Борька совсем закатился:

– Ещё бы не в восторге! Все в восторге – особенно ребята из секты.

– Так что у них случилось-то?

– Заплели они берёзки, красиво, кстати, получилось. Отпраздновали – выпили как следует. И решили закрепить это дело оргией. Под теми самыми берёзками.

– И что?

– Кому-то или в порыве страсти, или от выпитого померещились русалки. Грациозно качающиеся на ветвях тех самых берёзок и в лучших традициях местного фольклора расчёсывающие длинные золотые волосы…

– Никто не пострадал?

– Нет, но белочка оказалась заразной. Померещились девы речные не ему одному! Многие потом даже утверждали, что те самые русалки проявили к ним пылкие чувства! Я подробности опускаю, чтоб вас не смущать, но, если хотите – почитайте форум сами!

Борька веселился от души, а Старцев схватился за голову и тихо, чтоб его не услышал юный хакер, застонал:

– Вот заразы! Мне что теперь – от водяного упрёки слушать, что его… девочек совсем залюбили?

Подчинённый гоготал, совершенно не обращая внимания на страдания начальства.

Вздохнув, он с недоумением спросил:

– Так, а собираются они ещё раз зачем?

– Надеются на продолжение! – отчитался Борька.

И они снова засмеялись. Вот только… каждый о своём.

– Хорошо придумали, а теперь к делу. Можешь задать поиск по ключевым словам: похищение женщин с ребёнком?

– Тогда получится, что женщин похищали вместе с ребёнком.

– Нет. Ребёнка оставляли, а женщин забирали.

– Хорошо. Тогда похищение женщин, которые недавно родили.

Старцев кивнул, соглашаясь:

– И началось это с двадцать третьего на двадцать четвёртое.

– А раньше этих чисел такое не могло произойти?

– Вот и надо выяснить. Ладно, пошли ужинать. Потом будем работать.

Они который раз всматривались в кадры съёмки. Борька увеличивал, раскладывал покадрово… Проматывал побыстрее. Всё равно было непонятно, куда подевались женщины и кто их забрал.

Видеосъёмка огороженного двора сменялась кадрами парковки гипермаркета. Фигура одной похищенной женщины – другой. Но это по-прежнему ничего не проясняло. Несколько секунд мутного экрана – и всё. Дети остаются одни – женщины исчезают. Пробиться не получалось никакими фильтрами.

Ближе к одиннадцати у Старцева зазвонил телефон. Это был следователь.

– Женщина из супермаркета нашлась.

– Где? Когда? – оживился Егор Иванович.

– Не так давно, на перекрёстке Суздальского и Светлановского.

– Это же северная окраина города.

– Именно. Её чуть не сбил водитель. Он утверждает, что потерпевшая появилась прямо перед колёсами. Самое интересное, видеорегистратор это подтверждает.

– А что говорит женщина?

– Она вообще не говорит.

– И где она сейчас?

– В Бехтеревке, в отделении неврозов.

– Там встречаемся?

– Слушай, давай с утра. У меня сегодня типа был выходной! – взбунтовался следователь.

– Завтра с утра так завтра с утра, – не стал спорить Егор Иванович. – Только вот смотри: ближе к ночи третьего дня нашлась потерпевшая. Получается, что ваша девчонка, Виктория, которой никто не верит, говорила правду. Её тоже похищали.

30 июня, 23:57. Двадцать третий километр по Мурманскому шоссе

Ветер благодаря полям похожего на немецкую каску шлема не бил в лицо, а деликатно заглядывал под них, будто здоровался. Как же Старцев любил просто нестись в ночи куда глаза глядят! Конечно, было в этом что-то мальчишеское, что-то наивно-романтичное и, возможно, действительно не очень подходило его почтенному возрасту. Но в такие минуты он был самим собой.

Романтичным, беспечным, рисковым и… сентиментальным. Глаза начинали блестеть от слёз, если ночная прогулка затянулась и удалось встретить рассвет в живописном месте. Воспоминания задевали за живое, и что-то, чему категорически запрещалось высовываться в остальное время, начинало лезть прямиком в душу, и что уж совершенно не вписывалось ни в какие рамки – в голову лезли стихи. Записную книжку с редкими откровениями таких вот ночных поездок байкер хранил в потайном карманчике кожаного чемодана в заклёпках, намертво прикрученного ремнями к торцу сиденья.

«Быть самим собой, ни о чём не думать», – повторял про себя Старцев, незаметно прибавляя скорость и чувствуя себя абсолютно счастливым. Он забыл о работе несмотря на то, что ради этой самой работы и нёсся сейчас за городом в ночи на немыслимой скорости. Он забыл о личных проблемах прошлых и настоящих, он не думал даже о дочери, и – о чудо! – он не осознавал, что снова летит спасать мир, он просто ни о чём не думал, давил на педаль, сжимая обе ручки вкусно пахнущей и приятно шуршащей кожей перчаток. «Быть самим собой, ни о чём не думать».

Перед глазами снова, как много лет назад, встал образ хитроглазого, увешанного мокрыми зарослями травы, речных водорослей и кувшинок старикашки. Скрипучим голосом он поучал, грозя скрюченным пальцем с зелёным, покрытым мхом ногтем: «Ты должен быть самим собой, ни о чём не думать. Рожь возьмёшь с собой в холщовой суме, соли с кулак, самогона кувшинчик. Коня, на котором прибудешь, обезглавишь, голову в озерцо кинешь. И жди».

Зёрна ржи, как выяснилось опытным практическим путём, вполне удачно заменяла буханка бородинского хлеба, самогона кувшинчик – бутылка водки «Президент», а вместо свежеотрубленной головы несчастного животного в рюкзаке подпрыгивал руль от детского велосипеда. Последняя вынужденная имитация, адаптирующая общение со сверхъестественным в рамках реалий мегаполиса, приводила представителя того самого сверхъестественного в ярость.

Старцев улыбнулся, наклонил мотоцикл, вписываясь в довольно крутой поворот на бешеной скорости, и снова увидел перед собой хитрые, поразительно ярко-зелёные глаза, будто болотные огоньки, мерцающие в полумраке: «Это что такое?! Это что?!. Голова коня твоего железного? И ты думаешь, я на это куплюсь? А рожь где? А сроку положенного не выждал? А заклинание сорок раз, прежде чем воду мутить, не отчитал? Да ты хоть понимаешь, что я тебя насмерть замучить щас должен за такие дела? Лихорадкою болотной извести?..»

Быть самим собой… Ни о чём не думать… Только сжимая руль своего верного железного коня, он мог быть «самим собой», и только с двухсот на спидометре он начинал «ни о чём не думать». В этот мир он не пускал никого и никогда. Никогда никого не катал. Просились многие: жена в своё время обижалась, но байкер был непреклонен. Позже это просто стало необходимостью, настройкой входа в иной мир…

Ветер превратился в мерное жужжание, колёса будто заскользили по чему-то маслянистому, вязкому, уши немного заложило, как в самолёте сразу после взлёта, и чуть голубоватое свечение обозначило поворот в лес.