– Командир воинской части, полковник Артемов Евгения Петрович.

– Мне о вас майор полиции Мешков рассказал.

– Толковый опер. Приходилось взаимодействовать. Что здесь произошло?

– Подрыв двух опор взрывчаткой. Следов транспорта на просеке нет. Судя по всему, диверсанты действовали в пешей группе.

Артемов посмотрел в небо, затянутое низкой облачностью:

– Пасмурно, ветер – вражьи «птички» не летают. Думал, сегодня будет спокойно, а они вон оно как. Ночью был дождь, утром туман – лучшее время для диверсантов.

– Я приказал перекрыть дороги.

– Удачи, майор. За каждым деревом бойца не поставишь.

– Что посоветуете, товарищ полковник?

– Думать! Мы учимся, противник тоже. Раньше они по нашей подстанции артой били. Мы приняли меры: мешки с песком, бетонные блоки, листы железа, сверху сетка от сбросов. Как видишь, враги нашли другой способ нас обесточить.

Озабоченный Артемов прошел на место диверсии и обратился к сотруднику МЧС, осматривавшему повреждения:

– Сколько времени займет ремонт?

– Та опора под замену, эту подлатаем… Пара дней, если все напрягутся.

– Надо напрячься, у меня особый объект.

– К вечеру переключим на резервную линию, но в половину мощности. Ваш объект обеспечим.

– А население?

– Потерпят.

– Кто еще обесточен?

– Кроме военных, половина Грайгорода и восемь деревень.

– Поступим так, – решил Артемов. – В первую очередь дайте свет в наш жилой сектор и в Грайгород.

– Я свяжусь с энергетиками, – пообещал сотрудник МЧС и ушел отдавать команды.

Бахтин, присутствовавший при разговоре, удивился:

– А вы как без электричества?

– В части автогенераторы для резервного питании. Дизтоплива много жрут, но нам состав обещали.

Бахтин хотел что-то сказать, но Артемов неожиданно напрягся, жестом остановил собеседника, прислушиваясь и глядя в небо.

– Вылет, – определил военный и тут же крикнул: – Водителям рассредоточить технику! Остальным в лес! Покинуть просеку!

Люди побежали под деревья. На просеке взрыл землю первый снаряд.

– Ложись! – на ходу командовал Артемов и сам показал пример.

Бахтин упал на землю рядом с полковником. В десятке метров разорвался второй снаряд, сверху посыпались посеченный ветки. Бахтин ругался:

– Знали, гады, что ремонтники приедут. Выждали и ударили!

– По Грайгороду тоже лупят, – вслушивался в канонаду Артемов. – А это уже наша ответка. Сейчас подавим.

Артиллерийская дуэль с гулким уханьем ствольной артиллерии продолжалась несколько тревожных минут. Сначала стихли выстрелы с украинской стороны, затем с российской.

Артемов встал, отряхнулся.

– Отбой тревоги! Проверить пострадавших!

Пахло жженой резиной, черный клубы дыма цеплялись за ветки деревьев, горела машина МЧС. Водитель успел выскочить, но получил осколочное ранение в ногу. Ему наложили жгут, написали время, повезли в город.

Взволнованный Бахтин поблагодарил Артемова:

– Мои без потерь. Вы вовремя среагировали, товарищ полковник.

– Мне наследников надо дождаться. – Суровый военный подавил неуместную улыбку.

– Наследников? – не смог скрыть удивления майор.

– Вот-вот дети родятся, – подтвердил Артемов. – Долгожданные. А ты, майор, женат?

– Мотаюсь с места на место. Не встретил.

– Ну иди ищи. Неразорвавшиеся снаряды. Любовь – она тоже, как жахнет. – Полковник посерьезнел, сел в УАЗ и приказал водителю: – В часть!

В малом городе Грайгород от здания полиции до любой окраины ехать было недолго. По пути к дому перепуганной гражданки Войтенко майор Мешков успел поведать Игорю Колесникову о неожиданном явлении Михаила Штанько.

Лейтенант недоумевал:

– Олег Николаевич, Штанько и правда ваш друг?

– Родня по юности.

– А потом?

– Суп с котом и пирожки с котятами.

– У него же срок за убийство. Как он вышел?

– Ногами. – Мешков и сам ломал голову над этим вопросом. – Сейчас узнаем.

