— А ты, Павел, где работаешь? — осторожно спросила Настя, допивая шампанское.

— Я на предприятии работаю, юристом. Но ты будешь работать в другом месте, сначала будешь налаживать учет в большом магазине. Ну как большом… Там, в основном, одни арендаторы, так что думаю, справишься. Ну, как приведешь все это к определенной системе, возьмешься за второй, ну, а там, как пойдет. Ну что, согласна?

— Ой, ребята, а у вас больше ничего выпить нету, а то мне сейчас плохо станет? — в глазах у Насти плясала паника.

— Водку или коньяк? — я встал и двинулся в сторону кухни.

— Я коньяк, как-то не очень, а вот водочки бы выпила.

— Наташа, ты будешь, под пельмешки.

— А я как-то не услышала согласия от Насти. — крикнула Наталья.

— Блин, ну конечно я согласна, я все сделаю, чтобы с этой работай справится.

— Паша, ну тогда я тоже выпью полста грамм.

Когда я вернулся из кухни, неся ледяную водку из морозильника, Настя, со счастливой улыбкой на лице, протянула мне свой паспорт.

— Это что?

— Паша, ну тебе, наверное, надо трудовой договор со мной подготовить…- девочка решила, что ковать железо надо, пока не остыли пельмени, и мне пришлось, под ироничные рожицы, что за спиной Насти, корчила мне Наташа, еще раз выписывать данные из паспорта кандидата на должность главного бухгалтера.

Конечно, девочки ста граммами не обошлись, выпили на двоих грамм триста, после чего потребовали, чтобы я разобрал диван, чтобы им было удобно было переваривать пельмени, и через пять минут, засопели, прижавшись спинами друг к другу. Я понял, что спящую Настю на пятый этаж, в ее съемную комнату, я не потащу, после чего допил остатки, еще холодной, водки, доел теплые пельмени и пристроился на диван, сбоку, благо девчонки, прижавшись к друг другу, занимали только половину полезной площади, накрыв всех троих теплым, верблюжьим одеялом.

Глава двадцать первая.

Ноябрь 1993 года.

То к сердцу прижмет, то к черту пошлет.

Опять Москва, холодная, промозглая, неуютная к всякому приезжему, у которого здесь нет собственного угла. Чтобы улететь в столицу с утра понедельника я отдежурил все выходные — субботу и воскресенье, хорошо, что дежурства в нашем отделе дознания только до десяти часов вечера, но это было условие, которое мне выдвинула любимая начальница, чтобы закрыть глаза на мое отсутствие в первый рабочий день недели. Итак, у нас с ней, перед отъездом, чуть не произошел конфликт — она так и не решила вопрос с водителями дежурной части, а я отказался ездить с ними по утрам и задерживать граждан согласно списка, так как каждый раз ожидать, какой фокус выкинуть члены великой водительской мафии я не собирался. Чтобы душа Ольги Борисовны успокоилась, я на каждом дежурстве задержал по одному жулику из числа злостных… (как их можно назвать?), пусть будут «неявщиков», «закошмарил» по полной программе, так, что два дела, по которым у девчонок –коллег сроки конкретно поджимали, были готовы к отправке в суд, благо, что по причине холодного сибирского ноября сутки в РОВД были относительно спокойны — мало желающих было хулиганить и срывать норковые и лисьи шапки, когда северный ветер пронизывает до костей, а ноги сами разъезжаются на обледенелом асфальте.

— Громов, как у нас дела? — голос капитана Супрунец в телефонной трубке бодрил и вызывал неконтролируемое желание поработать, но, к сожалению, мое дежурство заканчивалось.

— Все в порядке, Ольга Борисовна, два дела в дежурке, на столе дежурного, вас уже ждут. Насчет завтрашнего дня все в силе?

— Ты о чем, Громов? Я не припоминаю…

— Вы, Ольга Борисовна, так жестоко не шутите, а то я все бумажки, что вложил в дела вчера и сегодня из папочек вытащу, ведь формально я по ним работать не мог, их мне никто не передавал, официально во всяком случае.

— Да ладно, я же пошутила, шутница я. Ты мне лучше, Паша, скажи, что там с утренними приводами? Когда снова займешься?

Хитрющая начальник отдела пытается за один день отгула запрячь меня, как раба на галеры, но тут она обломалась — не настолько мне нужен этот понедельник, у меня еще одна неделя есть, на поездку в столицу нашей Родины, просто, я немного боюсь вызова в прокуратуру и решил подстраховаться, все дела с подмосковной недвижимостью решить до того, как на меня могут посыпаться репрессии.

— Громов, что молчишь?

— Ольга Борисовна, я не знаю, что вам сказать. Транспортом вы меня не снабдили, бензин не даете. А у нас, вы помните, какие задержки по зарплате, мне мою машину заправлять нечем. И еще…

— Все, я тебя поняла. Во вторник, с утра, жду на работе. Если опоздаешь, то больше даже не отпрашивайся.

— Привет, я долетел, все в порядке.

— Хорошо. — в телефонной трубке раздались короткие гудки.

На прошлой неделе я провел спецоперацию, отловив телефонного мастера, что обслуживает наше общежитие и распараллелил телефон в кабинета коменданта общежития с аппаратом, что установил у себя в квартире. Правда пришлось потратится на телефонный кабель, который протянули с первого этажа, по каналам, на мой, маскировать телефонный кабель под электрический, так как, уверен, иначе бы соседи перерезали его, просто, из зависти, да еще немного напрячь Алевтину Николаевну, ведущего инженера группы связи Завода, чтобы письмом с районным узлом связи узаконила мое самоуправство, но зато я могу утром, ночью и вечером свободно звонить в нашу квартиру Наташе. Правда, судя по нашему разговору, Наташа моему звонку не была особо рада. А началось все с вечера пятницы, когда я сообщил своей невесте, что все выходные я проведу на работе, чтобы слетать в Москву в понедельник.

— Я с тобой…-

— Куда? Я утром прилечу, сразу к твоим родственникам еду, деньги им отдаю, мы едем к нотариусу, все на тебя переоформляем, и я сразу возвращаюсь в аэропорт, чтобы утром вторника в Город прилететь. Что ты собралась делать в Москве при таком расписании?

— Давай я на недельку там останусь, квартиру приберу, на даче к зиме все подготовлю…

— Наташа, нет, не сходи с ума. Тебе в понедельник на работу, потом институт…

— С Институтом у меня все нормально. Если бы ты меня внимательно слушал, то знал бы, что у меня почти все экзамены зимней сессии уже зачтены, там один зачет остался и все. А работа меня просто уже задолбала, просто видеть ее на хочу, воротит меня от нее. Уволюсь я, наверное.

— Стой! Ты же хотела потом на Заводе в бухгалтерии работать? Как ты потом в бухгалтерию собралась переводится, после первого курса. Ты же знаешь, что директор сейчас, тех, кто увольняется, вновь на работу не берет, считает их предателями.

— Паша, ты Настю, которую видел первый раз в жизни, на хорошее место готов взять, с приличной зарплатой, которая, кстати, больше моей, а меня, что, не сможешь пристроить?

— Наташа, ты вообще, что такое говоришь? Ты опыта в бухучете вообще не имеешь, Мне что старого бухгалтера на рабочем месте оставить, что тебя на ее место взять, результат будет один — Гамова Ирина Михайловна разворует весь магазин. Я же для нас обоих стараюсь…

— Слушай, ну ты меня совсем за дуру то не держи, как-нибудь, разберусь я с деньгами и счетами.

— Наташа, ты себя, вообще, слышишь? Ты только поступила учится и хочешь опытного торгового работника, которая еще с Аллой много лет отработала, под контроль взять?

— Ну, конечно, я же не Алла, куда мне!

— Ты знаешь, любимая, мне иногда кажется, что в тебя Алла начинает вселятся.

Наташа заперлась в ванной, все выходные спала, закутавшись в одеяло, облаченная в спортивный костюм. И, естественно, все время до моего отъезда, со мной не разговаривала. Сейчас же ограничилась дежурным «Хорошо.» Кроме ранних сроков беременности у меня версий не было, надеюсь, что завтра меня не «закроют» и вечером вторника я смогу с ней объяснится. Хотя…

На таксофонной карте еще оставалась пара сотен рублей, и я вновь стал набирать телефонный номер, со всеми восьмерками и прочими кодами.