Бабушка сказала кому-то в трубку:

– Пятьсот одиннадцать, – и стала капать капли в стакан.

   Владик прекрасно знал, что «пятьсот одиннадцать» – это номер их квартиры, который нужно набрать на панели домофона, чтобы открыли дверь. Наверное, сейчас придёт кто- то в гости. Только почему- то бабушка пошла в свою спальню, ничего не сказав Владику. Плечи у неё были опущены, ноги шаркали. Только что с виду очень даже бодрая бабушка вдруг превратилась в старушку. Владик подумал, что бабушка пошла полежать перед приходом гостей, поэтому решил отпроситься на прогулку у папы. У Владика был свой мобильник без сим-карты, и ему разрешалось на телефоне иногда поиграть, но звонить можно было только со стационарного телефона. Владик подошёл к серому аппарату, стоявшему на тумбочке в прихожей, и набрал цифры, которые мама записала на первой странице блокнота, лежавшего тут же, в ящике. У Владика дома всегда всё находится на своих местах. Так бабушка приучила. Это очень удобно, Владик с ней согласен. Когда трубку взяли, Владик важно сказал:

– Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Романа Владиславовича.

   На том конце провода зашуршало, заскрипело, потом папа взял трубку:

– Привет, сынок, что такое?

   Владик сделал грустные глаза, словно папа мог его видеть через расстояние, и проканючил:

– Папа, можно я погуляю? Один час. Я обещаю.

– А бабушка где? – спросил папа.

   Он привык, что сын в течение дня свои проблемы решает с матерью жены. Бабушка Владика была как раз той самой матерью жены Романа Владиславовича, то есть мамой мамы Владика.

– Бабушка спать пошла, – сказал Владик и почувствовал, как на его плечо легла рука бабушки. Голос у бабушки был странно хриплым, лицо бледным, а в руке она держала деньги:

– Ты с кем говоришь?

   Владик покраснел и отчитался:

– Ты спать пошла, я папе позвонил, потому что захотел погулять.

   И, решив немного опередить события, дополнил:

– Он разрешил.

   Бабушка вдруг неожиданно резко вырвала у него из рук трубку и захрипела в неё:

– Рома, Рома, с тобой всё хорошо? Рома, это ты? Рома, ты где?

   Папа на том конце, видимо, заволновался, а бабушка почти кричала:

– Рома, я сейчас с ума сойду! Мне позвонили, сказали, что ты попал в аварию, нужны деньги! Рома, ты где?

   Папа что- то говорил бабушке, но та села на пуфик возле телефона, а деньги рассыпались по полу.

   Владик купюры собрал, отнёс в спальню. Он так и не понял, можно ему гулять или нет.

   Вскоре бабушка закончила разговаривать с папой, вернулась в спальню, взяла деньги, положила их в карман халата и прижала к себе внука.

   В это время сработал домофон, а бабушка зашептала:

– Не открывай, не подходи. Это мошенники.

   Владик вытаращил глаза, что в данном случае означало крайнее изумление, и подумал, что гулять сегодня он, наверное, не пойдёт.

   И точно, бабушка не пустила его никуда, а вечером, после ужина, взрослые говорили и говорили про мошенников так долго, что Владику это надоело. Он тихонько слез со стула и ушёл в комнату. Тут к нему пришла мама, погладила его по голове, а потом обняла и рассказала, что сегодня кто- то позвонил бабушке и обманул её, сказав, что папа в реанимации, так как попал в аварию.

   То, что реанимация – это отделение в больнице, куда кладут самых больных-пребольных людей, Владик знал: бабушка в прошлом году, когда заболела её подруга, звонила знакомому доктору, и Владик, услышав незнакомое слово, спросил, что оно означает. Владика бабушка давно научила спрашивать значение незнакомых слов. Она поясняла: «Друг мой, чтобы не придумывать небылицы, ты знай, что у каждого слова есть своё значение. А у тебя есть язык, чтобы это значение узнать. И ничего страшного, что ты задашь вопрос. Чем больше вопросов ты задашь, тем больше ты будешь знать». И Владик не стеснялся, спрашивал.

