Сусликова закричала на мальчишек, забарабанила по стеклу руками; мальчишки, бросив палку, убежали. Вытолкнув палку наружу, она снова заткнула тряпкой щель в стене, немного успокоилась, что, по крайней мере, никакого помешательства с ней не случилось, и снова села перед телевизором. У неё всё же теплилась ещё надежда, что хотя бы в эту зиму работники жилищной компании, наконец, заделают щель в стене…

СЛЁЗЫ БЕССИЛИЯ

Трилогия

-ПЕВУНЬЯ-

Пригородный поезд, следовавший из Москвы, подъехал к станции; пассажиры хлынули в вагон. Когда они расселись по местам, и успокоились, то услышали, что где-то в вагоне электрички играет гармонь. Гармонь играла тихо, явно не для пассажиров, а скорее для самого исполнителя; он наигрывал мелодию, чтобы как-то скрасить скучную поездку. Невольно пассажиры стали искать глазами, откуда исходят звуки. Это играл и тихонько пел паренёк лет двадцати. Вскоре ему стали подпевать двое его друзей. Песня была приятная, нежная, и в вагоне наступила тишина, прекратились разговоры, споры. Публика замерла, обратившись в слух.

Поезд ехал медленно, то и дело останавливался: то из-за путевых работ, то, пропуская другой поезд. Люди, истомлённые затянувшейся поездкой, были рады неожиданной возможности послушать песни.

Поезд опять остановился, постоял какое-то время, вдруг дёрнулся и поехал дальше. Парни на какое-то время тоже перестали петь, передохнули, потом запели вновь. Какая-то девушка подсела к ним. Пассажиры подумали, что девушка из их компании, потому что она тут же подхватила мелодию новой песни, окрасив её своим звонким девичьим голосом. Парни одобрительно взглянули на неё и продолжали петь. Кончилась эта песня, началась новая. Девушка всё так же подпевала ребятам, и никто в вагоне уже не сомневался, что парни и девушка давно знакомы, или девушка, возможно, сестра одного из парней.

Поезд опять остановился, многие пассажиры направились к выходу. Девушка вдруг вскрикнула: «Ой, моя станция!», неожиданно вскочила с места и устремилась к двери. Парни, казалось, были ошеломлены её внезапным исчезновением, и растерянно смотрели ей вслед. Один из них толкнул баяниста «Беги за ней». Баянист сорвался с места, сунул гармонь друзьям и быстрым шагом направился к тамбуру. Но было уже поздно: едва он хотел выпрыгнуть из вагона, дверь закрылась. Он стоял в растерянности у двери; по другую сторону двери, на платформе стояла девушка, только что певшая в их компании. Она тоже была в замешательстве. Невидимая ниточка, которая так хрупко и нежно связала её с парнем, игравшим мелодии песен, неожиданно разорвалась, и разорвалась, как ей казалось, по её вине. Она стояла перед дверью и смотрела на парня. Поезд рванулся и поехал дальше. Парень вернулся на своё место. Смутившись под сочувственными взглядами пассажиров, он залихватски схватил гармонь, растянул её, попытался что-то сыграть, но игра не получалась. Он медленно сложил гармонь, опустил на неё голову, стараясь скрыть подступившие к глазам слёзы. Один из друзей произнёс: «Эх, такую девчонку упустил!..»

С тех пор прошло лет двадцать. Как-то раз в вагоне поезда того же направления ехали две женщины. Они сидели друг против друга. Одна из них была в хорошем настроении; она еле сдерживала улыбку и, казалось, ей хотелось поделиться своей радостью с окружающими. Наконец, она не вытерпела.

– Знаете, – обратилась она к женщине напротив, – мне сегодня так повезло…

– Да, я вижу, вы прямо светитесь, – отозвалась та, и почувствовала, что где-то она уже встречалась с этой женщиной. Но где – никак не могла припомнить.

