– Тогда коротко, вот два факта. Точнее – три. – Я принялся тараторить по возможности связно, – первое, аспирант кафедры истории МГУ просит ознакомления с военными архивами шестнадцатого армейского корпуса Вермахта, напомню, это армия, оказавшаяся в Демянском котле, его тема – партизанское движение в этом районе. Второе, в начале двухтысячных группа черных копателей три года подряд ездила на берег реки Полометь под деревню Починок и что-то там упорно искала, пока их не взяли на торговле оружием, причем группу нанял сын немецкого офицера, воевавшего в сорок втором именно в этих местах. В-третьих, Зуд мне тут просигналил, что попытавшись найти данные по пленным из концлагерей у деревень Калиты и Починок – уровень секретности выше моего допуска, спасибо тебе, что хоть и такой есть. Вот ты можешь узнать? Что там такого секретного может быть в истерзанной и погибшей стрелковой дивизии РККА номер сто восемьдесят три?

– Я тебя понял, – ровно ответил Самсонов, – я записал все. Да, любопытные факты. Тебе просто интересно?

– Интуиция, Ленчик, мне кажется, что немец что-то скрывает и очень важное. Вот просто интуиция. Если я не прав, раскаюсь и посыплю голову пеплом. Попробуй узнать, зачем Карл Вернер поселился в Старой Руссе? Не в Ставрополье, не в Сибири или на Байкале, а в этих питомниках комаров и лосиных мух. Ну, ясно, после отсидки он продолжал искать что-то.

– Хорошо, я узна́ю. Ты в Блазно́во давно был?

– Две недели назад, работа идет. Дума-2 справляется?

– Жалоб от нардепов нет, генерация законов идет без скандалов. Обсуждают, принимают, вносят поправки. Ты знаешь, что недавно заявили?

– Любопытно.

– Что вся законодательная база плавно смещается к социалистической форме управления.

– Какую оценку этому дают?

– Никакой, просто констатация. Они еще думают, как это оценить. А ты что скажешь? Твои ведь алгоритмы.

– Дело не в алгоритмах, Леонид. Это нормальный эволюционный процесс любой системы. Симбиоз в обществе может быть основан на социалистической системе, так ему обеспечена максимальная устойчивость. Я просто смоделировал основные алгоритмы живого многоклеточного организма. Я взял не человеческий организм в качестве примера. И даже не млекопитающего. Чтобы ты не думал. Знаешь медузу Физалия физалис? Португальский кораблик. Это не организм – это колония разных организмов, симбионтов. Она может разобраться на части, если будет нужно и снова собраться. Вот сейчас идет процесс сборки и укрепления, к нам активно присоединяются разные народы и страны. Поэтому у нас есть всего понемногу и частный капитал и государственный, и единая система контроля, как структура иммунитета, есть и стрекательные железы – армия. И что важно, наш образ социального устройства подходит нашим друзьям, соседям и не только соседям. Так к нам приклеилась Сербия, Венесуэла, Куба… готовятся Никарагуа, Молдавия…

– Ну ладно. Я тебя понял. Если нардепы спросят, скажу для нейросети – вы все части большой медузы под названием Россия.

– Леня, не надо, дураки шуток не понимают, а умные люди в нардепы не стремятся. Им других забот хватает.

– Понял тебя. Свяжусь, когда узнаю.

Ну что ж, мне можно связаться с адвокатом, парню в то время было восемнадцать, думаю, раз судимость давно снята он стал законником и законопослушным. Наверное, это хорошая идея. А не позвонить ли мне ему? Представиться как историк-любитель. Мол, вот заинтересовался этим периодом войны, узнал, что Максим копал в тех местах. Хочу посоветоваться. Послушаем, что скажет и как отреагирует на вопросы?

– Зуд, найди новгородского адвоката Максима Коротича. Телефон, адрес.

– А все детали?

– Это не срочно, пока мне телефона хватит. Давай ему позвоним, пока не поздно.

Адвокат снял трубку. Видно, что его не удивляют звонки с незнакомых номеров. Теперь важно, чтобы он не принял меня за спамера или мошенника. Я представился журналистом, адвокат говорил и отвечал спокойно. Слушал, практически не задавал вопросов. Я объяснил ему, что историк-любитель, выяснил, что в юности Максим занимался поиском, но решил не раздражать его негативными сведениями из биографии. И сразу задал ключевой вопрос:

– Максим, вы с Карлом Вернером вели раскопки в районе деревни Починок, скажите, вы просто искали, что найдется, или Вернеру было нужно что-то конкретное?

Коротич взял довольно долгую паузу, затем сказал:

– Это не телефонный разговор, Алексей, если хотите, давайте встретимся, но у меня не много времени для порожняка, как говорят блатные. Поэтому, если вы хотите восстановить то дело, то вам придется приехать ко мне, а потом к Карлу. Как по мне, это дело древнее, и все сроки вышли.

– Какие сроки? – искренне удивился я.

– Сроки о неразглашении, я ведь дал подписку. Но прошло больше тридцати лет, думаю, что можно вспомнить былое, но лучше – лично.

Я понял, что больше он мне не скажет, попрощался и пообещал позвонить и договориться о встрече.

Интересно девки пляшут… вот привязалась поговорка. Так, значит, там у Починка что-то очень важное, раз Максима вынудили взять подписку о неразглашении.

Теперь я не успокоюсь. Терпеть не могу тайн. Особенно старых. Нужно составить план встреч.

Послезавтра я в архиве, знакомлюсь с аспирантом. Возможно, прямо оттуда вылетаю в Новгород и встречаюсь с адвокатом Коротичем, переночую в древнем городе и утром налегке вылечу в Старую Руссу. К тому времени Самсонов что-нибудь накопает и я смогу уже сложить часть головоломки.

Валентина спустилась со второго этажа с соленым огурцом в кулаке.

– Какие хорошие огурчики ты привез. Это кто-то сам солит?

– Жена моего коллеги с подстанции. Помнишь Петю? – Валентина кивнула, – У них дача и каждый год они закрывают несколько десятков банок с огурцами, помидорами и прочими овощами. Вот, Петя угощает. Это их прошлогодний урожай. Я передам, что ты оценила.

Она смотрела на экран, где продолжали висеть фотографии черных копателей.

– Тебе уже что-то удалось разузнать?

– Пока больше вопросов, – я усадил ее рядом, – но ты молодец, с этим письмом из МГУ ты попала в самую точку. Во всяком случае, я ассоциативно набрел на интересную загадку. Чтобы получить ответы, я через… – я загнул два пальца, – через два дня, на третий полечу в Новгород. Там надо переговорить с одним адвокатом. К счастью, он согласился встретиться без капризов.

– Это хорошо, – Валентина вгрызалась в огурец, как кролик в морковку, передними резцами, – А Леня что сказал? Я слышала его голос.

– Обещал разузнать, что искали черные копатели в начале двух тысячных в тех местах, которыми интересуется твой аспирант.

– Он такой же мой, как и твой. Ты за этим загадками про папу моего не забудь.

– Конечно, не забуду, – я обнял и поцеловал ее в висок, – будем что-нибудь смотреть или спать пойдем?

– Пойдем, но не спать, – она лукаво поглядела на меня.

Я погладил по ее животу.

– А ведь сейчас уже опасно.

– Я думаю, мы как-нибудь разберемся. – Она вела себя по-прежнему, как молодая озорная кошечка. – Ты ж врач, твое кредо «не навреди!».

Самсонов прислал запрошенную информацию во время моего дежурства прямо в Зуда.

Как обычно киберсьют стоял в комнате отдыха врачей, подключенный к розетке, релаксировал, общаясь по сети со своей любовью – Дианой и получал все сообщения, предназначенные для меня.

Для Зуда не существует проблем со связью. Он подключается к любой сети, вскрывает ключи и протоколы, а если нет рядом никаких сетевых входов, он по радио соединяется с сервером центра связи в Нахабино напрямую или через какой-нибудь связной или радиолюбительский спутник. Поэтому, когда я ему даю задание «связаться с тем-то или тем» или переслать сообщение – то знаю наверняка, он это сделает.

Весна, как и осень – сезон максимальных обращений городских жителей к скорой помощи. Вызовы сыпались без остановок, задержек не было, но только лишь потому, что часть машин перевели на дроны – гексакоптеры.