положив перед Бессом. Короткий текст был подкреплён печатью в виде головы орла, от неё веяло могуществом и угрозой.

― Заверено Жрецом, ― проговорила Женевьева. ― Нарушение подобного документа карается весьма сурово. Ну что скажешь? Если согласен, поставь отметку кровью вот тут.

Согласно представленному договору, Женевьева брала на себя обязанности Учителя нижеподписавшегося и должна была содействовать совершению им десяти убийств. Действие контракта истекало после последнего убийства. По итогу половина добытых жизней уходила Женевьеве. Дополнительным пунктом расписывалась невозможность нападения друг на друга в течение действия контракта и недели после истечения его срока.

Бесс ощутил укол раздражения. Пять жизней — это очень много на его нынешнем уровне. И ещё неизвестно насколько добросовестным Учителем станет Женевьева. Бесс покосился на нетерпеливое жадное лицо. Вот бы выколоть её алчные глаза стервятника, отыскавшего в нём удобную жертву. За этими мыслями, он порезал свой указательный палец кончиком ножа и приложил к пергаменту. Он алой капли пошёл лёгкий дымок. След высох в мгновение, все слова вспыхнули золотым и угасли.

― Отлично, ― удовлетворённо сказала Женевьева, забирая документ. ― Можешь на меня положиться, птенчик, ты в надёжных руках.

На стол поставили увесистую кружку пива. Бесс вздрогнул, уставившись на официанта.

― За счёт заведения, ― пряча взгляд, робко промямлил тот и быстро ушёл.

― Знай, что я не предлагаю кому попало быть моими учениками, ― заверила Женевьева, пододвигая к себе напиток и делая первый глоток. ― Убийцы бывают очень разные. Большинство нытики и рохли, обуреваемые страхом и ненавистью. Конечно, слабохарактерность не делает их менее опасными. Но так раздражает, когда люди, добровольно согласившиеся на этот путь, чтобы оттянуть кончину, строят из себя жертв обстоятельств. Вот ты, например, почему убиваешь? Потому что вынужден или есть другая причина?

Повисла короткая пауза. Вместо ответа Бесс поинтересовался:

― Есть ли способ избежать потери воспоминаний за убийство обычный людей?

Женевьева подавилась пивом, который хлебнула. Тяжело откашлявшись, она прищурилась, внимательнее вглядевшись в невозмутимое лицо своего нового ученика.

― Обычным… или, как мы их между собой зовём «одна жизнь, одна смерть», иначе говоря, однёркам разрешено убивать нас в качестве самозащиты. Потому поумерь спесь, птенчик.

― Чего желаете? ― нерешительно поинтересовался вновь появившийся официант, обратившись к Бессу.

― Просто воды, ― он стиснул пальцы на жёсткой столешнице, в недавно порезанном пальце саднило.

― К тому же нет пользы в том, чтобы размениваться на мелочи, ― продолжила Женевьева. ― Вокруг достаточно целей и не только среди других Убийц. Просто только их смерти идут нам в зачёт. Но это после. Для начала добудем тебе новый самоцвет. И ещё вот, ― она положила перед Бессом катушку чёрных ниток с вставленной в неё иголкой.

Он вопросительно уставился на предмет.

― Совет для новичка: отмечай своё имя на всех предметах, которых не хочешь лишиться. Одежда, сумка, оружие ― ничего из личного имущества невозможно будет украсть, если на нём твоё имя. Всё после смерти вернётся в инвентарь. Однажды ко мне так вернулась расчёска, которую я посеяла где-то в горах.

Бесс взял катушку. Ему доводилось пришивать пуговицы. Хорошо, что его имя было коротким. Наверняка, вышивать на одежде «Женевьева» было той ещё морокой.

― Уже рад, что согласился заключить со мной контракт? ― игриво поинтересовалась женщина.

― Разумеется, Учитель, ― ответил Бесс, проявляя нарочитое почтение.

Он хотел притупить её бдительность, пока будет разыскивать способ не расставаться с половиной добытых жизней. Наверняка был какой-то способ. Любая лазейка, что бы его выручила.

