Хотя мир воспринимает всех этих людей как «мигрантов» или «беженцев», между собой они очень разные люди, с разным происхождением и разными причинами, по которым они оказались в одном и том же путешествии. Одним из проявлений этого является иерархия, существующая среди мигрантов даже после того, как они оказываются на лодках. Расизм между группами мигрантов и между ними — обычное дело. Например, тунисцы и сирийцы неодобрительно смотрят на африканцев к югу от Сахары, и не только метафорически. Когда лодки отправляются в путь, лучшие места на судне — на носу и на палубе — занимают эти более обеспеченные группы из стран Ближнего Востока и Северной Африки. Эритрейцы, сомалийцы и другие сидят или стоят в трюме лодки. Если лодка пойдет ко дну, именно эти люди, скорее всего, утонут.
Летом 2015 года на Лампедузе я разговорился с двумя эритрейцами в возрасте около двадцати лет, которые сидели в тишине на краю гавани, ковыряясь в ногах и оглядываясь на море, которое они пересекли. В то время как огромные военно-морские корабли обшаривали горизонт за горизонтом, эти двое показали мне лодку, стоявшую между итальянскими правительственными судами в гавани, на которой они прибыли на прошлой неделе. Среди старых потрепанных лодок, отправлявшихся из Ливии, она была вполне пригодна для плавания. Его заметила береговая охрана и сопроводила в гавань вертолетом с сопровождающими спасательными судами. Двое эритрейцев оказались в самом низу, в темном трюме лодки, но она удержалась на плаву, и они остались живы.
Работники НПО, которым поручено снимать людей с этих шатких лодок посреди моря, рассказывают страшные истории. Если лодку замечают в любое время дня и ночи, а работники не находятся на официальном судне, у них есть максимум час или два, чтобы добраться до гавани. Один из рабочих рассказывает, что когда мигранты поднимаются на борт военного судна в море или в порту на суше, им говорят: «Вы в Италии!». Затем рабочие заверяют их, что они в безопасности. Опять же, за исключением эритрейцев, большинство из них очень счастливы и улыбаются. В странах, откуда они приехали, люди с подозрением относятся к чиновникам и особенно к полиции, поэтому для третьих лиц заверить мигрантов в том, что здесь, в Европе, полиция и чиновники действительно будут работать на них, — это очень важное заверение. Сотрудница одной из НПО рассказывает, что первое, что она говорит мигрантам, когда они садятся на военное судно посреди моря или в док в Лампедузе, это просто: «Добро пожаловать в Европу».
После того, что мигрантам пришлось пережить еще до вероломного перехода из Северной Африки, неудивительно, что многие из них прибывают на Лампедузу измученными и травмированными. Некоторые из них потеряли в пути членов семьи. В 2015 году крупный нигерийский мужчина сидел на земле гавани и плакал, как ребенок, ударяя по ней рукой. Лодка, на которой он приплыл, затонула, и хотя он спас одного из своих детей, его жена и еще один сын утонули у него на глазах.
И все же они приплывают, зная о риске, потому что, несмотря на все истории о тонущих лодках и смертях на борту, большинство из тех, кто отправляется в путь, остаются на плаву, достигают итальянских вод и становятся гражданами Европы. Спасаются ли они от политических, религиозных или сектантских преследований или ищут лучшей жизни в развитых странах — все они попросят убежища. У многих из них будут законные требования, и Италия обязана предоставить этим людям убежище: в соответствии с Женевскими конвенциями и Дублинским договором ЕС первая страна, в которую въезжает мигрант и просит убежище, должна оценить это требование и предоставить защиту. Но горькая правда заключается в том, что практически нет возможности выяснить, кто есть кто и что из этого правда. Если бы поток просителей не был таким, как в последние годы, тогда отпечатки пальцев, собеседования и все остальное, что за этим следует, можно было бы тщательно оценить. Историю можно было бы перепроверить и проверить. Но с такой скоростью и в таком количестве прибывающих людей шансов на это не было никаких.
Два других элемента значительно ухудшают ситуацию. Многие — а иногда и большинство — прибывающих людей намеренно не имеют при себе никаких документов, потому что неопознанность — это преимущество. В условиях нехватки времени у агентств люди могут выдавать себя за людей другого возраста, других людей или даже из другой страны. Когда стало известно, что определенную группу ставят в начало очереди на получение убежища — например, сирийцев, — большое количество людей стали утверждать, что они сирийцы, хотя некоторые из тех, кто работал с беженцами, заметили, что они не говорят на сирийском диалекте и ничего не знают о стране, из которой они, по их словам, прибыли.