   Так как сейчас ему было понятно всё, о чём говорила мама, он внимательно слушал, не перебивая. Не перебивать старших его тоже научила бабушка. А мама продолжала свой рассказ про мошенников:

– Бабушке сказали, что для папы нужно срочно купить лекарство, а то папа умрёт, и бабушка должна отдать все деньги, сколько есть. За деньгами обещала приехать девушка. А потом оказалось, что папа жив-здоров, поэтому денежки остались целы, вот только переволновалась бабушка, поэтому надо её немного поберечь, не спорить с ней и не перечить, во всём слушаться.

   А Владик стоял и думал, что, конечно же, он бабушку не будет расстраивать, он же не мошенник какой-то.

После того как бабушке Владика позвонили мошенники, она стала беспокойно реагировать на телефонные звонки. Даже вздрагивала. Владик слышал, как она звонила своей подруге и рассказывала эту историю. И ещё бабушка много раз говорила маме, папе, Владику, что если им позвонят незнакомые люди, не надо сразу им верить. Нужно сначала посоветоваться с близкими. После своих слов она обязательно спрашивала, глядя прямо в глаза: «Я понятно объяснила?» Все ей кивали и принимались за свои дела. Но через некоторое время бабушка снова начинала говорить, как нужно себя вести с мошенниками. Владик думал, что, наверное, когда позвонят мошенники, он возьмёт трубку и скажет: «Алло, вы чего сюда звоните? Мы знаем, что вы – мошенники!» А те испугаются и сразу задрожат от страха. Но он никому про этот свой план не рассказывал. А вот бабушка любила на эту тему поговорить со своей подругой. Подругу бабушки зовут Любовь Рифкатовна.

   Когда старые подруги начинали говорить по телефону, можно было спокойненько заниматься, чем хочешь. Но почему-то как раз в то время ничем особенным заниматься не хотелось, и Владик ходил вокруг бабушки, как кот возле сметаны. Это так бабушка говорила: «Ну что ты, мой друг, ходишь вокруг меня, как кот возле сметаны?» И Владик представлял какого-нибудь кота, и даже иногда мяукал. Тогда они с бабушкой смеялись. Если тётя Любовь приходила в гости, а Владик называл её именно так, потому что отчество «Рифкатовна» никак не мог запомнить, то она часто брала с полки книжку в обложке серого цвета, повторяя при этом: «Серебряный век – моя слабость», садилась в кресло и читала вслух стихи из этой книжки. Бабушка при этом могла чем- то заниматься в кухне, поэтому она отсылала Владика в большую комнату со словами: «Иди, друг мой, скрась одиночество Любови Рифкатовны, послушай стихи». Владик понуро шёл в комнату, вставал у окна, смотрел на небо и мечтал, чтобы тётя Любовь скорее начиталась. Но это случалось нечасто: книжка была толстой, а Любовь Рифкатовна читала медленно, нараспев.

   Тётя Любовь как- то сказала Владику, что она не рассказывает стихи, а декламирует, и объяснила, что рассказывать можно про то, как в мячик поиграл, а стихи нужно читать с выражением, словно ты артист, это и называется «декламировать». Владик, конечно же, слово «декламировать» толком не запомнил, но всегда, глядя, как тётя Любовь пыжится, сидя в кресле, выпучивал глаза, что, по его мнению, означало восторг, который от него ждала бабушкина подруга.

   Обычно Любовь Рифкатовна подолгу декламировала, иногда шёпотом, иногда с выкриком, причём Владик не понимал половины слов, потому что тётя Любовь немного шепелявила и букву «р» не выговаривала. Сам Владик уже с трёх лет стал выговаривать букву «р». Это всё потому, что папа его научил повторять: «Крышу красят красной краской». Он сказал, что как только Владик скажет так сто раз, то сразу научится букву «р» говорить. Владик говорил, говорил, говорил. Иногда ему надоедало, на несколько дней он забывал про своё упражнение. Но однажды проснулся, посмотрел в окно и сказал, сам не ожидая от себя: «Крышу красят красной краской». Так как было воскресенье, а значит, родители спали «до победного» – так они называли время, означающее, что проснутся поздно, он еле дождался, пока папа выйдет из комнаты. Как только папина нога шагнула через порог, Владик закричал изо всех сил: