– В чём дело?

Ответ последовал короткий:

– День сегодня плохой. Пасмурно.

***

– Да?

Беатрис, кажется, не совсем понимала значение слова «пасмурно». Впрочем, мне было всё равно, что ей говорить. Подобные разговоры с прислугой обычно были пустой тратой времени.

Меня гораздо больше интересовал Мортис. Когда мы вошли в его зал, перед нами открылось просторное помещение. Мортис сидел за огромным столом, уставленным всевозможными блюдами.

Только он был там не один.

Рядом с ним оживлённо беседовал гном, плотный, как картофелина. Его руки были толще моих ног, а мышцы напоминали натянутые канаты.

Единственное, что бросалось в глаза, – этот гном был лысым, зато обладал белоснежной бородой, свисающей до самого живота.

Как только я вошёл, они оба повернули головы в мою сторону.

– Алексей? Наконец-то ты к нам спустился!

– Сорян. Была куча неотложных дел.

Они сразу же подхватили незнакомое слово.

– Сорян? Что это значит?

– На французском – извините.

Конечно, перевод был вольный и не совсем верный, но зачем им знать молодёжный сленг?

– Так вы говорите по-французски? – произнёс Мортис с видом знатока, как будто действительно понимал, о чём речь.

Этот язык не был известен для этого мира. Я говорил с ними на языке катакомб, тому самому, что освоил, просто изучая чертежи.

– Естественно, я знаю множество языков, в том числе французский.

Похоже, пора было заканчивать с любезностями и переходить к делу.

Только аристократы так дела не ведут. Мне легче говорить прямо – ну, почти всегда. А вот они предпочитают ходить вокруг да около.

Меня впечатлило, что в нашу «дружескую» беседу внезапно вмешался гном.

– Оно и видно!

Мы не в пещере, но если бы были, я был бы уверен, что гном плюнул бы на пол. Даже сейчас казалось, что он удерживается лишь из уважения к присутствующим.

– Что видно?

– Что ты только трепать языком можешь!

У меня дернулась вена на лбу. Я не понял – что с ними всеми? Они сговорились меня довести? Не стоит тыкать палкой в спящего тигра. Я слишком добрый, но всему есть предел.

– Послушай, гном, пока что только ты тут языком треплешь.

– Что ты сказал?

Гном поднялся. Его грудь упёрлась в стол, сдвинув тарелки. Они не попадали, но сдвинулись, вызвав волнение как у Мортиса, так и у гнома. Старик быстро взял себя в руки, подошёл ко мне вплотную и процедил:

– Ты, малец, похоже, из дерзких?

Я не был дерзким, и уж точно не был глупым. Просто я знал таких, как он.

Люди этого типа – грубые по натуре. Они хамят, ведут себя развязно, и если кто-то их осаживает, тут же возмущаются: «А в чём дело?»

Только меня расспрашивать не стоило, особенно сейчас.

– Не твоё собачье дело, кто я и зачем здесь. Я пришёл поговорить с Мортисом. И хотелось бы сделать это наедине.

Я перевёл взгляд на «дядьку».

– Что скажешь, сможем поговорить?

Обычно я не вёл себя так дерзко, но сегодня был зол. Малейший повод – взгляд или слово – был готов вывести меня из себя.

– Да, поговорим.

– НО! – взревел гном.

– Успокойся, Дурек.

Теперь я знал его имя. Запомнить его было легко – Дурек звучало слишком уж похоже на «дурак», что помогало держать его в памяти. Главное, чтобы мозг зацепился за ассоциацию.

– Аргх! Ты слишком мягок, – пробурчал гном, переводя взгляд на меня. – Радуйся, мальчишка, что сейчас не мёртв, и это только по милости мистера Мортиса. Заодно запомни: раз такой умный, имей в виду – гномы и дворфы, это разные расы.

– Зачем ты мне это говоришь?

– Чтобы ты не выглядел глупо.

Мне хотелось вспылить и сказать, что мне всё равно.

Только я сдержался – это было бы проявлением неуважения не столько к нему, сколько ко всей его расе. А такого, даже в ярости, я себе позволить не мог. Среди них ведь есть немало достойных «людей».

Когда дворф вышел, Мортис сказал:

– Можешь присаживаться, – и указал на стул рядом с собой.

