Трудно определить, сколько времени провёл он в самоубиении рядом с телом. В этом мире не было разделения на день и ночь, не было распорядка, не было голода и бытовых дел. Чем дольше Хиди лежал в окружении мертвецов, тем больше и сам походил на них. Взгляд его окончательно потускнел.

Однако его опустошённого обнаружил Йорик. Этот стражник познал все удобства отсечённой головы. Придерживая рукой волосы, он вертел ей вокруг, не меняя курса и не останавливаясь. Не сразу он опознал Хиди, долго петляя вокруг, словно коршун, присматриваясь. Спустившись к нему, гремя доспехами, Йорик приподнял бедолагу и догадался обо всём без пояснений. Никому не нужны были пояснения, ведь кто ещё мог неистово кричать в этом месте, кроме Хиди.

Убитому горем нужно было выговориться, и он рассказал обезглавленному обо всём. Волной пошли рассказы о тяжёлой жизни, в слезах он наконец смог пересказать то, что чувствовал, не имея власти над телом. Он рассказал Йорику и о том, как оборвалась его жизнь и жизнь его любимой. Йорик внимательно слушал, не перебивая, и если бы он мог ободряюще кивать головой, он бы делал и это. Никто и никогда до этого не выслушивал всё, что переполняло фермера, всё, чем он раньше не мог поделиться. Даже Дари не могла узнать всех истинных болей лысеющего мужичка. И вот какой—то почти незнакомый обезглавленный стражник стал первым, кому он исповедовался.

И Хиди полегчало; тяжёлый груз, придавивший душу, слегка отступил, оставив лишь пустоту и послевкусие утраты. Йорик, выслушав его, поделился и своей историей смерти:

– Друг мой, наши смерти связаны. Я был стражником города Тенрол, служил в тех стенах с юношества. Выполнял свой долг с полной отдачей, ни жены, ни детей. Да и не до этого было – вечные дозоры и караулы. Немало лихих голов я самолично притаскивал к палачу, да и если бы тогда мне попался на глаза Арли, то лично бы удавил его на месте без раздумий…

Он замолчал. Хиди слушал, но не расспрашивал. Стражник собирался с мыслями и вскоре сам продолжил:

– Так вот, в общем, служил я в Тенроле. Обычный день, заступил в караул и прохаживался по торговым лавкам. Всё было спокойно, всё на своих местах, ни драк, ни воришек. Проверил лавки, проверил таверну, иду мимо домов и слышу лёгкий скрежет за одним из них. Остановился, прислушался, и действительно не почудилось мне – что—то происходило за домом. Ну, я и заглянул.

Снова небольшая пауза в его речи:

– За домом тем был оборванец и ковырялся в замке. Дело в том, что к дому тому амбар пристроен; я знал хозяина – кузнец, много добра в амбаре хранил и замок навесил крепкий. Так я обомлел, когда увидел, как бродяга в отрепьях посреди дня пытался вскрыть замок, да ещё так неумело. Ну конечно, я его окликнул, хотел было схватить за шкирку, меч для виду обнажить, да вот только… Не понял я, как так вышло, в общем, снес мне этот бродяга голову мечом. В одно движение. Даже подумать не мог, что в его лохмотьях может незаметно поместиться меч, да так, чтобы он его ещё и быстро выхватил. Только и успел, что рот открыть от удивления. Меч, причём тот же, что и у того рыцаря, который тебя прикончил, золотом отделанный…

Наступило молчание, Хиди спросил:

– Думаешь, это был тот самый рыцарь?

– Думаю, да, – ответил Йорик. – Я поделюсь с тобой тем, что мы смогли узнать, но ты бы не хотел похоронить свою жену?

– Да, думаю, это стоит сделать, – ответил Хиди.

– Лучший вариант будет придать её огню, не стоит зарывать её в эту проклятую землю…

Хиди согласился.

Нежно отнесли они тело к пустырю. Дари положили отдельно от прочих и также отдельно сожгли. Арли подполз поближе к полыхающим останкам и, подёргав штанину Хиди, предложил присесть. Арли хотел отвлечь бедолагу, в разговорах частенько груз болей отпускает. Поэтому он сказал:

– У меня всё тоже началось с женщины. Молодой был, влюбился по уши. Хе-хе, ведь украл впервые ради неё. Тогда впервые на каторгу и попал…

Хиди с грустью смотрел на исчезающее в пламени тело, вовсе не слушая, что там бормочет калека. Тайбер стоял в сторонке и разглядывал спину Арли. Честно сказать, у Тайбера был поганый нрав – помесь чести и несгибаемого упрямства. По крайней мере, так казалось со стороны, да и он сам не особо опровергал эти домыслы. Прошлый Тайбер судил и мерил всех по себе. Но сейчас Тайбер был другим. Он понимал, что Хиди лучше не трогать, боль утраты пробила в нём рану гораздо больше той, что оставил меч. Однако для поднятия боевого духа он решил придерживаться тактики, которую выбрал Арли – хотя бы словами заглушить пустоту, наполнить её чем-то. Он спросил у бандита:

– Так значит, всё из—за женщины. И что же, знаки убийцы, конокрада, так же ты получил из-за женщины?

Арли повернул голову к вопрошающему:

– Остальные награды я получил из-за бедности. Тебе этого не понять, ты не был сиротой, не сидел в молодости. Был бы ты такой же голый и наивный, как я, получил бы в два раза больше…

Голова Йорика тихо ответила Арли:

– Я тоже был беден, но как видишь, плохим человеком я не был. Были же и другие пути.

Арли злобно пролепетал, закусывая губу от недовольства и хмуря лоб:

– И куда привёл тебя твой путь? Ты на своей доблестной службе голову потерял!

Йорик отвечал:

– Оставь своё ехидство, мы уже давно знакомы, и все мы погибли от одних рук. К чему эти распри? Мы можем спокойно говорить о прошлом, которое ничего ровным счётом не значило.

Арли не унимался:

– Когда такие, как вы, лупили меня палками, я тоже призывал к разговорам…

– Хватит уже! – прорычал Хиди.

Его глаза налились злобой. Когда все замолчали, он потёр лоб руками. Их разговоры не давали ему покоя. Желая хоть немного отвлечься от печали, он спросил более мягко:

– Йорик, ты говорил мне, что наши смерти связаны, и сейчас ты говоришь, что мы умерли от рук одного человека.

– Да. Ты хочешь узнать об этом больше?

– Да.

– Тогда послушай, как умер Арли и Тайбер. Услышь их историю, и мы поговорим.

Хиди кивнул. Арли кашлянул и начал:

– Да что рассказывать, жил так, как хотел. Свободно и без казарм и битв, как некоторые. Понятно дело – воровал. Ну, в общем, завела меня судьба к шайке «Убийц короля». Когда трезвые – то хорошие ребята, а когда нет – тогда могли и деревню спалить, и скот угнать. А лагерь у нас был в старом разбитом форте, ну, как сказать, в форте, просто руины каменные, но место хорошее, никто не совался. Нас там было много, два десятка душ с лихвой набиралось. И знатно же мы насолили тогда местным, покоя им не было – это точно. За то, чтобы разбить наш лагерь, король поставил солидную сумму. Своей армией он бы нас не выкурил оттуда, место удачное, всё хорошо видно, большой отряд воинов незамеченным не подойдёт. Мы к тому моменту давно бы все по горам разбежались. Но вот как-то пришёл к нашим развалинам один воин. Весь в доспехах, пробрался к нам прямо к главному входу. Один против двух десятков. И так случилось, что вся шайка «Убийц короля» полегла там от его меча. Такая сеча, конечно, была… ух! И ведь никто ему ничего сделать не смог. Стрелы отскакивали от брони, мечи крошились. Помню, как ударил его булавой со всей дури – даже не шелохнулся. Его и втроём пытались повалить, и вчетвером – без толку. А он этим проклятым мечом с размаху рубанул мне ноги, так и истёк я там…

Бандит закончил и поглядел на свои обрубки. В то время как он замолчал, Йорик вставил:

– Арли рассказал тебе свою историю, очередь Тайбера.

Тайбер махнул головой:

– Сначала пусть он сам свою историю расскажет.

Йорик ответил на это:

– Я слышал его историю.

– А я нет, – возразил Тайбер. Если он хочет откровений, пусть и сам будет откровенен.

Хиди согласился с этим и вновь пересказал всё, что произошло. Тайбер внимательно впитывал каждое слово, расспрашивая детали. Особенно его интересовало описание рыцаря. Тайбер прерывал рассказ и просил подробно описать латное одеяние убийцы. Однако Хиди мог ограничиться лишь общими фразами, он не знал тонкостей, так как не был кузнецом, не знал, какое предназначение и название было у того или иного элемента брони, так как не был воином. На броне не было гербов и флагов. Хиди сказал, что броня сверкала, была начисто отполирована, и этот ответ не устраивал Тайбера. Он обратился к Йорику: