Женщина колебалась не долго. На что только не пойдёт мать ради спасения жизней своих детей.

Стакан, из которого выпил Шаман, очевидно, упал на пол вместе с ним. И теперь его осколками было удобрено пространство вокруг подрагивающейся кисти руки хозяина. Где искать другой женщина не знала. Да и шарить по шкафам в этом жутком доме ей было боязно. Она просто взяла стеклянный сосуд с остатками зелья и, зажмурившись, влила его себе в рот прямо из узкого горлышка.

Самым трудным, оказалось, заставить себя проглотить эту жидкость, которая не только на цвет и запах, но и на вкус была омерзительна. И всё же поборов естественную отторгающую реакцию организма ей удалось это сделать. Ведь на кону стояло не что-нибудь, а жизни самых дорогих для неё людей.

Дальше оставалось только ждать, когда снадобье подействует. Мама Мяоконнин сложила руки на столе на манер школьницы и глубоко вздохнула.

Тут её взгляд случайно снова упал на лежащего на полу хозяина дома. Женщина живо представила как спустя несколько минут и сама уподобится ему. Будет так же валяться в собственной блевотине, пока её душа отправиться общаться с мёртвыми. И она ужаснулась. Вот только отступать было уже поздно.

Первые признаки приближающегося транса подступили одновременно с приступами тошноты. Руки и ноги сделались холодными и онемели. Мышцы лица свело судорогой. Хорошо, что в доме Шамана не было зеркал. Иначе зрелище собственного перекошенного рта и выпученных глаз всю оставшуюся жизнь преследовало бы женщину. Разумеется, если она не погибнет сегодня. А учитывая внутренние ощущения к этому всё и шло. Могла бы и раньше догадаться, мелькнула мысль. Чтобы общаться с мёртвыми придётся умереть самой.

И она умерла.

Глухого звука падения соскользнувшего с табурета на пол тела никто не услышал кроме разве что жирной мухи, с интересом взиравшей с потолка за происходящим внизу. У неё были свои виды на два распростёртых тела и, особенно на кашицу, вывалившуюся из их широко раскрытых ртов.

А мама Мяоконнин тем временем обнаружила себя стоящей на ровно заасфальтированной дорожке шириной не более метра. Её совершенно не удивило, что в паре метров впереди дорога исчезает в густом тумане. Оглянувшись, она убедилась, точно то же происходит у неё за спиной. Она сделала два шага вперёд. Ровно настолько же стена тумана отодвинулась от неё. Ещё раз смотреть назад женщина посчитала лишним. Она не сомневалась, что позади неё туман так же поглотил такую же порцию асфальта.

Ну что ж, подумала женщина, если я умерла то торопиться некуда. А если я всё же жива? Время действия зелья ограничено. Проверить, как именно обстоят дела я не в состоянии. И значит стоит поспешить. И она бодрым шагом направилась вперёд, метр за метром, отодвигая призрачную стену.

Идти оказалось на удивление легко. Словно она сбросила килограммов тридцать веса, и её суставы вновь обрели юношескую гибкость. Всё-таки в потустороннем мире есть своя прелесть, решила она, ни на секунду не забывая, где находится.

Из небытия навстречу ей вынырнула лавочка. Обычная садовая скамейка. Ровно посередине на ней восседал человек. Его габариты вызывали уважение. Развёрнутая газета скрывала его лицо, но не могла скрыть ширины его плеч и выдающегося живота. Одет он был в старомодный шерстяной пиджак, свободные брюки из той же материи. На ногах явно изувеченных артритом неаккуратным штрихом смотрелись разношенные сандалии, надетые поверх полосатых носков.

По одежде женщина его и узнала. Да и как не узнать отца своих детей, с которым прожито в горе и в радости без малого двадцать лет? Даже газета, которой он прикрывался, была всё та же – «Вестник метрополии». Местных газет он никогда не признавал.

Она могла бы пройти мимо. Обида на рано ушедшего супруга оставившего её одну с шестью детьми всё ещё не остыла. И даже то, что ушёл он не к другой женщине, а в мир иной этого чувства не уменьшало. Однако вдова рассудила здраво: просто так подобные встречи здесь не происходят. Иначе она бы не шла сейчас свободно по пустой дороге, а с трудом протискивалась сквозь плотную толпу умерших за тысячелетия людей.

