– Тщеславие? Нет, но лишь истинная слава во Христе!

Монна Лапа Пьяченти, ее 80-летняя мать, которая сидела на табуретке и держала дочь за руку, затрясла старческой головой и зарыдала.

Кто-то прикрыл мертвой глаза.

Через три дня из Генуи примчался Раймон Капуанец, который загнал двух лошадей, но все равно не успел.

Катарину похоронили на кладбище рядом с церковью Санта-Мария-сопра-Минерва в первые дни мая 1480 года. Но поток паломников, которые тотчас же начали приходить к ней на могилу, оказался столь велик и так быстро рос, что ее тело выкопали и переложили в роскошную раку под главным алтарем.

Папа Урбан вскоре после этого предаст свою бывшую покровительницу, королеву Джованну Неаполитанскую, и ее, отняв корону, задушит собственный племянник. Выгнанный из Рима страхом, Урбан будет вынужден скитаться по всей Италии. Через девять лет после смерти Катарины Урбан упадет с мула и от этого помрет. О нем все сразу, с облегчением и навсегда, забудут.

Раймон Капуанец навеки потеряет свой румянец. Днями и ночами, чтобы поскорей запечатлеть, он будет писать жизнеописание святой Катарины – конечно же, она была святой! С ним никто не спорит. Со временем он станет генералом ордена доминиканцев, тучным и могущественным мужчиной, но никогда он не будет так же счастлив, как позади Катарины, в толпе ее учеников. После смерти его тоже канонизируют.

В 1939 году, шестьсот шестьдесят лет спустя после ее кончины, Ватикан объявит Екатерину Сиенскую святой покровительницей Европы – на пару с великим Франциском Ассизским.

Тициан. «Портрет Лауры Дианти». Ок. 1520–1525 гг.

Коллекция Хайнца Кистерса (Кройцлинген)

СОЗДАННЫЙ ТИЦИАНОМ ПОРТРЕТ ЛАУРЫ ДИАНТИ ПОЛЬЗОВАЛСЯ ПОПУЛЯРНОСТЬЮ И НЕОДНОКРАТНО КОПИРОВАЛСЯ. ДАННОЕ ПОЛОТНО ИЗ ЧАСТНОЙ КОЛЛЕКЦИИ СЧИТАЛОСЬ ОДНОЙ ИЗ ПОДОБНЫХ КОПИЙ, ПОКА ПРИ РЕСТАВРАЦИИ И РАСЧИСТКЕ НЕ БЫЛИ ОТКРЫТЫ ОДНОВРЕМЕННО ВЫСОКОЕ КАЧЕСТВО ЖИВОПИСИ И ПОДПИСЬ ТИЦИАНА.

ВИДИМО, ЭТО САМЫЙ РАННИЙ ОБРАЗЕЦ АРИСТОКРАТИЧЕСКОГО ПОРТРЕТА, В КОТОРОМ МОДЕЛЬ ИЗОБРАЖЕНА В СОПРОВОЖДЕНИИ ЧЕРНОКОЖЕГО ПАЖА. В ПОСЛЕДУЮЩИЕ ВЕКА ЭТОТ ВАРИАНТ КОМПОЗИЦИИ ПАРАДНОГО ПОРТРЕТА СТАНЕТ КРАЙНЕ ПОПУЛЯРНЫМ ВО ВСЕЙ ЕВРОПЕ. КРОМЕ ТОГО, ВИДИМО, ЭТО ПЕРВЫЙ ПРИМЕР В ИТАЛЬЯНСКОМ ИСКУССТВЕ, КОГДА МОНАРХ ЗАКАЗАЛ ПАРАДНЫЙ ПОРТРЕТ СВОЕЙ ФАВОРИТКИ, – ПОСТУПОК НАСТОЛЬКО НЕТИПИЧНЫЙ, ЧТО ЧЕРЕЗ ПОКОЛЕНИЕ, КОГДА ВОЗНИК СПОР О ТОМ, МОЖЕТ ЛИ ЕЕ ВНУК ЧЕЗАРЕ Д’ЭСТЕ НАСЛЕДОВАТЬ ГЕРЦОГСТВО, ДАННЫЙ ПОРТРЕТ БЫЛ ПРЕДСТАВЛЕН КАК ОДНО ИЗ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ТОГО, ЧТО ЛАУРА И АЛЬФОНСО ВСЕ-ТАКИ ПОЖЕНИЛИСЬ: «ЛЮБОВНИЦ ТАК НЕ ИЗОБРАЖАЮТ!» ОДНАКО В ВАТИКАНЕ ПОСЧИТАЛИ ИНАЧЕ: ВСЕ-ТАКИ ЭТО НАПОЛНЕННОЕ ЭКЗОТИЧЕСКИМ ФЛЕРОМ ИЗОБРАЖЕНИЕ ПРЕКРАСНОЙ ЖЕНЩИНЫ В РОСКОШНЫХ ОДЕЖДАХ И ДРАГОЦЕННОСТЯХ ДАЛЕКО ОТ СТАНДАРТА ТОРЖЕСТВЕННЫХ ПОРТРЕТОВ НАСТОЯЩИХ ГЕРЦОГИНЬ.

Феррара, 1519 год

Лукреция Борджиа умерла летом, в день Рождества Иоанна Предтечи, в год 1519-й. В вечер ее похорон дочь разорившегося феррарского шляпника Лаура Дианти, которой суждено стать преемницей Лукреции, внезапно поняла, насколько ей надоело быть проституткой; бедной, голодной, безобразно одетой и безмерно усталой.

