Восемь часов спустя. Локация — Город.

Самолет прилетел по расписанию, и я успел домой, благо платная стоянка в километре от здания аэропорта за сутки хранения автомобиля брала совсем смешные деньги. «Ниссан» завелся бодро, как будто соскучился, и я, смахнув щеткой снег с остекления салона, погнал машину в сторону своего дома. Наташа встретила меня, как будто не было той нелепой размолвки, и я устыдился своих мыслей насчет дачи. О радости Демона и говорить не приходится, поэтому, выгуляв пса и сполоснувшись с дороги, я на сорок минут погрузился в атмосферу домашнего уюта.

— Солнышко, меня в прокуратуру сегодня вызывают… — я замялся: — Если что, то тебе адвокат Прохорова Софья Игоревна вечером позвонит и все объяснит.

— Громов, а что она должна мне объяснить? Вот объясни, почему ты мне сейчас говоришь, что ты можешь не появится дома? Почему мы не может жить нормально? Почему я каждый вечер должна волноваться, придешь ты домой или нет? Или что, это новая отмазка? А скажи, эта адвокат — она красивая?

— Это моя одногруппница, бывшая. И да, ты лучше, чем она…

Вот вроде бы сказал все правильно, но Наташа, как ножом полоснула, сузившимися стальными глазами и, накинув шубку с шапкой, буркнула «Меня везти не надо, сама доберусь», скрылась за дверью.

Вслед за любимой я не побежал.

Глава двадцать вторая.

Ноябрь 1993 года.

Душевный стриптиз.

— А это кто? — кончик авторучки, зажатой в руке помощника прокурора, уставился на вошедшую вслед за мной и поздоровавшуюся, Софью Прохорову.

— Это мой адвокат, Прохорова Софья Игоревна, у меня с ней договор…

— Вам никакой адвокат не положен. — обозлилась помощник прокурора: — Выйдите отсюда, девушка.

Софья растерянно посмотрела на меня, а я «завис», не зная, что предпринять. В новой истории Конституции девяносто третьего года не предвиделось — все акторы политической тусовки остались на своих местах, кроме Руцкого, которого депутаты с удовольствием слили, под суд он, конечно, не попал, но был уволен указом Бориса Николаевича, при молчании Верховного Совета. А, следовательно, на знаменитую пятьдесят первую статью я сослаться не могу. А вот просто не отвечать…

— Мне нужна юридическая помощь…

— Зачем? Вы же недавно диплом юриста получили? — интересно, она еще и моей биографией интересовалась или характеристику в отделе кадров затребовала?

— Или вы диплом купили? — ехидно поинтересовалась помощник прокурора.

— Может быть и купил? — я пожал плечами: — Софья Игоревна, присаживайтесь рядышком…

— Я сказала — никаких адвокатов! — бешеной медведицей взревела женщина, на что я просто встал, ухватил под локоть девушку и потащил ее на выход. Когда помощник прокурора выскочила из кабинета, мы были уже у входной двери.

— Эй! Задержите этого! — женщина бросилась вдогонку, но у нее подломилась нога, обутую в туфлю на приличной высоте, каблуке, чертыхнулась, почти рухнув на рядом стоящий стул для посетителей.

Постовой милиционер выглянул из своей будки, пытаясь понять причину шума, когда мы уже выходили на улицу. Чтобы не скандалить еще и с постовым, я сунул в ручку двери снеговую лопату, очевидно оставленную дворником в тамбуре прокуратуры.

— Ты во что меня втянул? — оказавшись в салоне, припаркованного за углом «Ниссана», Софья дала волю чувствам и стукнула меня перчатками по плечу: — Громов, ты сволочь!

— Зато ты просто прелесть! — я притянул, пытающегося меня стукнуть еще раз, адвоката к себе и, со вкусом, поцеловал ее в губы: — Ты такая молодец, просто не представляешь.

— Ты что такой колючий? — адвокат вырвалась из моих объятий, недовольная, но драться перестала: — И вообще, в чем я молодец? Сдается, ты меня обманываешь… Подставил меня перед городской прокуратурой и хочешь, чтобы я это забыла?

— Да в чем я тебя подставил? — я отмахнулся и завел двигатель: — Ты считаешь, что эта тетка твою фамилию запомнила? Не льсти себе. Ты для нее так, пигалица, что просто под ногами путается, ну тебе и сказали «Брысь!»…

— Это я пигалица? — возмутилась Софа.

— Это не я сказал, а она подумала, а ты с ней согласилась. — Я пожал плечами, высматривая просвет в потоке машин, чтобы вырулить от обочины: — На тебя, как на шавку какую-то, прикрикнули, и ты уже готова убежать, своего клиента бросить.

— И что ты сейчас будешь делать?

— Ничего, тебя завезу куда скажешь и на работу поеду.

— Но тебя же…- Софья растерянно развела руки в стороны.

— Что меня? Уголовного дела на меня не завели, во всяком случае пока. Значит я с ней, тем более, в таком хамском тоне, беседы вести не обязан. Ишь, чего вздумала — голос повышать.

— Но ведь на тебя заявление подали⁈

— И что? Я сейчас на тебя заявление подам, что ты свои обязанности по моей защите не выполняешь надлежащим образом, так и что? Можно на тебя орать и визжать? Ладно, куда тебя вести?

Через двадцать минут. Локация — Дорожный РОВД.

— Громов! — мне не удалось прошмыгнуть мимо начальственного кабинета — Ольга Борисовна, по моим ощущениям, одним глазом смотрела в, лежащее перед ней дело, а вторым глазом следила за узким коридором через открытую настежь дверь: — Зайди ко мне.

— Здравия желаю, товарищ капитан. — я прислонился к косяку двери, внимательно рассматривая третью пуговку сверху на туго натянутой форменной рубашке начальника отдела дознания.

— Ты, говорят, из прокуратуры убежал? — Ольга Борисовна рассматривала меня как неведомую зверушку.

— Не убежал, а ушел.

— А почему, позволь спросить?

— Объясняю — я пришел, как положено, строго в назначенное время, со своим адвокатом, вдруг возникнут правовые вопросы, в которых я не очень хорошо разбираюсь, все-таки, опыта у меня маловато, а помощник прокурора Монахова, ни с того, ни с сего, начала орать на меня, выгнала из кабинета моего адвоката. Я понял, что разговора у нас не получится и ушел.

— И все?

— И все.

— Громов, а ты вообще понимаешь, о чем говоришь? Тебя помощник прокурора города по надзору за правоохранительными органами вызвала, на тебя заявление поступило, обвиняют тебя в совершении вымогательства, и ты просто встаешь и уходишь. Ты обалдел?

— Вот как раз нет. Раз дело такое серьезное, мне адвокат просто необходим, а его из кабинета выгоняют, якобы он мне не положен. А где написано, что при взятии с меня объяснения, не может присутствовать мой защитник? Нет такого. А где та, тонкая грань, когда мне адвокат из «не положено» станет «положено» и не будет ли слишком поздно, если моего уже выгнали.

— Короче, Громов, мне начальник РОВД сказал, что я лично отвечаю, за то, чтобы ты оказался в кабинете этой как ее…- Ольга Борисовна раздраженно защелкала длинными, красивыми пальцами.

— Монаховой. — подсказал я.

— Да, Монаховой.

— Я не поеду. Я уже съездил, со мной начали разговор так, что стало понятно — объективной и всесторонней проверки не будет, прокуратура уже настроена против.

— А если ты не поедешь, начальник РОВД сказал, чтобы ты рапорт на увольнение писал, он с тобой больше возится не собирается.

— Я рапорт писать не буду. Если вам надо, решайте по какой статье меня увольнять станете.

— За невыполнение приказа.

— Так я приказ выполнил, в прокуратуру съездил. Ладно, вы думайте, что со мной делать, а я пойду, поработаю. — я махнул рукой на прощание и двинулся в подвал, работы было действительно много.

Пришли за мной минут через пятнадцать. Я так говорю во множественном числе из-за безграничного уважения к своей начальнице. Ольга Борисовна лично спустилась ко мне, помолчала, после чего очень душевным голосом попросила:

— Паша, я тебя очень прошу, съезди в прокуратуру. Просто Дронов сегодня не в духе, я боюсь, что если он еще раз твою фамилию услышит, то тебя уволит, возможно, и меня тоже.