Словно услышав её мысли, человек, сидевший на скамейке, опустил газету.

А он даже как будто помолодел здесь, отметила про себя она. Морщины разгладились. На щеках играет здоровый румянец. А ведь последний раз живым она видела его в больнице. Был он исхудавшим, с серой от побеждающего панкреатита кожей и запавшими глазами. Может и правду говорят смерть – лучший доктор.

– Ну, здравствуй, – произнесла вдова.

Он усмехнулся.

– Не очень уместное тут приветствие. Местным обитателям здоровья желать глупо, – ответил он.

– И как мне тебя поприветствовать?

– Вот именно так. Привет. Рада тебя видеть.

– Я рада. А ты, я смотрю, и после смерти всё такой же весельчак.

– А что ещё остаётся покойнику?

– Мне вот веселиться не приходилось, одной поднимая шестерых сыновей! – не смогла удержаться от укора женщина.

– Прости. Был не прав. Умер, не спросив разрешения! – съехидничал призрак.

Они помолчали. Время шло.

– Слушай, – не выдержала вдова, – ты же не просто так возник на моём пути? Знаешь, что происходит в нашем мире?

– Я не слежу за новостями вашего мира. А вот в нашем мире действительно начали происходить любопытные события.

Женщине хотелось наброситься и растерзать этого самодовольного покойника. Он при жизни так никогда не раздражал её как сейчас.

– Наши сыновья в опасности! – попыталась она ему втолковать. – Раймонд Высокий грозит забрать троих из них себе в услужение. Он убить их хочет. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил её покойный муж и как-то сразу осунулся став более похожим на свой предсмертный облик. – Но мне к вождям хода нет. Да и кто станет меня слушать?

– Но почему-то ты возник на моём пути, – задумалась женщина. – Великий Охотник сказал, что мне надо найти заступника для сыновей готового биться с ним.

– Для этого и возник, – подтвердил призрак.

– Это ты – заступник? – удивилась вдова.

Проще уж биться самой, чем выставлять такого заступника, подумала она. Разве что смерть добавила её мужу смелости и сил.

– Не я разумеется. Кто я против Раймонда! Но раз уж мне довелось возникнуть на твоём пути, значит, в этом есть какой-то смысл.

– Подскажи где искать заступника.

Покойный муж и отец пристально посмотрел в глаза супруги.

– Ты понимаешь, что это станет предательством по отношению к клану? Ты подумала о последствиях?

Его слова привели женщину в ярость.

– Мне плевать, как это станет выглядеть! Предательство – это расслабляться в загробном мире, пока я тащу на своём горбу наших сыновей! Будь ты жив и воспитывай их, может, и вовсе такой ситуации не сложилось! Ты хоть в курсе, что твой сын собирается силой взять Алису – подругу наследника?

– Он сошёл с ума.

– И я сошла! Так что предательство меня не пугает.

Старший Мяоконнин скомкал свою газету и точным броском отправил её в очень кстати появившуюся рядом со скамейкой урну.

– Ты спросила: зачем я появился на твоём пути. Я должен был тебя предупредить. Никак иначе на твоё решение воздействовать я не в состоянии.

– Так к кому мне обратиться? – спросила мама Мяоконнин.

– Это же очевидно, – горько усмехнулся отец братьев. – К Королю Медведей! У него с Раймондом и Ратмиром давние счёты.

– Говорят, это только легенда, – засомневалась женщина.

– В каждой легенде есть доля правды, – неопределённо ответил её муж.

– Но как мне его отыскать?

– Меня же ты не искала. Просто иди по дороге. Он сам тебя найдёт. Если пожелает.

– Спасибо тебе, – произнесла женщина в след таящим в тумане скамейке с сидящим на ней покойным мужем, вновь погрузившимся с головой в газету. – Хоть какая-то польза от твоего праха и прибыль от денег, потраченных на похороны.

Каждый из нас проведёт вечность точно так, как привык расходовать время, отпущенное для жизни, поняла она. Её покойному мужу придётся до конца света пялиться в старую газету, сидя на этой лавочке или в продавленном домашнем кресле. А что уготовлено ей ставшей вдовой в самом женском соку? В этом загробном мире она так и останется домохозяйкой в услужении выросших сыновей? Её решимость впервые поколебалась.