Не дыша, я спиной уходил в сторону, боковым зрением пытаясь найти выход. Горбатый понял мое намерение и, хромая, начал меня преследовать, не отрывая бдительных глаз. Я понял, что притворяться бесполезно и просто рванул как бешеный, куда глаза глядят. Оказавшись на улице, я начал бежать по какой-то грунтовой дороге вдоль заборов, за которым торчали крыши небольших частных домов. Я не переставал оглядываться, хотя уже давным-давно потерял из виду мерзкую гниду. На сердце отлегло. Я знал, что нахожусь в безопасности. Перейдя на шаг, я начал идти по каким-то садам и паркам. Было хорошо.

Свинцовое облако ютилось в голове и постепенно вытекало куда-то наружу. Паршивая действительность возвращалась в мои глаза и отпечатывалась на органах осязания. Я чувствовал, что лежу на боку и мне в рожу светит сентябрьское солнце, проникающее через незакрытые жёлтые шторы. Развернувшись на другую сторону, я удивился, увидев перед собой чьи-то золотистые волосы. Я долго пытался понять, чьи они.

Евы?

Я быстро начал трезветь от осознания того, что пролежал всю ночь с настоящей девчонкой. Было очень смешно и неуместно, но забавляться у меня как-то не получалось. Я продолжил спать. Торопиться всё равно некуда. Внутренний демон, однако, решил дать о себе знать и пробудился.

– Обними её.

– Дурак, а если она не спит?

– Скажи, что не хотел. И вообще у тебя девушка есть, и ты привык так просыпаться.

– Не поверит.

– Это ей потом не поверят, что у тебя яиц хватило к ней приставать. Да возьми её там за что-нибудь.

Обстановка и правда напоминала чем-то один из многочисленных фильмов, которые так я любил смотреть. Знаете, когда по сюжету недобросовестный пасынок или сводный брат заходит к спящей мачехе или сестре после чего решает воспользоваться максимальной беспомощностью оных. А они, как правило, и не против.

Интересно, бывает ли так в жизни?

Если такого рода кинематограф можно назвать искусством, то тут, скорее, жизнь изображает искусство, а не наоборот. У меня некоторое время в голове была цитата какого-то писателя про это самое подражание или вдохновение. Кто и как это именно сказал?

В душе возникло необъяснимое желание добиться истины и прояснить вопрос об авторстве. Не оборачиваясь на другой бок, я ловко достал телефон и уже запустил было свою цепкую лапу в мировую сеть, но меня обломали. Сеть кто-то скоммуниздил. Ни «3G», ни «Н», ни «Е» – ничего не было. Я расстроился, но несильно. Попрошу потом, чтобы закинули мне денег на телефон.

Всё не мог оторваться от прелестной картины. У меня перед носом макушка милой девчонки с пышными копнами волос, а где-то внизу видна её крохотная фигурка, закутанные в серые джинсы аккуратные ножки, обрамленные носками с «хелоу кити». Реально, бери, пока дают.

Я отогнал страшные мысли прочь и аккуратно встал, пытаясь бесшумно выйти из комнаты. Меня несколько радовала мысль о том, что я проснулся самым первым. Сейчас я буду ходить и оценивать чудовищные масштабы прошедшей тусовки, тихо хихикая и фиксируя на телефон.

Почувствовав себя героем видеоигры про наемных убийц, я, крадучись, зашелестел по коридору. Выйдя в прихожую, я увидел два ряда кроссовок и сандалий, которыми ещё вчера успел тихо удивиться.

– Значит, никто не ушёл, – наступил долгожданный момент уединения, и я смог поговорить с умным человеком. С самим собой. Удивительно, насколько разным я себя проявляю, когда я один и когда нет. Прошу, удивляйтесь.

Заглянув на кухню и соединенный с ней зал, я никого там не увидел. Поджав губы, я пошёл смотреть в остальные комнаты. Там тоже никого не было. Странность происходящего заставляла мои брови хмуриться всё сильнее и сильнее. Я, уже топая, как медведь, снова зашёл в гардероб и внимательно посмотрел на ряды обуви. Даже нашёл там свои горе-кроссы.

– Ну они же не ушли босиком. Дебилы в основном, но не настолько же, да?

Посоображав минуты две, я забил на отсутствие одноклассников. Ушли и ушли. Значит были на то свои причины. Можно пользоваться пустой квартирой, как своей.

