Тем временем Руслан перешел к фотографиям с места преступления, а Вика развернула отчет судмедэксперта. Лада лежала в просторной ванной комнате, и из-под её головы и живота растеклась красная лужица. Светлые волосы теплого соломенного цвета прикрывали губы и лицо. Домашний костюм сливочного оттенка был бессовестно испачкан алым красным. Вика давно научилась хладнокровно воспринимать такие сцены, но сейчас ей было сложно сохранять равновесие. Еще не разу она не видела знакомого ей лично человека в подобном состоянии.

– Значит, удар о раковину?

– Да, это почти стопроцентно. Есть элементы кожи, крови. Удар пришелся в висок.

– Вот так просто? Ударили об угол?

– Было два удара, если быть точным. Второй более сильный, направленный, и, судя по всему, именно он привел к смерти.

– Что-то еще? Что-то в сумочке, в машине?

Руслан перешел к фотографии, где были разложены вещи Лады, найденные при себе. Помада, пудра, три пары наушников (двое беспроводных и одни полноразмерные), микрофон-петличка, использованный билет, похожий на музейный, провода для подзарядки гаджетов, ювелирный браслет из переплетения желтого и белого золота, маленький томик сонетов Шекспира, буклет из какого-то СПА центра, ручка, крем для рук, а также еще с десяток разных мелочей.

– Откуда буклет? – спросила Вика.

– Центр ментального здоровья, – Руслан приблизил фотографию, чтобы можно было разобрать надпись.

Вика еще раз сделала фото на телефон.

– Наверное, там работает этот Матвей. У неё были проблемы с психикой?

Руслан пожал плечами.

– Мы пока это не копали. Сейчас у всех психологи, тем более, когда в таком возрасте такие деньги.

– А телефон смотрели?

– Телефон пропал. Симкарту, естественно, уничтожили. Странно, что ни фото, ни видео не слили, хотя очевидно, что телефон забрали убийцы.

– Нечего было сливать? – спросила Вика и сразу же осеклась. – А что с распечаткой звонков?

– Она звонила своей ассистентке, но это было за шесть часов до смерти. По словам её помощников, в тот день была съемка, и около трех дня она уже освободилась. Ничего необычного.

Руслан рассеянно прокликал несколько фотографий, которые уже показывал, и с удовлетворенным довольным выдохом отложил в сторону ноутбук.

– Наверное, это все, что я хотел тебе показать.

– Ясно, – кивнула Вика и поднялась с дивана.

– Ты куда? Хотя бы чаю выпей.

– Много работы, надо все переварить, прости.

Руслан выглядел обескураженным.

– Знаешь, ты могла бы хотя бы сделать вид, что ты не только по делу пришла.

– Но я пришла именно по делу, я же сразу сказала.

– Когда тебе скучно – звонишь. А когда есть чем заняться, даже не задержишься на несколько минут.

Его реакция вызвала в Вике волну едкого раздражения. Ее отчего-то до сих пор мутило от вида мертвой Лады, и хотелось как можно скорее добраться до дома, начать что-то делать, хотя бы искать информацию в интернете. Разочарованный вид Руслана не внушал ни сожаления, ни желания остаться, словно в ней снова не осталось никаких чувств. А впрочем, с чего она взяла, что они вообще были между ними? Ничего не ответив Руслану, она направилась обуваться.

– Больше не звони мне, – сказал он, и это прозвучало так по-детски, что Вике стало смешно.

Она знала, что пожалеет об этом уже через несколько часов, когда самостоятельные поиски завершатся новыми вопросами. Но сейчас ей так сильно хотелось уйти, что она даже не обернулась, и не захлебнулась горькой досадой, когда Руслан даже не вышел в коридор, чтобы её проводить. Она все знала про себя, не собиралась меняться, и ей не нужно было проявлять к кому-то жалость, чтобы доказать обратное.

По дороге домой Вика решила, что заслужила пиццу, и сделала заказ. К тому же, в холодильнике очень кстати оказалась неоткрытая бутылка какой-то сладкой газировки. Этим вечером она собиралась с головой погрузиться в жизнь Лады.

Пустая квартира выглядела неуютно, словно знала, что через неделю в ней уже не будет Викиных вещей. Ни свечи, ни пледы, ни домашний текстиль больше не вернут ощущения дома в это место. Зато, работать в такой обстановке точно проще. Поэтому, устроившись за столом в компании ноутбука и еды, Вика как можно скорее перешла к делу и вбила в поисковую строку имя звезды. Страничка обновилась, предъявив шквал фотографий, цитат, интервью, клипов, видео и событий. Пролистывая страницы, Вика делала заметки в блокнот. Ей нравилось писать от руки, нравилась грубая честность простого листа бумаги.

Судя по всему, Лада любила экспериментировать с внешностью: за последние два года цвет её волос и длина менялись минимум трижды. Её наряды регулярно входили в подборки самых странных и стильных. Кажется, она любила иронизировать над собой, не боялась выглядеть глупо и смешно. Но кем Лада была на самом деле, в те минуты, когда её никто не видел?

Вика никогда не интересовалась светской хроникой и не слушала музыку, которую исполняла Лада. Поэтому, тот мир, в который она погружалась, и который выглядел понятным и манящим для многих других, ни на минуту не очаровывал и не казался Вике априори гостеприимным и притягательным. Она слишком ценила уединение и личное пространство, чтобы когда-либо всерьез испытать зависть к восемнадцатилетнему блогеру, большая часть жизни которого проходит под прицелом камеры айфона. Ей казалось, что даже деньги не изменили бы этого отношения. Хотя, перспектива поиска нового жилья и безработица научили её не загадывать, и Вика не стала бы отрицать, что в мире существует такая сумма денег, на которую она бы променяла свой образ жизни и внутреннее одиночество.

И странным образом, просматривая интервью, которые давала Лада, читая истории о её жизни и отношениях, Вику посетила мысль, что они были похожи в своей любви к уединению.

Например, у Лады, судя по всему, действительно была только одна близкая подруга – Ева Савицкая, фотомодель, о которой упоминала Алла. Они познакомились в каком-то телепроекте. Отвечая на вопросы о том, дружит ли она с кем-то из своих коллег по сцене, Лада лукаво отводила взгляд.

«Мне нравится, что мы с Евой из совершенно разных сфер».

«Потому, что вам нечего делить?» – спросила интервьюер.

«Мы не замыкаемся на одном и том же. У неё своя работа, у меня своя, нам всегда интересно, наверное, поэтому».

Прошлые отношения Лады, о которых упомянула Алла, кажется, тоже стали жертвой публичности. Феноменальная и неожиданная для композитора известность Льва Суворова заставила его поклонниц развязать настоящую антикампанию против Лады после того, как он оставил бывшую девушку ради неё.

«Лада Колада снова плакала на красной дорожке».

«Лев защитил Ладу от фанатов на церемонии Золотой микрофон».

«Под последними постами Лады Колады тысячи оскорбительных комментариев. Фанаты обвиняют певицу в расставании Льва Суворова и его девушки».

«Скандал во время вручения премии. Лада ушла со сцены».

Вика удивилась сама себе, ощутив что-то похожее на сочувствие. А может быть, это её интуиция подсказывала, что за фасадом молодости, успеха и популярности её ожидало что-то совсем другое. Внутренний надлом, или конфликт, который чувствовался в погибшей девушке, манили Вику, как собаку ищейку. Так читателя увлекает захватывающая книга, обещая быть не тем, чем кажется, и оттого так сильно не терпится узнать, что будет дальше.

Через несколько часов поисков, Вика нашла телеграм канал знаменитости. Под последней записью, сделанной за несколько дней до смерти, поклонники продолжали оставлять комментарии и реакции в виде смайликов. Самый популярный – плачущий в три ручья. Сама запись была короткой и расплывчатой: «Не забывайте, что это только маска».

Как и предполагала Вика, в комментариях развернулись многостраничные дискуссии о смысле сообщения. Кто-то видел в нем предсмертную записку, кто-то – ничего не значащие слова, которыми можно описать жизнь любой знаменитости. А кто-то, не без причин, считал, что запись вообще относится к предыдущему сообщению, в котором Лада выложила анонс очередного клипа. В нем певица предстала в образе стервозной и алчной героини, поэтому казалось уместным напомнить слушателям, что «это всего лишь маска». В любом случае, сообщение, сделанное за несколько дней до смерти, не походило на предсмертную записку. Куда более красноречивым выглядело молчание в последующие несколько дней – слишком не типично для популярного канала.