Я прикусила губу. Получается, что Ловчие – лишь винтики огромного механизма. Они выполняют свою работу, но на этом их полномочия и возможности закачиваются. Спасать меня от очередного приступа просто некому. Понурившись, побрела следом за своим нервным проводником.

Весь день мы шли через лес. Несколько раз вброд переходили неглубокие речушки с прозрачной ледяной водой, которая, кстати, была пригодна для питья. Костюм, тот, что был на мне, оказался на удивление удобным, прочным и непромокаемым. Ткань защищала от порывов ветра, а когда пришёл дневной зной, в ней не было жарко. Высокие сапоги защищали ноги от камней и колючек. Плащи мы убрали в походные мешки.

Почти всю дорогу Джет молча шагал впереди меня, позволив наблюдать свою мускулистую спину и предаваться размышлениям. Лишь изредка он указывал на следы животных или растений, которые мне нужно было знать. То есть он действительно рассчитывал, что я это всё запомню. Я с опаской вглядывалась туда, где лес становился непроходимой тёмной чащей. Мне всё время казалось, что за нами кто-то следит. Что, если сейчас на нас нападёт какой-нибудь голодный зверь? Оружия мне не выдали, куда бежать и как спасаться, не знаю.

– Здесь есть хищники?

Джет ответил, не повернув головы:

– Да. Но ты их не интересуешь. Они предпочитают избегать встречи с человеком.

– Почему?

– Потому что Виридис – место спокойствия и умиротворения.

Я удивленно вскинула брови:

– А как вы донесли эту мысль до животных? «Здравствуй, медведь. Ты – медведь, но не должен кушать этих милых людей. Вот тебе гора вяленого мяса». Так, что ли?

– Вижу, ты начала шутить. – Джет всё-таки остановился и обернулся ко мне. – Так-то лучше. Запомни это состояние. Оно поможет тебе сохранить рассудок и жизнь.

Но я не была уверена, что уже не растеряла последние капли здравого смысла. Вздохнув, побрела дальше.

Ближе к полудню мы сделали небольшой привал, а затем вновь двинулись в путь.

У Ловчего не было часов, и мне приходилось полагаться на собственное чувство времени. Ноги ныли от ходьбы, но я упорно шла за своим спутником, стараясь не отставать. Когда тени стали вытягиваться, а воздух наполнился вечерней прохладой, Джет, к моему облегчению, объявил остановку на ночлег. Укрытия искать не стали и расположились прямо на небольшой поляне, усеянной белыми цветами.

Ночь обещала быть тёплой. Зажигались первые звёзды, осыпая небо белым, голубым и золотистым бисером. Выкатилась круглая жёлтая луна, обрамлённая вуалью призрачно-серых облаков.

Незаметно мои мысли успокоились, и я ощутила родство с местом, в котором находилась. Слух обострился. Отчётливо звучала лёгкая поступь ночных хищников, трепет невесомых крыльев насекомых. Ноздри мои широко раздувались: я легко различала сладковатый аромат травы, тонкие ягодные нотки, терпкий запах коры. Единение с природой одурманивало и приносило ощущение внутренней силы. Я больше не чувствовала одиночества и страха, обретя в самой жизни Великого леса своё место. Где-то в глубинах разума туманом клубились сомнения, но я была была не намерена упускать ни единой секунды. Возможно, позже со всем разберусь, но не сейчас. Не сейчас…

Ночь затекала в самые потаённые уголки сознания, всполохи костра дрожали и изгибались в причудливом танце, подсвечивая профиль мужчины. Мы недавно разделили скромный ужин. Из своего заплечного мешка Ловчий достал небольшую флейту и начал играть. Я восторженно прижала руки к груди. Воздух наполнили высокие переливчатые звуки неизвестной мне мелодии: нежной и грустной, зовущей за собой и успокаивающей. Я прикрыла глаза, отдаваясь моменту. Как по волшебству, в голове зазвучали строки, словно я всегда знала песню, рождённую Виридисом и его жителями. Начала петь, блаженно покачиваясь из стороны в сторону:

Тонким колоском ложится на плечо твоя рука, зимы распутав плен.