Я осмотрелся, выбирая место, где еда выглядела повкуснее. Поскольку не ел с самого «утра», решил сначала набить желудок.

Всё-таки я плохо сплю, плохо ем и со всеми ссорюсь. Чувствовал, что к концу испытания станет ещё хуже – и от одной мысли об этом начинала болеть голова.

Поэтому я сел и посмотрел на стол.

Вид был впечатляющий. Мортис, очевидно, был «при деньгах», и его стол красноречиво это подтверждал.

Массивный, покрытый белоснежной скатертью, он был заставлен в почти идеальном порядке: фарфоровые тарелки, хрустальные бокалы и серебряные приборы – всё блистало.

Заметив мой взгляд, Мортис сказал:

– Прежде чем перейти к делам, можем немного поесть.

– Давай. Кстати, Мортис, ты ведь не против, если я буду обращаться к тебе на «ты»?

– Нет, – он улыбнулся. – Наоборот, мне нравится ваша дерзость. Эта первобытная смелость. Конечно, не такая, как у Дурека. Он не знает границ и видит лишь то, что перед носом. Он грубо прямолинеен. А вы просто говорите как есть, по-простому, будто с равным. Это подкупает.

Я промолчал.

Пусть думает, как ему угодно. Я повидал столько «важных» людей, что ничему не удивляюсь. У каждого свои тараканы. Сейчас меня интересовала только еда передо мной.

В этот момент вошли служанки, среди них и Элизабет – на её лице не было ни малейшей эмоции. Она безмолвно подала первое блюдо. Закуски.

Хм? Что тут у нас?

Какие-то крекеры с нежным сливочным паштетом и сверху – икра, а сбоку ломтик лимона и щепотка рубленой петрушки. Маленькие, один кусочек целиком помещается в рот.

Ммм… Как же это вкусно…

Я не гурман, еда для меня – просто способ утолить голод. Но не могу не признать, что иногда хорошая еда может сгладить грустные моменты, помочь унять злость. Еда способна отвлечь и помочь пережить стресс.

На второе подали мясо. Птица, томлённая в печи до такой степени, что распадалась на волокна, с мягким картофельным пюре и сливочно-грибным соусом с укропом.

Я ел и думал: вот если бы мы с тобой дружили… – и обращался я мысленно исключительно к Софье, – я бы, может, и отправил тебе тарелку с этим угощением. А так сиди без еды.

Конечно, такие мысли были наивны и немного детские. Да и не показать мне Мортису фокус с исчезновением тарелки, полной еды. Впрочем, приятно было думать, что без меня Софья не сможет поесть такого вкусной еды.

В какой-то момент я вдруг осознал, что наелся. То ли из-за мыслей о ней, то ли желудок действительно был уже забит до отказа.

Возможно, поэтому, когда мне поставили десерт – солнечно-жёлтый пудинг, – я отказался:

– Спасибо, Элизабет. Больше не влезет.

– Как скажете…

Она тоже выглядела отрешённой. Взяла тарелку и унесла обратно. В это время Мортис молча наблюдал за мной, словно у него был какой-то фетиш – смотреть, как кто-то ест. Он ни слова не сказал, пока я не закончил.

– Алексей, я ведь много о тебе слышал, – наконец проговорил он.

Хотелось бы мне поспорить с этим утверждением. Он же просто НПС, который не то что не слышал обо мне раньше – до моего прихода в эту гостиницу даже не знал о моём существовании. Чёртов некромант.

– Да? Приятно слышать, – подыграл я ему. – Так что за дело у вас ко мне?

Глупость ситуации заключалась в том, что у меня уже висела миссия — заключить с ним сделку.

Только, похоже, здесь шла настоящая «война», и Дурек был моим прямым конкурентом.

– У меня действительно есть дело, – сказал он, выделив следующее особенно подчёркнуто, – но о нём никто не должен знать.

Было ясно, что он на кого-то намекал, вот только на кого – мне неизвестно. Может, это как-то связано с катакомбами, а может, с «этим» местом.

С каким? Тут всё сложнее.

Я словно находился не просто в гостинице, а, скорее, в параллельной реальности, совершенно оторванной от катакомб.

Как будто застрял в чьих-то воспоминаниях. Да, это было бы самое точное объяснение.

– За это можешь не переживать. Что касается секретов, я уж точно умею их хранить!