– Представляете, иду сегодня по переходу в метро, а там стоят ребята и играют: один на гитаре, другой на скрипке, а третий поёт. Я остановилась, послушала маленько, и решила им подпеть. Спела с ними несколько песен, собралась уже уходить, а они мне и говорят: «Мы сегодня неплохо заработали. А поскольку вы нам помогли, вот вам 300 рублей за выступление. Приходите ещё». Вот повезло, и не думала…

Поезд остановился на станции, певунья лёгкой походкой направилась к выходу. И тут только женщина, которая только что сидела напротив неё, вспомнила, где она могла её видеть. Да, несомненно, это была та самая девушка, которая много лет назад подпевала парням с гармонью. Она посмотрела в окно – то же название станции, где она вышла в тот раз, те же серый глаза певуньи, те же густые светлые волосы. И опять её неистово притягивают звуки музыки, притягивают случайно встреченные музыканты. Кто она, как сложилась её жизнь после той нечаянной встречи с гармонистом, когда, в силу каких-то неведомых законов бытия, оба они за короткое время почувствовали душевную связь? Не привелось ли им встретиться как-нибудь случайно ещё раз, или пути их безвозвратно разошлись? Счастлива ли она сейчас? Ничего этого узнать было уже невозможно.

-СНЕГ-

Снег в Тель-Авиве большая редкость. Но сегодня он падал крупными хлопьями и тут же таял, едва касаясь земли. В парк Татьяна Петровна пришла погулять уже ближе к вечеру, когда был собран чемодан. Она решила посмотреть заход солнца, попрощаться с городом, чтобы завтра сесть на самолёт и вернуться в Москву.

Сюда, в столицу Израиля, Татьяна Петровна приехала к своей подруге, Белле Марковне, или просто Беллочке. Их дружба началась лет 50 назад, когда они учились в школе, сидели за одной партой. А потом, после окончания медицинского института, Беллу направили на стажировку в Израиль, там она встретила своего будущего мужа, тоже выходца из России, который работал в больнице хирургом. Вскоре они поженились, родились дети.

Татьяна Петровна любила приезжать к ним в гости, здесь она всегда ощущала гостеприимство благополучного дома, попадала в атмосферу достатка, доброжелательности и простых искренних отношений. И хотя чемодан был собран и билет на самолёт куплен, ей жалко было расставаться с подругой, которая всегда принимала её как родного человека.

Но сейчас ей хотелось побыть одной, и она бродила по аллеям парка, поднимала лицо вверх, наслаждаясь холодком падающих сверху снежинок; подставляла им навстречу ладони и наблюдала, как снежинки тут же исчезали от теплоты рук.

Вдруг она заметила женщину, идущую ей навстречу. Женщина была почти её возраста, и, казалась сильно расстроенной – она то и дело прикладывала к глазам носовой платок. Когда они оказались рядом, женщина как-то очень пристально посмотрела на Татьяну Петровну, и вдруг лицо её оживилось, озарилось радостью. Она остановилась и спросила:

– Вы из России?

– Да, – удивилась Татьяна Петровна,– но как вы догадались?

– Сама не знаю … может быть по одежде, по лицу… не знаю. Как я рада, что слышу русскую речь, как рада, вы себе представить не можете.

Татьяна Петровна почувствовала, что незнакомой женщине надо высказаться, и она участливо спросила:

– Вы чем-то расстроены?

Лицо у женщины снова помрачнело, она опять достала из кармана жакета носовой платок. Долго не могла успокоиться, потом, не ответив на вопрос, произнесла сквозь слёзы:

– Вы здесь живёте?

– Нет, я приехала в гости, завтра уезжаю.

– Ах! Вы счастливый человек, – вдруг вырвалось у неё. – А я вот до конца дней своих обречена жить здесь. Как я скучаю по России! Этот белый снег напомнил мне русскую зиму. Вспомнилось, как в эту пору снег хрустит под ногами, как хорошо дышится на морозном воздухе, какая красота вокруг.… Здесь такого нет, завтра ничего уже не будет напоминать о выпавшем снеге, ничего… Будет опять палить солнце, а в душе наступит сумрак и тоска. Ах, какую ошибку я совершила. Никогда мне не увидеть Россию, всё потеряла… всё, – она опять вытерла влажные покрасневшие глаза.

Обе женщины пошли рядом, свернули на другую аллею парка. Татьяна Петровна спросила:

– Вы давно тут живёте?

– Уже давно, а всё не могу привыкнуть. Может быть из-за того, что осталась совсем одна.