Долго ль пропадал в замёрзших сторонах? Ответь, родная, подними с колен.

Здесь небо с проседью и неприкаянна моя душа,

А мне всё помнится, как ты в рассвете юном хороша.

И нет спасения вдали от праведных родных земель.

Удел забвения мой! Отшельник, одинокий зверь.

Брошен жребий, отмеряю время громким стуком сердца и полётом птиц.

Вражье племя, за бедой – потеря. Не сберечь надежду у чужих границ!

Земель исхоженных не сосчитаю я душой теперь.

Лугов нескошенных отведал вольный одинокий зверь.

Я долго не был там, где в шёлковых полях ночуют сны,

Я долго не вдыхал святой рассветной тишины…

Побег от правды – не выход, не компромисс и не сделка с судьбой. Это самый необдуманный твой поступок, медленный яд, от которого далеко не всегда есть противоядие.

Я проснулась с ясной головой и спокойными мыслями. Надышавшись воздухом Великого леса, я расцветала изнутри, как один из его цветов. Ощущение полного счастья разрасталось во мне, вытесняя тревогу и сомнения. Когда мы снова двинулись в путь, мне начало казаться, что я никогда не была так счастлива.

Ближе к обеду Джет внезапно остановился и приложил палец к губам:

– Сейчас иди за мной очень тихо и, что бы ни происходило, просто наблюдай.

Я кивнула, задрожав от ожидания, и двинулась за ним след в след. Наши шаги тонули во мхе удивительного нежно-голубого цвета. Преодолев последний ряд исполинских дубов, мы оказались на небольшой поляне. Ловчий сделал мне знак остановиться, а сам медленно двинулся вперед. Я восхищалась им всё больше: его движениями, знаниями и мужественностью… Пожалуй, в такого мужчину легко влюбиться.

Джет сделал ещё с десяток шагов, доставая из мешка кусочек хлеба, потом остановился. Взгляд его был направлен на что-то или кого-то, скрытого под стволом поваленного дерева. Мне показалось, что он произнёс несколько слов перед тем, как протянул руки. Через пару мгновений показалась хрупкая фигурка девушки с вьющимися тёмными волосами. Дрожа и цепляясь за своего спасителя, она послушно положила в рот предложенную еду. Мужчина жестом подозвал меня. Я сделала пару осторожных шагов, стараясь подражать Ловчему. Подойдя совсем близко, расслышала слова Джета.

– Приятно познакомиться, Кайра… Мы отведём тебя домой.

Девушка снова и снова кивала, вытирая слёзы. По всей видимости, она и была тем человеком, которого нужно встретить.

– Я не помню… Нужно домой… – Она обернулась, несколько секунд смотрела на меня мутными карими глазами, а затем, будто бы позабыв обо мне, начала покачиваться из стороны в сторону.

Тонкие белые пальцы теребили спутанные пряди волос. Всё в ней, в её поведении и взгляде, было неправильным, гнетущим. Затем меня сразила догадка, и я отпрянула: передо мной стоял человек, который был очень болен. Болен мозгом, сознанием… Глаза несчастной бессмысленно бегали по сторонам. В них больше не отражался животный ужас, но и ничего другого в них не было тоже! Пустые стëкла, не отражающие эмоций.

Я стояла на месте, до скрежета сжимая зубы и ощущая, как всё волшебство новой реальности, коим я успела наполниться, треснуло и осыпалось к ногам, заставило вспомнить истину и мучиться новыми приступами тошноты. Дальше последовали спазм в голове и ухудшение зрения. К горлу подступил горький противный ком, и я едва не потеряла сознание.

Ну уж нет! Чтоб вам всем провалиться! Сжала руки в кулаки и часто заморгала. Сделала несколько глубоких вдохов. Силуэты двоих человек – Ловчего и сумасшедшей девушки – дрогнули, но не погасли. Сила воли постепенно подчинила себе реальность. Заметив движение в свою сторону, я приготовилась защищаться. Джет оказался совсем рядом и тихо произнес:

– Пожалуйста, набери хвороста для нашего костра.

Вырвав запястье из его влажной от волнения руки, я вышла в центр поляны и обратилась к Кайре: