Хиди из последних сил впивался глазами в эту картину. Нож быстро и глубоко резал по мягкой женской коже, выпуская алые струйки. Обмякший Хиди смотрел на это и ничего не чувствовал. Дикий всплеск горя и отчаянья словно прожёг его внутренности. Маленький человечек мог лишь смотреть, как его выдуманная, нарисованная жизнь обрывается таким бесчеловечным образом. Вскоре тяжёлое дыхание Хиди окончательно остановилось, тело стало холодеть, сознание ощущало, словно он слизью утекает сквозь щели между половицами. Рыцарь, закончив своё дело, спокойно вышел за дверь, зная, что останется безнаказанным.

После всего, что случилось, Хиди очнулся на горе мёртвых тел. Это было пропитанное бурой кровью месиво из самых разнообразных убитых тварей и людей. Куда бы он ни перевёл взгляд – повсюду виднелись расчленённые конечности и тела. Место, в котором он оказался, было лишено травы и деревьев, небо представляло собой сплошную серую массу, без намёка на облака или солнце. Хиди неумело сполз вниз, опираясь на чужие торчащие ноги, касаясь лап гигантских пауков и сдвигая крылья вампиров. Не было ни единой живой души. Стянув с себя промокшую липкую рубашку, он увидел глубокую рваную рану в груди – казалось, что в неё можно было засунуть руку. Сердце молчало, разорванная грудь не вздымалась, и боли он не ощущал.

Конечно, он подумал, что попал в ад, и в этом аду он был единственной живой душой среди мёртвых. Некуда было отвести взгляд, лишь небо не было покрыто ужасной картиной побоища. Однако Хиди был вовсе не один в этом проклятом мире. За горой мятых доспехов, кривых мечей, боевых топоров и сабель виднелась тонкая струйка дыма. Слабой, неуверенной походкой он направился туда, увязая в зловонной жиже, что стекала с местных тел и оседала внизу.

Невозможно представить, что же он чувствовал, потому что, вероятно, не чувствовал ничего. Словно из него выжгли всё, что могло жить, дышать, любить; вырвали с корнем любые остатки человеческого. Он опирался на ржавый, погнутый меч, выдернутый из окаменевшей руки умерщвлённого бандита, и не замечал, что каждый шаг был усилием его собственной воли, каждое движение теперь принадлежало ему. Он получил то, о чём мечтал, но обрел это в опустошённой и зловонной пустыне трупов. Из-за бликов серого неба казалось, что глаза убитых сверкали былой жизнью.

Перебравшись через гору доспехов, Хиди спустился к огромному костру – кто-то сжигал тела. Рядом с костром сидело несколько силуэтов, похожих на людей. Они разглядывали приближающегося к ним Хиди.

Незнакомцев было трое. Увидеть их в живую было бы испытанием для любого воина, но, кажется, Хиди чувствовал в них что-то родственное. Они не удивились зияющей ране в его груди и предложили присесть рядом. Видимо, это они собрали мертвецов в кучу и развели костёр, оголив вокруг него черную, безжизненную землю.

Один из них подошёл к Хиди, чтобы поприветствовать. Он носил форму стражника; герб короля скрывался под слоем въевшейся грязи, перемешанной с багровыми потёками. Голова стражника была отсечена, меховая перчатка держала её возле бедра. Выглядело это как колдовство или неведомая магия. Стражник протянул свободную руку, и рот отсечённой головы раскрылся, произнося слова:

– Приветствую тебя, не стесняйся, проходи, присаживайся с нами. Зови меня Йорик. Йорик Хилый.

Мозолистая рука Хиди крепко сжала руку стражника:

– Я Хиди, фермер.

Второй незнакомец, сидевший у костра, лениво зевнул и оглядел новоприбывшего. Одного взгляда хватило, чтобы догадаться о тёмном прошлом этого человека. Всё его тело покрывали уродливые, выжженные клейма: клеймо вора, конокрада, раба, убийцы – и это были лишь те, что удалось разглядеть. Одежда тоже выдавала в нём человека непростой судьбы – остатки былой бандитской брони, на которой виднелся знак «убийц короля». Но самое поразительное – у бандита не было ног и таза; они были напрочь отсечены, и он буквально был располовинен. Тем не менее, он встретил Хиди с добродушной улыбкой и представился:

– Здрав будь, крестьянин! Я – Арли. Меня когда—то звали Арли Везучий, но, как видишь, не особо—то я везучий оказался…

Арли рассмеялся, подмигнув Хиди, и тот почувствовал смущение и даже тревогу – ведь никогда прежде не доводилось ему говорить с бандитом, особенно с таким. Но стражник Йорик, сел рядом с Арли, как с давним товарищем. Словно и не было никаких различий между стражником и бандитом.

Третий из присутствующих не проронил ни слова, и не было никакой возможности понять, кто же он такой. В отличие от других, на нём не было ни ран, ни шрамов, ни знаков принадлежности к определённому ремеслу. Одет он был в простое нижнее бельё – лёгкую, но качественную рубашку и кальсоны. Чем больше Хиди пытался разглядеть его, тем больше он понимал, что этот человек не похож на тех, кто принадлежит к простому сословию. Здоровый цвет кожи, крепкие плечи, вздувшиеся мышцы рук и ног – он казался хищником, подлинный голем из плоти и крови.

Арли, заметив интерес Хиди, кивнул в сторону молчаливого незнакомца:

– А это, друг мой Тайбер. Он радушием не блещет.

Тайбер оборвал его с раздражением:

– Я сам могу говорить за себя. Мне не нужны глашатаи.

Арли хитро прищурился и с усмешкой отвечал Тайберу:

– Ох, простите меня, ваше превосходительство. Может, прикажете страже схватить меня и отрубить мне ноги? – Он громко рассмеялся, обращаясь к Йорику. – Что скажешь, стражник, выполнишь ли ты приказ самого Тайбера Заступника?

Йорик молча сидел, держа свою голову на коленях и устремив взгляд в огонь. Тайбер сплюнул и бросил на Арли недобрый взгляд, но тот только посмеивался. Хиди вдруг осенило, и он удивлённо произнёс:

– Так это ты, Тайбер Заступник! О тебе сложено столько легенд! Ты тот самый герой, что защищает наши земли от нечисти. Непревзойдённый воин, покровитель людей!

Тайбер ответил коротко, едва взглянув на Хиди:

– Да я был им, в прошлом

Эти слова прозвучали мрачно. Хвалебная речь Хиди всколыхнула в нём воспоминания о том, кем он когда-то был. Тайбер замолчал, погрузившись в раздумья, Арли фыркнул на этот жест, а Йорик рассматривал огоньки костра, не вставляя слов.

Вам могло показаться, что общение этих незнакомцев пылает внутренней враждой. Но, несмотря на тон и напряженность, с которой происходило общение между этими тремя обитателями мертвых земель, не дайте впасть себе в заблуждение – они не питали искренней ненависти друг к другу. Они принадлежали к разным классам, жили полярными убеждениями, но в этом месте, переполненном горами хладных тел, здесь, где не было законов, королей и ролей, они были единственными живыми душами. Их сливала общая боль и отчужденность, пускай, словно по привычке, они задевали друг-друга острыми словами. Однако раскрыться тонкостям предстояло позже. Хиди проходил ту стадию, которую они уже прошли – осознание. Он думал, и у него была куча вопросов, но все смешалось в такую кашу, что ничего невозможно было разобрать. Его глаза с отчуждённостью рассматривали искры пожарища.

Возможно, ему изначально следовало расспросить новых знакомых обо всём, но он пошёл обратно туда, где и очнулся. Не говоря ни слова своим товарищам по смерти, он решил попробовать отыскать в этом кладбище Дари.

Вернувшись обратно и прохаживаясь у подножий окровавленных силуэтов, вглядываясь в искажённые лица, приподнимая хладные скрюченные мешки, набитые кровавой кашей, он нашёл её. В том же платье, промокшую и слипшуюся. Простой нож, который Хиди видел и использовал каждый день, оборвал её жизнь, и он не смог на это повлиять. Он вытянул её из общей массы и склонился над ней, всматриваясь в лицо. Все мышцы разжались и ослабли, глаза были приоткрыты и поглядывали на серое безжизненное небо. Он долго сидел с ней, поглаживая её руку и смотря в глаза. Часть его души и любви была в ней, и эту часть вырезали, она не очнулась здесь, она стала лишь ещё одним безжизненным существом. Казалось, Хиди потерял рассудок окончательно. Он горестно смеялся от избытка внутренней боли, рыдал и обнимал её. Он кричал и рычал, пинал умерщвлённых вокруг от злобы. Это продолжалось долго. Когда Хиди ослаб, опух от слёз и прочувствовал опустошённость, он лёг рядом с ней. У него не было плана, не было прошлой жизни, не было ничего. Он точно уверовал, что попал в ад.