– Иди, Джо.

– Пусть идет Грета.

Лорд Диглби посмотрел на собаку, потом на мальчика. В лесу быстро темнело, температура падала. Первые заморозки, которых так ждал уставший от слякоти Мидлшир, выбрали именно этот вечер, чтобы заявить о себе. Сможет ли восьмилетний городской мальчик пройти по темному лесу вслед за собакой? Хватит ли у него сил и упрямства? И тут внутри у лорда похолодело – он вспомнил о лесовике. Если тот решил всерьез взяться за мальчика, не собьет ли он его с дороги снова? Тогда, когда их найдут, будет уже поздно…

Лорд Диглби не боялся смерти – ему было восемьдесят восемь и он был солдатом. Но мальчик такого не заслужил. Так что же делать?

– Да. Ты прав. Пусть идет Грета.

Но собака не сможет ничего рассказать. Как же дать понять, что ее послали люди? Лорд Диглби потянулся к шее и снял тяжелый медальон на толстой цепочке. Медальон был семейной реликвией, его украшал герб Диглби, и все знали, что лорд всегда носил его на себе. Он застегнул медальон поверх собачьего ошейника и взял собачью голову за уши.

– Слушай, Грета. Нам нужна помощь. Люди, – сказал лорд и добавил: – Стеттон. Приведи Стеттона. Поняла?

Собака тявкнула. Это могло значить все что угодно, но лорд Диглби верил в сметливость давней подруги. Он позволил собаке лизнуть себя в лицо. Потом хлопнул ее по поджарому боку.

Грета сорвалась с места и понеслась через сумеречный лес…

Виктору Эрскину не понравился дом. Старинный особняк, построенный в те времена, когда георгианский стиль только начал входить в моду, был слишком большим для одного человека. Даже сейчас, когда исторический облик сменился современным и массивные дубовые панели уступили место нежно-голубым обоям, он сохранял аристократическую чопорность. Она проявлялась в деталях. Широкая лестница на второй этаж с коваными перилами, полукруглые окна, из которых сквозило, даже несмотря на стеклопакеты, высокие потолки, которые требовали массивных люстр, а не тех милых светильников, которыми украсила их тетушка, – все это говорило о его истинном характере. Виктору дом казался чужим, и он слишком долго пустовал. Одиночество и уныние копились в нем годами, заполняя комнату за комнатой, этаж за этажом, и теперь, потревоженные вторжением живого дышащего существа, превращались в пыль и сырость и оседали на коже ощущением то ли меланхолии, то ли ностальгии. Все утро и почти весь день Виктор выгонял их из дома. Он вымыл пол, открыл окна и, сам не понимая почему, но твердо зная, что именно так и нужно, громко пел, расхаживая из комнаты в комнату и вытирая пыль.

Дом встряхивался и потягивался, просыпаясь от летаргии. К шести часам он уже походил на обитаемое жилище, и Виктор с гордостью оглядывал плоды своих трудов, стоя посреди гостиной. Со временем он найдет здесь место, где ему будет уютно, устроится там с ноутбуком и наконец напишет настоящий роман.

Виктор улыбнулся. Именно так все и будет. Где, как не в доме Михлича.

В животе у него заурчало. Виктор вспомнил, что в последний раз ел утром и это были отвратительные блинчики из придорожного супермаркета. Интересно, есть ли в Мидлшире приличные кафе? Уж бар-то точно есть.

Полный надежд и предчувствий и готовый встретить все, что предложит ему Мидлшир, Виктор вышел за ворота.

И оказался лицом к лицу с миссис Андерсон, которая случайно проходила мимо уже четвертый раз. Ее широкие ноздри раздулись, глаза засверкали, тонкий бледный рот сложился в хищную улыбку.

– Добрый день, молодой человек! Вы – новый хозяин? Или снимаете? Надолго к нам?

– О… я тут живу, – ответил ошарашенный таким напором Виктор и добавил: – Добрый день.

Он попытался ее обойти. Она попыталась этого не допустить.

– А вы надолго к нам? Кстати, я – ваша соседка, миссис Адель Андерсон.

– Виктор Эрскин. Простите, мадам, но я спешу.

Он снова попытался ее обойти. Миссис Андерсон захихикала.

– Ну надо же, «мадам»! Мы здесь люди простые, мистер Эрскин, вы можете звать меня просто Адель. А я могу звать вас Виктор? Вы очень похожи на моего сына, он механик. А вы чем занимаетесь?

Виктор с досадой подумал, что, пожалуй, все-таки стоило поехать на машине. «Ягуар», конечно, тоже привлекал внимание, но в нем можно было ни с кем не разговаривать. Он посмотрел миссис Андерсон прямо в лицо и бесцеремонно положил руки ей на плечи, мешая двинуться с места.

– Прошу прощения, мадам, – сказал Виктор, крутнулся, словно в танце, и оказался позади миссис Андерсон. – Но я правда очень спешу.

И он быстро зашагал прочь. Миссис Андерсон осталась стоять посреди улицы с приклеившейся к губам дружелюбной улыбкой. Через пару мгновений она опомнилась, посмотрела вслед Виктору и покачала головой:

– Все-таки грубиян.

Виктор ничего не услышал. Он быстро свернул за угол и пошел по главной улице, выискивая, где бы перекусить, и разглядывая место, в котором оказался.

Тетушка ничуть не преувеличила, когда описывала Мидлшир как заевший тумблер в машине времени. Сейчас, когда зимние сумерки скрадывали приметы современности, Виктору казалось, что он вернулся на пару веков назад. В деревенских домах зажигали окна, и теплый оранжевый свет выплескивался на улицу сквозь закрытые шторы. Иногда вместе со светом, как сквозь портал, прилетали обрывки разговоров, смех и музыка из телефильма. Иногда – и от этого желудок начинал ныть – запахи свежей выпечки. Виктор вертел головой из стороны в сторону и смаковал все это, как хорошее вино.

«Я сейчас бродяга, – думал Виктор. – Без дома, без рода, без имени. Никто обо мне ничего не знает. Наконец-то».

Он набрел на крошечный магазинчик. Хозяйка собиралась закрывать, но взглянула на Виктора и снова вернулась к кассе. При других обстоятельствах Виктор бы задержался здесь надолго – магазинчик явно тоже путешествовал во времени назад, но ему не хотелось задерживать владелицу дольше необходимого. Он быстро купил домашний пирог с мясом и кое-что на завтра и пошел дальше.

Где-то на середине улица делала крутой поворот и уходила к морю. Над морем высилась черная громада старинного замка Диглби. Виктор читал о нем и знал, что семья Диглби живет здесь уже четыреста лет и даже сейчас замок обитаем. Правда, нынешний лорд так и не женился и наследников у него не было, что очень огорчало местных. Они дружно молились за его здоровье и надеялись, что замок не перейдет в руки застройщиков, которые превратят Мидлшир в череду одинаковых безвкусных домиков или, того хуже, построят здесь отель.

Интересно, а можно ли как-то завести с ним знакомство и посмотреть замок изнутри? Или, может быть, есть какие-то экскурсии для туристов?

Виктор задумчиво отломил кусок от пирога и направился в сторону замка, чтобы взглянуть на него поближе.

Джо никто не видел. Сьюзан металась от дома к дому, заглядывала в лавки, расспрашивала прохожих – ничего. Отец уже побывал здесь и теперь спустился к морю, чтобы поискать мальчика там, но Сьюзан должна была удостовериться сама. Мысль, которую она всеми силами гнала от себя прочь, наконец достучалась до нее и обрушилась со всей силой реальности.

Джо нарушил запрет. Он ушел в лес и заблудился. Других вариантов нет. Если, конечно, он не вернулся домой и не сидит сейчас у камина, отогревая замерзшие нос и руки. Это надо же было уйти из дома без варежек…

Сьюзан прибавила шаг. Домик садовника, в котором они жили, стоял возле замка и был едва ли не таким же древним, как он. Бушби всегда служили Диглби, Диглби всегда помогали Бушби. Даже сейчас, когда у старого лорда не осталось почти ничего от былого величия, Огастес Бушби работал в его саду. Конечно, в свои семьдесят семь он уже мало что мог, но все-таки…

Сьюзан озарило. У лорда Диглби была собака. Гончая. Она была старой, но отец говорил, что собака все еще очень хороша. И Стеттон, его дворецкий, наверняка не откажет в помощи.

Сьюзан ускорила шаги.

Грета выскочила из леса недалеко от замка и на секунду застыла, принюхиваясь. Глаза у нее были уже не те, да и в сумерках от них было мало толку, но нос все еще действовал отменно. Грета учуяла людей. Слабый, едва заметный запах Стеттона тянулся к ней от дороги. Дворецкий, как всегда в выходной, взял велосипед и поехал навестить мать, которая жила в деревне.