Меня начало беспокоить урчание в животе. Обычно мама готовит завтраки. Даже если она встает на три часа позже меня, я всё равно дожидаюсь и ем, что она приготовит. Она, типо, ругала меня, взывала к самостоятельности, но я не слушал. Я же знал, что мне по итогу всегда приготовят.

Сейчас мамы не было и пришлось, как в первобытные времена, заниматься добычей пищи самостоятельно. Выйти на охоту. Вернувшись на кухню, я обнаружил там нетронутую еду. В коробках лежала пицца. В контейнерах – шашлык. Очень некрасиво с их стороны было это не доедать и не положить в холодильник, ну да ладно.

Мне было дико неловко и очень боялся трогать то, что мне не принадлежит, но потом я вспомнил чуткие слова старосты, мол: «Кушай, лялечка» – я взял один кусочек «четырёх сыров», отыскал чистую тарелку, положил блюдо в микроволновку и с предвкушением взвел таймер.

Ничего не произошло.

Я что-то потыкал, открыл и снова закрыл. Ничего не изменилось. Заметив отсутствие цифр на соответствующей панели, я бросил затею с микроволновкой.

– Вроде богатые люди, да? А техника бытовая не в строю. Беднее, чем я, живут, получается. Ха-ха-ха.

Захомячив холодную пиццу и запив её соком, я по привычке достал телефон, чтобы позалипать в соцсети, но, недовольно крякнув, положил его обратно. Куда все делись-то?

Завершив трапезу, я подошёл к окошку. Оно как раз выходило на двор, с которого я вчера зашёл внутрь. Там никого не было. Это показалось мне немного странным, но потом я попытался вспомнить, как часто я вообще смотрю в окно. Я ведь никогда этого не делал в сознательном возрасте. Я попытался вспомнить, какой сегодня день недели.

– Воскресенье… Люди выходят утром на улицу в воскресенье? Я – нет. Я – человек вообще?… А сколько времени?

Телефон показывал красивые «11:11». Был бы я какой-нибудь «эзотерик бимбо», то я бы загадал желание. Вместо этого я просто обматерил суеверных и продолжил смотреть на улицу. Не добившись никакого результата, я подключил к процессу свои нечищеные от серы уши. У меня в квартире обычно слышно, как гудят проезжающие рядом тачки. Так понятно, что всё в порядке. Жизнь в городе идет полным ходом. А ещё иногда я слышу, как под моим окном громко по телефону не на русском языке разговаривают всякие утырки – гордые представители стран ближнего Востока. Если бы там были англичане, французы, даже, прости Господи, американцы, то я бы думать плохо про них не посмел, но эти…

Ничего слышно не было. С одной стороны, а может и не должно? Больших дорог нет рядом. С другой, беспокойство усиливалось сильнее и заставляло голову роиться разными вопросами о происходящем.

– Лебедь! – тревожность била в колокола и заставляла произносить нехорошие словечки. На столе также стоял «Егер». В нём было столько же жидкости, сколько оставил вчера Темыч, – Набухался, ёлки-сосалки. Попал в алкогольную кому. Или сразу в «лимбо». Чё происходит?

Я, зачем-то, подошёл к выключателю и подергал его туда-сюда. Дорогущая хрустальная люстра в золоте, под которой недавно дрыгались малолетние шлюхандзе, отказывалась включаться, заставляя чувствовать меня придурком, который хочет добыть свет крайне варварским способом.

– Электричества нет… Еда-а-ать.

Апокалиптичная картинка, как пазл, начала постепенно вырисовываться в единое полотно. Мне тут же захотелось удостовериться, на месте ли Ева. Вдруг там лежал её труп или искусно сделанное чучело. Я ведь даже на лицо её не посмотрел, когда уходил. Я пошуршал до спальни и успокоился. На той же кровати, в тоже беспечной и прелестной позе лежала моя спящая некрасавица. Я прошёл мимо неё и уставился в здешнее окно. За ним было так же безлюдно и у меня возникла конченая хотелка – открыть окно и заорать, чтобы кто-нибудь отреагировал и приказал мне успокоиться. Был бы я один, то сделал бы так, конечно, но позади меня безмятежным сном спала не заслуживающая такого пробуждения милая девчушка.