Это явление, по крайней мере отчасти, вызвано деятельностью НПО, выступающих за любую и всяческую миграцию в Европу в рамках движения «Мир без границ». В 2010-х годах, когда поток мигрантов увеличился, некоторые группы НПО решили помочь мигрантам еще до того, как они попадут в Европу. Они предоставляли легкодоступную информацию в Интернете и в приложениях для телефонов, чтобы помочь будущим европейцам пройти через весь процесс. В том числе советы о том, куда идти и что говорить, когда приедешь. Сотрудники, работающие на передовой, отмечают, что со временем мигранты все лучше понимают, что с ними будет происходить и чего им следует ожидать. Отчасти это происходит благодаря тому, что в страны происхождения мигрантов доходят слухи от людей, которые успешно преодолели этот путь. Но также это происходит потому, что существует движение, которое стремится научить мигрантов оставаться в Европе независимо от справедливости их заявления. Все эти группы правы в своем предположении, что в XXI веке у Италии нет ни денег, ни времени, ни желания кропотливо рассматривать каждое заявление. Конечно, есть люди, которым отказывают в убежище, и тогда они могут обжаловать это решение. Но даже если их апелляция отклонена, дальнейшие действия происходят крайне редко. Трудно найти случаи, когда кто-то прибыл в Италию, получил отказ в праве на пребывание, а затем был отправлен обратно на родину. Очень редко репатриируют тех, кто был осужден за преступление в Италии. Но даже в этом случае планка установлена исключительно высоко. Проще позволить всем раствориться в Италии, а затем в Европе, чем придерживаться линии закона. Правда заключается в том, что как только вы выживаете в водах Лампедузы, вы оказываетесь в Европе навсегда.
Конечно, даже те, кто лжет о предоставлении убежища, ищут бесконечно лучшей жизни, чем та, которую они оставили. С Лампедузы, кажется, легко представить себе схемы справедливого и гармоничного распределения этой огромной и непрерывной волны людей по всему континенту. Но любой, кто знаком хотя бы с Италией, должен знать об этом лучше. За исключением небольшого числа более ранних и обеспеченных мигрантов, большинство прибывших в конечном итоге окажутся на, ночуя у вокзала в Милане или на автостоянке в Равенне. Те, кому повезет, в итоге будут работать на банды или пытаться продавать имитацию предметов роскоши на мостовых Венеции или на боковых улочках Неаполя. При виде полицейского или вспышки фар полицейской машины они поспешно соберут свои сумки с подделками или унесут лоток с поддельными солнцезащитными очками и поспешат скрыться с места преступления. Возможно, они более защищены, свободны и безопасны, чем дома, но их будущее вряд ли можно назвать светлым.
А ведь Лампедуза — всего лишь один небольшой остров. В последние годы лодки с мигрантами причаливали и к ближайшим к Лампедузе островам, включая Мальту и Сицилию. Только в 2014 году — за год до «начала» кризиса мигрантов — таким образом прибыли 170 000 человек. Чиновники говорят о решении проблемы путем заполнения недавнего правительственного вакуума в Ливии. Но они забывают, что поток мигрантов продолжался даже в тот период, когда европейские правительства (включая французское) платили взятки Каддафи. И они забывают, что лодки отправляются не только из Ливии, но и из Египта, Туниса и Алжира. Более того, это в любом случае только один маршрут. На западе Средиземного моря есть еще один маршрут, который идет из Марокко в Испанию. Через эту узкую щель между Африкой и Европой, Гибралтарский пролив, мигранты переправляются уже несколько десятилетий. И несмотря на то, что у Марокко самые лучшие отношения из всех североафриканских государств с любой европейской страной — а значит, и самые большие шансы заключить сделку, чтобы остановить контрабандистов, — миграция в Испанию не была остановлена. Более того, в начале 1990-х годов движение мигрантов по этому маршруту оказалось предвестником грядущих событий. В те времена цена за преодоление 10 миль моря для контрабандистов составляла 600 долларов. Тогда, как и сейчас, лодки отправлялись в путь ежедневно, а тела тех, кто не доплыл (часто потому, что контрабандисты заставляли мигрантов плыть последнюю часть пути), омывались на пляжах Испании.