Лауре было пятнадцать, но от товарок по дому терпимости она знала, что все еще кажется подростком. От природы этой итальянке из простонародья были даны черные глаза и густые темные волосы, которые парой веков позже составили бы ей славу первой красавицы. Но на дворе шел Ренессанс, и хозяйка борделя, за наеденное пузо звавшаяся Роспой – «Жабой», заставляла ее травить кудри до соломенно-желтого цвета золой от сожженного плюща, лимонным соком и солнечным светом, а также ярко румянить щеки. Кормили плохо и чем попало, вдобавок у Лауры еще не прошли подростковые прыщи. Свое тело казалось ей неловким и слишком тощим. Она не умела разговаривать с людьми, сутулилась и все так же, несмотря на время, проведенное в публичном доме, не понимала мужчин и не знала, что с ними делать.

А по улице в лучах заката шествовала погребальная процессия опочившей герцогини феррарской, побочной дочери папы римского Александра VI, старого сладострастника Борджиа Родриго. Восьмерка вороных коней, запряженных в черный катафалк, сверкала лоснящимися боками, в которых как в зеркале отражалось лиловое небо; черные плюмажи трепетали на ветру. За гробом шли придворные-феррарцы и аристократы из прочих итальянских городов, приехавшие выразить свое уважение покойнице. Закатное солнце все равно припекало, и Лаура, вместе с другими девицами отпущенная поглазеть на церемонию, потела в плотной толпе. Герцогиню в городе любили, хоть и баловали себя порой у камелька пересказом старых сплетен. Полтора десятка лет прошло, как умер ее отец и скончался брат Чезаре, а после их смерти никто не замечал за ней ничего странного – может, и остальное было враньем.

Лаура не отрывала глаз от процессии – в жизни она не видала столько драгоценностей, кружев, атласа и бархата. Первым за гробом следовал вдовец – владетель их герцогства Альфонсо I из рода Эсте. Заросшему бородой угрюмому мужчине было чуть за сорок. Росту он был среднего, но широк в плечах и мускулист, будто был кузнецом, а не вельможным властелином. Лаура слышала, что любимое занятие его – новомодная наука, именуемая артиллерией, и что порою он сам вставал у доменных печей, чтобы проследить за отливкой пушечного ствола. Отец рассказывал ей, что в последнюю войну Ферраре удалось отбиться от вражеских войск именно благодаря его самым новейшим мортирам и бомбардам.

Впрочем, девке Лауре на артиллерию было плевать, но, как всякая женщина, она прислушалась к сплетне, которую пересказывал стоявший рядом посыльный: мол, когда герцогу Альфонсо сообщили о том, что жена его не сумела разрешиться от бремени и в муках скончалась, отвернулся герцог Альфонсо, и в глазах его мелькнули слезы, и потом, посмотрев на мертвое тело, заперся и не выходил всю ночь. Прислушалась Лаура – и со вздохом пожалела вдовца, сурового воина, всю жизнь воевавшего против папских армий и теперь потерявшего прекрасную белокурую супругу Лукрецию. Потом вспомнила о собственных убитых в мертвую желтизну волосах (сначала соком ревеня, затем лимона, потом вообще вонючей серой), вздохнула еще горшее и выбралась из толпы, отправившись назад в постылый дом терпимости.

В этот день по торжественному случаю девушка была одета прилично – в коричневое закрытое платье, и волосы спрятаны под плотным чепцом. Она выспалась сегодня, и от этого кожа ее казалась неожиданно красивой. Но окончательно ее судьбу решило то, что она остановилась на базаре и на сбереженные гроши купила себе кулек вишни.

Неизвестный художник. «Альбом с изображением итальянских, в основном венецианских, костюмов и персонажей». Италия (Венеция?), 1-я чет. XVII в.

PRPH books

ИЗОБРАЖЕНИЕ СЛОЖНОГО ПРОЦЕССА ОБЕСЦВЕЧИВАНИЯ ВОЛОС ТИПИЧНОЙ ВЕНЕЦИАНКОЙ.

СТРАНИЦА ИЗ ИЛЛЮМИНИРОВАННОЙ РУКОПИСИ НА ПЕРГАМЕНТЕ ВОСПРОИЗВОДИТ В КРАСКАХ ФИГУРУ, ИЗВЕСТНУЮ ПО АНАЛОГИЧНЫМ ПЕЧАТНЫМ КНИГАМ – ИЗДАНИЮ ПЬЕТРО БЕРТЕЛЛИ «DIVERSARUM NATIONALUM HABITUS» И ЧЕЗАРЕ ВЕЧЕЛЛИО «HABITI ANTICHI, ET MODERNI DI TUTTO IL MONDO», ПОСВЯЩЕННЫХ КОСТЮМАМ ИТАЛЬЯНЦЕВ И ДРУГИХ НАРОДОВ. МОДА НА ЗАКАЗ ПОДОБНЫХ ПАМЯТНЫХ АЛЬБОМОВ – СУВЕНИРОВ, НАЧИНАЯ С XVI ВЕКА, БЫЛА ШИРОКО РАСПРОСТРАНЕНА СРЕДИ ИНОСТРАННЫХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ, ПОСЕЩАВШИХ ВЕНЕЦИЮ.

Счастливая из-за выходного дня, Лаура шла по пустой улице, залитой закатными лучами, улыбаясь своим мыслям и радуясь неожиданному одиночеству. Рот ее, заалевший от сока ягод, вдруг сделал Лауру потрясающе хорошенькой. Невиданной удачей стало, что ее увидела в этот момент не алчная хозяйка – жаба Роспа (нагрузила бы работой), а немолодой каноник Джованни Салерно.