Думать о мигрантах — значит думать о них раньше. Думать о тех, кто направляется в Германию этими путями, означало думать о тех мигрантах, которые когда-то направлялись в другую сторону. Думать о сегодняшних мигрантах — значит думать о вчерашних евреях: проход, которого не избежать.

19 марта 2016 года бельгийская полиция застрелила и арестовала родившегося в Бельгии французского гражданина марокканского происхождения, который был одним из организаторов ноябрьских терактов в Париже. После этих терактов Салах Абдеслам отправился в Бельгию, где его отпечатки пальцев были обнаружены как минимум в двух квартирах в сильно мусульманском районе Моленбик в Брюсселе. В итоге его арестовали в другой квартире в Моленбике, где он жил с местной семьей. Сразу после ареста бельгийский ОМОН был вынужден направиться в этот район, чтобы справиться с местной «молодежью», которая называла Абдеслама своим героем и бросала камни и бутылки в полицию в знак протеста против его ареста. Три дня спустя три террориста-смертника взорвали себя в бельгийской столице. Наджим Лаашрауи и Ибрагим эль-Баркауи взорвали свои жилеты на выходе из аэропорта Брюсселя, а брат Ибрагима, Халид эль-Баркауи, — на станции метро Maelbeek, рядом со штаб-квартирой Европейской комиссии. Все трое исполнителей снова оказались «местными жителями». Их жертвами стали тридцать два человека самых разных возрастов и национальностей.

По всему континенту начались традиционные поиски объяснений. Одни обвиняли в нападениях — совершенных бельгийскими гражданами из района Моленбек — градостроительство, другие — отсутствие «джентрификации» в районе. Другие обвиняли внешнюю политику Бельгии, историю Бельгии, включая бельгийский колониализм, или «расизм» бельгийского общества. После первого раунда этих общественных дебатов газета New York Times опубликовала ничем не примечательную статью, в которой обвинила в нападениях различные провалы бельгийской политики. Они взяли интервью у некоего Ива Гольдштейна, 38-летнего ребенка еврейских беженцев, который сейчас является членом совета в Шаербеке и руководителем аппарата министра-президента Брюссельского столичного региона. Он настаивал на том, что обвинять в нападениях ислам неправильно, но критиковал неспособность таких людей, как он, предотвратить этот растущий «радикализм среди молодежи». Он сказал: «Наши города столкнулись с огромной проблемой, возможно, самой большой со времен Второй мировой войны. Как получилось, что люди, которые родились здесь, в Брюсселе, в Париже, могут называть героями тех, кто совершает насилие и террор. Это настоящий вопрос, с которым мы столкнулись».

Затем мистер Голдстайн мимоходом рассказал о том, что его заинтересовало. Друзья, которые преподают в школах в преимущественно мусульманских районах Моленбек и Шербек, рассказали ему, что, когда речь зашла о том, как их ученики относятся к террористам, только что разбомбившим их город, «90 процентов их учеников, 17–18 лет, назвали их героями».[207] В другом месте, в интервью газете De Standaard, министр безопасности Бельгии Ян Жамбон сказал, что «значительная часть мусульманского сообщества танцевала, когда произошли теракты». Как обычно, Ямбон подвергся критике со стороны своих коллег по парламенту и СМИ. Он ответил, что получил эту информацию от нескольких бельгийских служб безопасности. Но его слова, как и откровения г-на Гольдштейна, на самом деле представляют собой взгляд под поверхность, который предоставляется общественности в историях, следующих за каждым террористическим актом в Европе. Эти истории, как и сами теракты, несут ответственность за решающий сдвиг в настроении Европы. Потому что, хотя бомбы, пистолеты и ножевые атаки вызывают крайнюю озабоченность, второстепенным (но в долгосрочной перспективе более важным) является вопрос о взаимоотношениях между ничтожным числом экстремистов, совершающих такие атаки, и остальным населением из той же среды.