В следующий момент Женевьева положила на столешницу золотую монету с вычеканенным на поверхности черепом. Официант, что принёс Бессу воды, оцепенел при виде блестящего металла. Поставив кубок с водой перед клиентом, работник пролил треть содержимого, часть попала на монету. Вытащив из фартука тряпку, он принялся стремительно всё вытирать, тараторя извинения. Когда официант убрал руку с тряпкой, монеты уже не было.

Женевьева не дёрнулась с места в ответ на очевидное воровство и наблюдала за поспешно удаляющейся спиной.

― Похоже, у нас сегодня весьма удачный день, ― невозмутимо заметила она Бессу. ― Этот официант явно Убийца на нулевом ранге. Согласно правилам, нулевых могут убивать только нулевые. Это твой шанс, птенчик.

― Почему ты решила, что он Убийца? ― недоумевал Бесс.

Этот человек показался ему чересчур нерешительным и зажатым для подобной роли.

― Монеты с черепами не представляют ценности для однёрок. Но для нас это единственная валюта, на которую можно купить вещи у мастеров на ярмарках. Поторопись, птенчик, он же удерёт.

Бесс вскочил и направился к дверям. Выскочил наружу, обнаружив в конце улицы спешащую фигуру. Вор успел уйти уже достаточно далеко, но всё же не перешёл на бег, чтобы не привлекать к себе слишком много внимания. Бесс ускорил шаг, вместе с тем ускорился ритм его пульса. Это была всё равно что охота, но не среди высоких деревьев и запаха мха, а меж камня и людей.

Тот в ком Женевьева распознала Убийцу, нарочно петлял между групп жителей и скрывался в самых узких улочках. Бессу было в новинку кого-то преследовать. Но при этом его острый взгляд вцепился в блуждающую спину. Не было шанса потерять цель из виду, когда ты словно гончая, бросившаяся по пятам кролика. Он утратил ощущение времени и не знал, насколько долго длились эти «догонялки». Лишь заметил, как начали ныть мышцы в ногах к тому моменту, когда вор окончательно утомился и, выбившись из прежнего ритма, утратил внимательность.

Он забрёл в очередную улочку, но напоролся на высокий тупик. Вор остановился, обернувшись, столкнулся с Бессом. Сейчас они были вдвоём зажаты меж каменной кладки в тесноте. Трудно прошмыгнуть мимо, избежав прямого столкновения.

Сглотнув, вор вытащил украденную монету.

― На нулевом ранге трудно выжить, ― залепетал он. ― Ты должен знать. У нас нет ни приличной брони, ни оружия. Новички полностью предоставлены сами себе. Мы с тобой на одной стороне. У этой Убийцы наверняка есть ещё больше монет черепа, давай добудем их вместе.

Воришка продолжал что-то торопливо говорить. Бесс не слушал. Ему не было дела до монеты. Он видел перед собой не человека, а дичь, что трепыхалась перед наступлением неизбежной кончины. Столько отчаяния во взгляде, страха и угасающей надежды. Бесс подошёл ближе, взглянув на монету в чужой раскрытой ладони. На лице вора стала проявляться лёгкая улыбка облегчения, когда резким взмахом руки со сжатым в ней ножом Бесс глубоко оцарапал чужую ладонь. Монета отскочила в сторону. Алая жидкость растекалась по золоту, окаймляя череп.

Воришка отступил, хватаясь за рану. Он врезался спиной в стену.

― Я не вооружён, я не вооружён, ― повторил дважды с усилием. ― Ты же не убьёшь невооружённого человека? Это попросту нечестно.

― Нечестно… ― тихо пробормотал Бесс и мрачно усмехнулся, прибавив. ― Умоляй меня.

Сперва оторопев от требования, вор всё-таки упал коленями на каменную брусчатку, явно отбив кости. Он сомкнул ладони в мольбе:

― У меня было всего три жизни в запасе. Осталась последняя. Прошу, пощади.

Внезапно по бледному напуганному лицу заструились слёзы. Что за жалкая дичь… Однако он страшился смерти так сильно, что был даже готов поступиться своим достоинством ради выживания. Это вызвало у Бесса уважение. Он убрал нож и поднял с земли монету. Спрятав золото в карман, ушёл, не оборачиваясь.

Когда покинул улочку, столкнулся с Женевьевой. Она стояла, скрестив руки на груди.