Вопросы, сплошные вопросы…

Ясно одно: у этих двоих есть крылья, а у меня нет. Они оба светятся всем своим существом, а я нет. Возможно, и у меня есть свой свет, только внутренний. Хоть что-то общее!

Мой взгляд снова коснулся песочных часов… «И это пройдёт…» Что – ЭТО?

Когда пройдёт? Куда пройдёт? Через что пройдёт?

Песчинки, словно невидимая пыль, просачивались через отверстие колбы в точно такую же ёмкость, как и та, которую они покидали… Пока последняя не завершит весь этот песочный бег.

Моя рука потянулась к часам, чтобы перевернуть их и возобновить этот бег, снова заполнить пустую ёмкость…

А смысл?!

Ну конечно! Наша жизнь соткана из этих мгновений-песчинок, незаметно утекающих в пустоту! Мы не властны остановить это течение! Лишь чья-то более могущественная рука способна снова запустить этот процесс так же, как я только что перевернула механизм для измерения времени. Но как удержать песчинку-мгновение? Как остановить утекающее время?

Вокруг меня на берегу было много янтарного песка. Тысячи, миллионы, миллиарды крохотных песчинок, из которых, по правде говоря, и состоял этот берег, убегающий вдаль – за горизонт.

Кстати, и океан состоял из невообразимого количества водяных капель.

А воздух?

Можно было продолжать до бесконечности.

На моей ладони лежала одна-единственная песчинка – весь этот мир, вся Вселенная, моя жизнь, жизнь Пегаса и Дюймовочки, беспечно резвящихся на берегу. И названием песчинки было ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.

Песочные часы исчезли, растворились в воздухе так же, как и появились в пустыне в моей руке!

Я перевела взгляд с места, где только что находились часы, на золотое веретено, и меня осенило!!!

Вскочив от внезапной догадки на ноги, я бросилась к своим светящимся крылатым друзьям, прихватив с собой веретено, и протянула его Дюймовочке.

Фея просияла, едва коснувшись предмета, который был ей необходим больше жизни. Ведь её жизнь не имела смысла без того места, где она родилась, где был её родной дом. Уж не знаю, как она оказалась в пещере. Но теперь я была твёрдо уверена, что Дюймовочка найдёт с помощью веретена дорогу домой.

Пегас улыбался во всю свою белозубую лошадиную морду! С чего бы это? Откуда такая радость?

Я взлетела на спину улыбающегося Пегаса: «Вперёд, домой!»

Фея первая взмыла в воздух и полетела, держа в руках веретено и постепенно разматывая золотую нить, которая вилась, заплеталась в узор, оставляя за собой сверкающую лунную дорожку, по которой, пританцовывая, цокал жизнерадостный Пегас. И я, сидящая у него на спине, блаженно улыбалась, крепко зажав в кулаке драгоценную песчинку – мою жизнь.

А веретено оказалось не таким уж маленьким. Сколько километров наплелось той дорожки, трудно сказать. А только мы снова поднимались по лунной тропинке вверх – к конечной цели своего путешествия, провожая фею до дома.

За это короткое время (не знаю, сколько я просидела с песочными часами на берегу океана, разгадывая тайну времени) Пегас подружился с Дюймовочкой и теперь всю дорогу подмигивал ей и строил глазки. Неужели влюбился? Я и представить себе не могла, что родится от их союза.

А она то и дело чуть не роняла веретено с путеводной нитью, ведущей на Луну.

Прибыли!

Фея бросилась проверять кратеры потухших вулканов, попадающиеся у неё на пути. Она дома!

И хотя здесь, на Луне, было не очень уютно, тепло и светло, но я на мгновение позавидовала ей, вспомнив про Понтия Пилата и Иешуа Га-Ноцри. Скучно уж точно не будет в такой компании.

Украдкой глянула на Пегаса: «Остаёшься с Дюймовочкой?»

Не в силах сдержать слезу, крылатый конь уткнулся мне в грудь, оставив на моей тунике мокрое пятно величиной с яблоко.

Думаете, он прощался со мной? Как бы не так!

Погладив фею крылом по красивой головке, Пегас встал на одно колено, приглашая к себе на спину. Я взяла Дюймовочку за руки и улыбнулась ей. Она хлопала длинными ресницами, будто передавала радиосигналы азбукой Морзе. Мы прощались, но не навсегда.

Что такое время и расстояние для крылатых? А для человека, владеющего песчинкой?

Похоже, и Пегас это понял и улыбался вполне ничего себе так – по-человечьи, прикрыв копытом блеск своей ослепительной улыбки.

Я больше не могла выносить его хитрую конскую морду – взобралась ему на спину и, махнув феечке на прощание рукой, направила Пегаса на лунную дорожку, чтобы вернуться в водный мир и найти там проход в свой.

И-го-го!

Это не я заржала.

Пегас резко развернулся, встав на дыбы, и нырнул в ближайший кратер.

Очнулась я уже в том месте, откуда начались наши приключения. А за спиной услышала звук лопнувшего шарика. Чёрная бездна, вращающаяся воющая воронка, схлопнулась и исчезла!

Соскользнув с Пегаса на родимую землю, я поняла, что не вынесу ещё одного расставания и мокрого пятна на второй груди…

И наотмашь ударила своего крылатого по крупу.

Свободен!

Пегас исчез.

Нужно ли говорить, что никто и никогда силой или уговорами не сможет удержать красоту, вдохновение в своих руках?

Пегас не покидает лишь того, кто дал ему свободу и посвятил ему свою жизнь.

И я благодарна ему за всё – прошлое, настоящее и будущее.

POV: Ланогрэсса

Казалось, эта ночь не закончится никогда.

Уже не первый час я лежу в холодной постели и пытаюсь представить твой образ в мелочах.

За окном гудит штормовой ветер, напоминая о том, что в этом чёртовом мире есть всё, кроме хорошей погоды. За всё время пребывания здесь я так и не смогла привыкнуть к низким температурам, заставляющим даже моё бессмертное тело покрываться мурашками от колкости ледяных осколков, переносимых ветром. Странный мир. Очень странный. Такие заморозки, но при этом всём вода не застывает, а море бурлит. Часто его волны вздымаются настолько, что покрывают берега, очищая их.

Но сейчас не надвигающийся шторм волновал меня и даже не то, что завтра я наконец-то смогу покинуть этот мир, совершив очередной прыжок. Нет. Меня вновь будоражил призрачный силуэт моего скитальца.

Я помню твой образ в деталях.

Помню каждую морщинку на лице, но память упорно отказывается извлекать твоё имя из своих закоулков. Твои прекрасные холодные глаза. Чарующие бездонные голубые глаза, в которых отражается целая Вселенная. Узкие губы, которые постоянно натягиваются в ленивой усмешке, показывающей твоё превосходство над остальными. Твои руки, обнимающие меня и согревающие пылкими объятиями в холодной ночи.

Ты был моим лекарством от любой болезни.

Ты был моим миром.

Я помню шелковистость твоих длинных смоляных волос, словно мои пальцы прямо сейчас перебирают в ночи эти одинокие потные волосинки… Каждую по отдельности. Именно так я делала каждую ночь после наших пылких и страстных забав.

Я помню так много, но при этом ничего. Мне не удаётся оживить твой образ до конца, как бы сильно я ни старалась. Ты всегда остаёшься далёким, холодным и таким призрачным.