– Риторический вопрос. Видишь ли, мы с Ниной частенько… нарушаем закон. Проникаем на свалки, брошенные заводы, закрытые охраняемые территории. В поисках приключений и чего-нибудь поживиться. Мы выбрали такие развлечения – вместо того, чтобы каждый вечер собираться у старого кинотеатра и курить траву, сидя в открытых багажниках и слушая какое-нибудь дерьмо погромче. Нам это не близко.
– Получается, вы с ней часто попадались? Но почему тогда под действием программы только она?
– А вот это уже другой вопрос. Потому я и сказал, что здесь все сложно. В пятнадцать лет Нина впервые попала в полицию за разбойное нападение.
– Я догадывался, что у нее проблемы с самоконтролем.
– Ты, конечно, прав, но не спеши с выводами. Ее сбила машина, а она поднялась и отделала тачку того чувака хоккейной клюшкой. Как раз возвращалась с тренировки. Думаю, именно в тот день он ее и заприметил у себя в участке.
– Этот говнюк-альбинос?
– Да, – Отто засмеялся, – я к нему тоже не питаю положительных чувств, несмотря на то, что теперь он, можно сказать, нас покрывает.
– Так вот что они имели в виду.
– Кто?
– Те, кто шепчется, будто Нина спуталась с легавым.
– А, это, – Отто легко махнул рукой. – Это старая песня. Странно, что она им еще не надоела. Но да, трудно скрывать от всех, что у тебя есть надежная защита в лице офицера полиции. Банальная зависть.
– Так куда он ее увез?
– Все туда же, в участок. На плановую беседу с психологом, проверку состояния, отметку в журнале.
– Раньше я не замечал, чтобы он забирал ее.
– Я тоже. Раньше она добиралась в участок своим ходом, иногда я ее провожал. Но в последнее время Клиффорд наглеет и навязывает ей услуги шофера. Тоже непростой фрукт.
– Когда она села к нему в машину, мне показалось…
– Что между ними что-то есть? Может быть, ты и прав. Иногда мне тоже так кажется, хотя Нина отрицает. Но если там что-то и есть, оно исходит полностью от лица Клиффорда, а Нина иногда подыгрывает. Только пообещай, что не пойдешь ему рожу бить. Не стоит обманываться его безобидно слащавой мордашкой. На самом деле это тиран и манипулятор похуже моей сестры. Нина рассказывала, что у него невыносимый характер.
– И все же она с ним, кажется, близка.
– Нина с кем угодно найдет общий язык. Несмотря на конфликты первое время, давнее знакомство привело их на стадию довольно фамильярного общения. Нина многое себе с ним позволяет. К тому же они оба очень азартные и порой играют вместе.
– Играют? Во что? – Сет не верил своим ушам, хотелось переспрашивать каждое слово в надежде, что неправильно понял услышанное.
– В разное. Карты, шашки, нарды. Боулинг. Во все, что найдут. Они обожают соревноваться, даже пари какое-то заключили. Почти всегда он проигрывает. Ей весело за ним наблюдать, это ее с ним удерживает. Отчасти.
– Это самая безумная хрень, которую я слышал за последнее время.
– Ты познал верхушку айсберга, чел. Я почти уверен, что Лоуренс давно на Нину облизывается. Вижу, как он на нее смотрит. Она для него запретный лакомый кусочек, который всегда рядом, но съесть его нельзя.
Сет ощутил сильное раздражение от этого сравнения.
– Ты не ревнуешь ее к нему?
– А разве можно ее не ревновать? Это ведь Нина… человек, в обществе которого тебе хочется быть постоянно, даже когда спишь. С этим нужно смириться, и как можно скорее. Мне повезло – я ее знаю с детства. Клиффорду повезло, что однажды она попала к нему в участок. А тебе повезло, что ты перевелся в школу, где она учится.
Сет понял, что Отто прав. Он должен быть счастлив и той малостью, что ему доступна, – знать Нину и видеть ее каждый день, иметь возможность подружиться, сблизиться.
– Так почему этот коп ничего не предпринимает? – спросил Сет, моля бога, чтобы это действительно было так, чтобы Отто сейчас не опроверг его теорию.
– Шутишь, чел?! Да ведь он гребаный офицер полиции! Уволить могут и звания лишить.
Ослепленный неуместным чувством собственничества, Сет упустил важнейшую деталь: Клиффорд – полицейский, а Нина учится в школе и находится под его надзором как несовершеннолетнее лицо, за которое он несет ответственность. Но он решил удостовериться, ведь от Нины, как, впрочем, и от многих жителей этого города, можно ожидать чего угодно.
– Значит, ты считаешь, между ними…
– Нет ничего, кроме дружеской привязанности и соперничества, ну помимо программы, – заключил Отто таким уверенным тоном, будто Нина выкладывает ему все детали личной жизни без цензуры. А может, так оно и есть?..
Отто предложил взять по баночке «Bud» для продолжения беседы. Сету идея понравилась, и он настоял, что покупку берет на себя, ведь ему продают алкоголь без паспорта. Блондин посмеялся, отметив, что Сет действительно выглядит довольно взросло для своих лет, к тому же слишком угрожающе, чтобы кто-то рискнул заставить его предъявлять документы.
Они закупились в ближайшем мини-маркете на заправке, сразу открыли по одной и двинули, разговаривая, куда глаза глядят, пока не набрели на пустующую из-за неприветливой погоды детскую площадку. Усаживаясь рядом на качели, уже открывали по второй, и Сет похвалил себя за то, что решил взять больше, чем планировалось. Все равно разговор намечался длинный.
Когда градус беседы повысился до градуса распиваемого напитка, а в ногах и руках растянулась приятная легкость, они смогли говорить более открыто, уже ничего не стесняясь. Раскачиваясь на качелях вперед-назад, оба несколько раз признались, что вообще-то считают друг друга неплохими парнями, пожали друг другу руки и один раз чуть не обнялись.
Отто рассказывал о Нине много и подробно, с неподдельной любовью в голосе, многократно усиленной опьянением. На этом фоне особенно ярко проступало контрастное отношение к родной сестре, в чей адрес звучали неприятные эпитеты, с которыми он никогда не спорил.
Безотчетная привязанность Отто к девушке, дружба с которой тянулась из самого детства, когда он не помнил самого себя, зато уже помнил ее, не оставляла сомнений. Сет удивлялся, как многого, оказывается, он о ней не знал и никогда бы не узнал, если бы не решился сегодня раскрыть карты перед Биллингсли. Рискованный, но такой результативный шаг.
Все, что Ридли узнавал о Нине в тот вечер, создавало впечатление, будто глубже и глубже проваливаешься под лед и уже никогда не выплывешь. Но этому не хотелось сопротивляться. Точка невозврата давно пройдена.
Ощущение, будто все небесные тела и целые галактики вращаются ради того, чтобы в центре вселенной могла появиться и существовать Дженовезе, усиливалось с каждым глотком. О ней просто невозможно было молчать. Биллингсли тоже это понимал.
Он говорил о подруге так, как пересказывают сюжет самого любимого фильма или книги, если попросят описать, за что ты его любишь. Улавливая эти вибрации, Сет завидовал, умилялся, удивлялся и ревновал, молясь, чтобы гремучий коктейль эмоций не отразился на лице, а в особо опасных моментах сбрасывал избыток раздражения через сплющивание жестяных банок пальцами одной руки.
Сет и прежде завидовал Отто, но теперь это чувство переродилось во что-то более могущественное, с примесью новых впечатлений и знаний. Ведь парниша всегда рядом с девчонкой, он знает ее лучше, чем себя, он знает, откуда все ее шрамы и синяки, что она любит есть и во сколько ложится спать, понимает ее юмор, намеки и тот язык, на который она временами перескакивает, постоянно слышит ее смех, напоминающий вагоны бьющегося стекла.
Самый приятный звук в мире.
Хотя это неудивительно, когда дружишь с кем-то так долго. Наверняка связь между ними многократно сильнее, чем можно вообразить со стороны. Сет узнал, что в молодости их родители тесно общались и ходили друг к другу в гости, поэтому Нина и Отто познакомились так рано. С тех пор они лучшие друзья и все свободное время проводят вместе.
Для них находиться рядом, просто быть друг у друга – не привычка даже, а образ жизни и сама жизнь, ведь по-другому никогда не было. Должно быть, за эти годы они настолько срослись душами, что воспринимают свой тандем как одного человека с двумя личностями. Потому что со стороны они выглядят именно так.