Опрос, проведенный в Великобритании в 2006 году, через год после публикации датских карикатур, показал, что 78 процентов британских мусульман считают, что издатели карикатур должны быть привлечены к ответственности. Чуть меньшее число (68 %) считает, что преследованию должен подвергаться любой, кто оскорбляет ислам. Тот же опрос показал, что почти пятая часть британских мусульман (19 процентов) уважает Усаму бен Ладена, а 6 процентов заявили, что «очень уважают» его.[208] Девять лет спустя, когда два члена Аль-Каиды на Аравийском полуострове вошли в офис Charlie Hebdo в Париже и расправились с сотрудниками издания за то, что те напечатали карикатуры на Мухаммеда, 27 процентов британских мусульман заявили, что испытывают «некоторое сочувствие» к мотивам нападавших. Почти четверть (24 процента) заявили, что считают оправданным насилие против людей, публикующих изображения Мухаммеда.[209] BBC, для которой проводился этот опрос, опубликовала его с хорошим новостным заголовком «Большинство британских мусульман „против репрессий за карикатуры на Мухаммеда“».

Сочетание очень громких событий и осознания того, что то, что скрывается под терроризмом, представляет собой еще более серьезную проблему, означает, что в последние годы взгляды европейской общественности все больше расходятся с мнением ее лидеров. Почти после каждого теракта политические лидеры Европы сообщали общественности, что это не имеет ничего общего с исламом и что ислам в любом случае является мирной религией. Общественность, как оказалось, с этим не согласна.

В июне 2013 года опросная компания ComRes провела для BBC Radio 1 опрос тысячи молодых британцев об их отношении к основным мировым религиям. Когда через три месяца были опубликованы результаты, они вызвали небольшой фурор. 27 % опрошенных заявили, что не доверяют мусульманам, а 44 % — что мусульмане не разделяют взглядов остального населения. BBC и другие британские СМИ немедленно приступили к работе, пытаясь выяснить, что пошло не так и как Британия может решить проблему, связанную с тем, что так много людей думают подобным образом. Подавляющее большинство откликов на опрос вызвало обеспокоенность тем, что молодые люди могут думать так, и дебаты о том, как изменить такое восприятие. Результаты были и более удивительными, и не в последнюю очередь тот факт, что 15 % опрошенных заявили, что не доверяют евреям, 13 % — буддистам и 12 % — христианам. Вопрос о том, что именно буддисты сделали за последние месяцы, чтобы вызвать раздражение стольких молодых британцев, остался без ответа. Но вместо того, чтобы проводить программу перевоспитания молодежи, одна из подсказок о том, почему молодые британцы ответили так, как они ответили, может заключаться во времени проведения опроса. Опрос проводился с 7 по 17 июня 2013 года.[210]

Всего несколькими неделями ранее барабанщик Ли Ригби, молодой солдат, находившийся в отпуске в Афганистане, был сбит машиной средь бела дня возле армейских казарм в Южном Лондоне. Майкл Адеболаджо и Майкл Адебовале вышли из машины, вытащили свою жертву на середину дороги и стали рубить ее тело мачете. Они попытались обезглавить его, но не смогли полностью удалить голову. Дожидаясь прибытия вооруженной полиции, с руками в крови и все еще держа мачете, Адеболаджо рассказывал на камеру о том, почему они совершили этот поступок. После ареста Адеболаджо полиция нашла у него письмо (к тому времени измазанное кровью). Оно было адресовано его детям и содержало оправдание его действий. Это письмо было предъявлено на последующем судебном процессе. Среди прочего в нем говорилось: «Мои любимые дети. Знайте, что сражаться с врагами Аллаха — это обязанность». И далее: «Не проводите свои дни в бесконечных спорах с трусливыми и глупыми, если это отсрочит вашу встречу с врагами Аллаха на поле боя». Письмо заканчивалось сноской, содержащей почти два десятка ссылок на отрывки из Корана, которые Адеболаджо, очевидно, хотел использовать как подтверждение содержания своего письма.[211]