— Ну и отлично! Вот прямо сейчас и приму своё решение! — так же пошёл на принцип Добрыня, — На берегу сегодня переночую! И без ужина твоего обойдусь! Пойдёмте, братцы. Я смотрю, нам не рады здесь сегодня, — он молча развернулся и пошёл в сторону пляжа. Илья с Алёшей молча переглянулись и пошли следом за ним.

— Караул! Беда! Пропали! — разорвал утреннюю тишину вопль Юлия. Он примчался к куче веток и листьев, на которой спали богатыри, и принялся их будить, подскакивая то к одному из них, то ко второму, то к третьему, пытаясь их растормошить, но всё было бесполезно. Сон у них был воистину богатырский.

— Да вставайте же... — пыхтел Юлий, уже не сдерживаясь лупя их копытами.

— Упал — отжался... — сквозь сон пробормотал вдруг Илья Муромец.

— Сейчас отведаешь силушки богатырской... — так же сквозь сон подхватил Алёша.

— Да как же это? Да что же это такое? — Юлий аж сел, — Я значит, для вас же стараюсь, помочь хочу, а вы мне ещё угрожать будете? Там жен ваших украли, а вы тут спите!

— Как это, украли?! — сели все трое разом. Они переглянулись, вскочили на ноги, и, не дожидаясь ответа Юлия, побежали к лагерю. Юлий поскакал за ними.

— Погодите! Да дайте рассказать-то! — задыхаясь на бегу выдохнул он. Но его уже никто не слышал.

В лагере царил полный разгром. Вещи валялись как попало. Отдельно в стопке стояла не мытая посуда. Давно уже высохшее белье сиротливо болталось на верёвке. Пока Добрыня с Ильёй молча осматривали лагерь, Алёша пробежался по округе, во всю мощь грудной клетки зовя Любаву, а потом, не успокоившись на этом, залез на самую высокую пальму и с её вершины осмотрел окрестности. Жен было не видно.

— Да что же это, братцы... Да как же это... — возмущённый и растерянный он встал перед друзьями, — Неужто и вправду, похитили?

— Подожди. Не торопись с выводами, Алёша, — Добрыня продолжал хмуро осматриваться, — Может они просто погулять отошли?

— Или искупаться! — с надеждой подхватил Илья, — Да мало ли куда они могли пойти по делам каким?!

— Да вы чего? Совсем что ли с дуба рухнули? — подал голос Юлий, наконец отдышавшийся после непривычной для него скачки, — Какое — гулять? Какое — купаться?! Посуда не помыта — раз! Бельё не снято — два! И самое главное, завтрак не приготовлен — три! Вы когда это видели, что бы ваши жены уходили куда-то, не сделав сначала всё это? И при этом, ещё такой бардак оставив! Да не бывает такого! Тут явно дело не чисто... Ну ничего, беру расследования в свои руки... То есть, копыта. Хотя, а как я могу что-то взять копытами? В общем, в зубы, короче! — Юлий суетливо пробежался по лагерю, заглядывая под каждую вещь, в каждую щель, принюхиваясь, как сыскная собака. Отодвинув валявшуюся на земле сковородку, он к чему-то пригляделся и наконец торжествующе завопил, — Ага! Я так и знал, что они тут замешаны! Ну всё, виновник найден! — он уселся на пятую точку и торжествующе уставился на богатырей.

Друзья молча подошли к нему и взглянули на землю, где отчётливо виднелся след голой ступни. Даже для их жен след был маловат. Скорее он был похож на след ребёнка, или... дикаря.

— Так что же это получается, братцы? Неужто и впрямь туземцы наших жен уволокли? — озадаченно чесал голову Алёша, — Ну я им сейчас задам! Отведают силушки богатырской! — он уже собрался побежать к деревне дикарей, но Добрыня остановил его, положив руку на плечо.

— Погоди, Алёша. Не горячись. Тут разобраться надобно.

— Да что тут разбираться? Что тут разбираться то? — возбужденно подскочил Юлий, — Всё ясно же! Дикари это, больше некому! Я сразу понял, что доверять им нельзя.

— Да, но зачем это им надо? Для чего им наши жены могли понадобиться? — продолжал недоумевать Добрыня.

— Зачем, зачем... За тем! — огрызнулся Юлий обиженный недоверием, и тут его осенило, — Неужто, сожрать хотят?! — он аж замер, — Точно! Вспомните, к ним же как ни зайдёшь — они вечно едят что-нибудь. То овощи, то фрукты, то траву какую-нибудь, а вот мяса я не видел у них ни разу. Оголодали поди, вот и... Так что ж мы стоим?! Спасать же надо! — засуетился Юлий, пытаясь сообразить, куда бежать.