Майор остановил «Патриот» у подъезда двухэтажного дома, где на скамейке сгорбилась мужская фигура в поношенной камуфляжной форме. Человек скосил взгляд, и подъехавшие сотрудники полиции узнали Михаила Штанько. Он задумчиво жевал травинку и наблюдал, как полицейские, разделившись, отсекли ему путь к улице и подъезду.

Мешков остановился в метре от скамейки. Взгляды старых друзей встретились. Штанько смял и отбросил жеванную травинку.

– В детстве нам нравилась медуница. В начале мая цветы сладкие. Помнишь?

– В детстве жизнь сладкая, но я помню не только детство, – ответил Мешков, сохраняя бдительность.

Из окна второго этажа высунулась прятавшаяся ранее Раиса Петровна Войтенко и смело заорала:

– Изверг! Антихрист! Олег Николаевич, забери его в тюрьму!

Мешков приветствовал женщину успокаивающим жестом и дал поручение Колесникову:

– Игорь, гражданке не терпится дать показания.

Лейтенант зашел в подъезд и пока поднимался, сверху сыпались ругательства:

– Убивец! Руки-ноги ему вырвать и то мало! Как земля таких носит!

Крик стих. Мешков с подозрением изучал бывшего друга. По виду, как есть беглый зэк, однако слишком спокоен.

– Штанько, почему ты на свободе?

– Уж год как помилован.

– С какой радости?

– ЧВК «Вагнер», штурмовой отряд. Кровью искупил.

Олег по-новому посмотрел на бывшего друга. Он знал, что в ЧВК зазывали заключенных. Статья и срок значения не имели, лишь бы доброволец был отчаянным и дерзким. Таким, как Мишка Штанько по кличке Заступ.

– Кому война, а тебе мать родна, – прокомментировал полицейский.

– Про мамку ты зря. Война – для всех злая мачеха.

– А как ты в город приехал? У нас теперь пропускной режим.

– Не рад встречи?

– От вопроса не ерзай.

– У вас и граница на замке. Буду я спрашивать.

– За границу ты с погранцов спрашивай. А я с тебя удостоверение участника боевых действий хочу видеть.

– С этим непонятки. «Вагнера» в Минобороны не жалуют.

– С чего вас любить, если вы против народа пошли?

– А про Попасную, да Соледар с Бахмутом народ забыл?

– Документы показывай!

– Дома бумаги.

– А шо карман оттопыривается? Куртку распахни. Медленно.

Штанько раздвинул полы военной куртки, и майор заметил во внутреннем кармане рукоять пистолета.

– Опаньки! – Мешков выдернул пистолет и рассмотрел: – «Glock 26» для скрытого ношения! Без предохранителя: выхватил-стреляй!

– Наградной.

– А где приказ о награждении?

– Не мой, командира. Он вручил мне, умирая.

– И таблички с фамилией нет.

– Не до табличек там. Видишь вагнеровскую эмблему?

Рукоять пистолета украшала круглая эмблема с перекрещенными мечами, звездой в центре и надписью по кругу: «ЧВК Вагнер. Кровь. Честь. Родина. Отвага».

– Ствол изымаю! – объявил Мешков. – Гражданским оружие не положено.

– Я уж забыл, шо такое гражданка. Ем и сплю с оружием, – равнодушно ответил Штанько.

– Там ты может и в отхожее место с гранатой, а у нас мирная жизнь.

– За мир будешь погорельцам рассказывать, у которых дома бомбанули.

– Демагогию не разводи! Какого лешего ты к матери Войтенко приперся?

– Деньги принес, которые по суду назначены.

– Отдал? И шо сидишь, людей пугаешь?

– Для порядка нужна расписка, а баба в ор ударилась.

– Документик желаешь. Оформим. Семени ногами в машину, чтобы гражданам пейзаж не портить.

Мешков отвел Штанько к «Патриоту», указал на заднее сиденье и, когда тот садился, ловко перехватил правую руку и пристегнул наручниками к держателю.

– Для порядка, – пояснил оперативник. – Жди! Поедем глянем твои документы.

Штанько кривой усмешкой проводил майора. Олег Николаевич поднялся в квартиру Войтенко, успокоил женщину, пересчитал полученные от Штанько деньги и разъяснил, какую бумагу ей требуется написать.

Пока Раиса Петровна корпела над распиской к ней заглянула знакомая, Лидия Владимировна Жабровец. Дверь гостье открыл Колесников. Взволнованная женщина бесцеремонно отстранила лейтенанта и ринулась к хозяйке.