— Как это — сожрать? — опешил Алёша, — Кого сожрать? Мою Любавушку — сожрать?! — он решительно сбросил руку Добрыни со своего плеча и побежал к деревне. Юлий, высунув язык, поскакал за ним. Илья с Добрыней переглянулись, пожали плечами и быстрым шагом отправились следом за ними.

Когда Илья с Добрыней пришли в деревню туземцев, то увидели, что Алёша уже успел согнать всю толпу на площадь и перед ней теперь выступал Юлий, активно размахивая копытами.

— ...ну нельзя. Нельзя есть людей только потому, что они другого цвета кожи! И лошадей нельзя! Особенно — лошадей! Мы же все с вами одной крови, все собратья по разуму! Ещё господь наш всемогущий завещал нам всем возлюбить ближнего своего как самого себя и назвал чревоугодие смертным грехом. Давайте уже возлюбим друг друга и отринем прочь все эти кровавые предрассудки и традиции! Не поддадимся же греху чревоугодия!

— Да погоди ты Юлий со своей любовью! — не выдержал наконец Алёша, — Пусть они мне Любавушку мою отдадут сначала, и тогда уже возлюбляй кого хочешь!

— Вот вечно ты мешаешь мне культуру в массы нести! — Юлий бросил раздраженный взгляд на Алёшу, — Ну нельзя же так сразу! Людей подготовить надо, настроить на конструктивный диалог, так сказать. А ты хочешь вот так сразу бухнуть, мол, отдавайте мне мою Любавушку!?

— Ну да? А чего тянуть-то? Ой, да ну тебя, сам спрошу! — сердитый Алёша отодвинул Юлия в сторону и сделал шаг к толпе. Толпа дружно шагнула назад. На месте остался лишь какой-то дедок, который слегка замешкался и не успел вовремя среагировать. Увидев, что он остался один на один с надвигающейся угрозой, он заметался, попытался вклиниться обратно в толпу, но та стояла монолитным строем и не пустила его внутрь. Дедок горестно махнул рукой и обречённо повернулся к грозному Алёше и бухнулся на колени перед ним.

— О, великий воина! Не еша меня! Я старый и невкусныя! Одни жилы да кости осталися, да. Мяса нету совсем, однако. Возьми лучше кого из молодых и сочных! — он махнул рукой в сторону толпы, толпа испуганно сделала ещё шаг назад.

— Да вы что, сдурели что-ли? — ошарашенно спросил Алёша, — Не собираюсь я никого есть! С чего вы взяли, что я тут вас есть собираюсь?

— Ну а зачема ещё наса сюда сгонять было? Чтобы самого вкусного выбрать, а как иначе? Я тебе большой секрета скажу, — дедок оглянулся на толпу, подошёл ближе к Алёше, и громко зашептал, — У сына нашего вождя, Мумумбы, есть жена — Мапату. Её бери. Она больша-а-а-я. Во! — развёл он руки широко в сторону, — И тебе хватит, и друзей угостишь, — кивнул он на Добрыню с Ильёй. Тех аж передёрнуло при мысли о подобном угощении.

— Да не нужна мне чья-то жена! — отчаянно завопил Алёша, — Мне мою надо!

— Ты свою жену хочеша съесть? — удивился дедок, — Я помнить её. Маленькая, худенькая. Там же одна кожа да костъ? Что тама есть? Бери Мапату, однако. Её тебе на долго-о-о хватит. От твоей толку совсем мало-мало будет. Разве что кости погрызть.

— Да не собираюсь я никого есть! — взорвался Алёша, не выдержав подобного издевательства. Испуганный дед аж присел от крика, — И грызть не буду! Жену мне мою верните, а то отведаете сейчас силушки богатырский! — он взмахнул кулаком, и вся толпа испуганно присела вслед за дедом.

— Подожди, Алёша, не горячись, — похлопал его по плечу подошедший Добрыня, — Так ты их напугаешь только. Тут по другому надо. Уважаемый! — обратился он к старику. Тот даже сначала обернулся посмотреть, кого это так культурно назвали, но не увидев никого, достойного такого обращения, сообразил, что это ему сказали, и горделиво выпрямился.

— Я слушать тебя, о могучий воина!

— Мы ищем своих жен. Сегодня утром они пропали. Не заходили ли они к вам? Может их видел кто-нибудь из ваших?

— Нета, сёдни не видели. Да? — повернулся он для подтверждения к своим сородичам. Те усиленно закивали головами, — Боимся, мы их, однако. Это сильно могучими воинами быть надо, чтобы жен таких усмирить смочь. К ним тут Нагамуто мало-мало ходил прошлую ночь, так они его шибко-шибко поколотили и громко-громко кричали, что мы и здеся их слышали. Больше не хотим мы туда ходить к ним, да.