– Профессор Роуз очень занята, – вклинилась детектив Чемберс, показывая жетон. – Она помогает в расследовании.

Не знаю, почему она решила, что должна ответить вместо меня – я вполне могла сделать это и сама.

– Была очень занята – помогаю полиции в расследовании, – пояснила я, и Матильда по какой-то причине вдруг закатила глаза.

– Это детектив сержант Чемберс, мы вместе работаем над делом о отравлении в Сохо. Одному мужчине воткнули шприц с галлюциногеном…

– Сомневаюсь, что тебе разрешено делиться со мной подобными деталями, Юстасия, – перебила Матильда. – Наверняка это засекреченная информация, разве нет?

Я понятия не имела, так это или не так; взглянула на детектива Чемберс, потом снова на Матильду, поняла, что она делает мне глазами какой-то знак, но, хоть убей, не могла понять какой.

– В любом случае, – продолжила она, встряхнув головой, – раз ты занята, не буду отвлекать. Ты только хоть иногда отвечай на мои сообщения, хорошо? Все-таки мы… – Она пристально взглянула на детектива Чемберс. – Все-таки мы такие близкие подруги, верно?

Я снова повернулась к детективу Чемберс и поняла, что эти двое как-то очень многозначительно смотрят друг на друга, непонятно, с чего бы вдруг, но одно было кристально ясно – Матильда очень недовольна.

– Что ж, – детектив Чемберс наконец решила поучаствовать в разговоре, – нам надо идти. Я бы сказала, что рада познакомиться, но профессор так и не представила нас.

Матильда повернулась ко мне.

– Вот-вот. – Она шагнула ко мне, поднялась на цыпочки, крепко обняла меня и поцеловала в щеку. – До встречи, дорогая, не опаздывай.

Натянуто улыбаясь, она отпустила меня и зашагала прочь, а я смотрела ей вслед, стирая со щеки влажный отпечаток ее губ и пытаясь сообразить, куда я не должна опоздать.

– Ваша подруга не в духе? – поинтересовалась детектив Чемберс, когда Матильда скрылась из виду.

– Прошу прощения? – повернулась я к ней.

– А, неважно, это не мое дело. Ну что, идем?

И она молча последовала за мной вниз по лестнице, которой почти никто не пользовался, вдоль по заброшенному коридору, через два пожарных выхода, ведущих в на первый взгляд тупик. Я могла бы отвести ее в университетскую столовую или в одно из семинарских помещений, но чувствовала себя в долгу за то, что она спасла меня от Борщевика.

– А почему ваш кабинет выглядит как чулан? Вы что, работаете на секретную службу? – услышала я, вынимая ключи из кармана. Оставив эти вопросы без ответа, я открыла дверь и прошла к рабочему столу. Детектив Чемберс остановилась на пороге, вглядываясь в помещение.

– Как тут темно. Может, стоит открыть шторы?

Я оглядела мягко освещенный кабинет – мое тихое пристанище, личное убежище, где я готовилась к новому дню и расслаблялась в его конце.

– Мне нравится как есть.

– Мрачновато, – констатировала детектив Чемберс, заходя внутрь и останавливаясь около фотографии моего отца. – Ваш отец? Вы похожи, вернее, вы его копия. Я слышала, он был человек аскетического склада.

Я взглянула не нее.

– Откуда вы такое слышали?

– Понятия не имею. Наверное, где-то прочитала – в конце концов, он был известной личностью. Аскетический, неумолимый… суровый. Так я слышала.

Странно – она говорила об отце, как будто знала его лично, и мне это не понравилось. А когда она отвернулась, я успела заметить, как легкая улыбка тронула ее губы, оставив глаза печальными. Она как будто сочувствовала мне.

А привлек ее внимание небольшой предмет, свисавший с одной из полок. Детектив Чемберс пересекла комнату и взяла его в руки.

– Это один из тех знаменитых мешочков с антидотами, который вы каждый день носили на шее, пока еще не лишились своей коллекции ядовитых растений? Я читала отчет судебной экспертизы об этих антидотах в старом деле старшего инспектора Робертса. Там о них отзывались как о творении гения. – Она зашагала обратно. – Похоже, вам не откажешь в уме.

Итак, детектив Чемберс высказала непрошеное мнение о моем отце, знала о моих мешочках с антидотом и даже читала отчеты об их содержимом – и эта информация вывалилась на меня всего за две минуты ее пребывания в моем кабинете. Я поерзала в кресле, начиная сожалеть о решении привести ее сюда.

– Так что вы хотели мне показать?

– Токсикологическое медицинское заключение. – Она вынула из сумки тонкую папку и передала мне. – В больнице определили яд.

Я пробежала взглядом по странице и вздрогнула – datura stramonium, мощный галлюциноген, получивший название от растения, которое я когда-то держала в коллекции.

Я покачала головой.

– Тут сказано, что отравляющее вещество – скополамин растительного происхождения с включениями других тропановых алкалоидов, – добавила детектив Чемберс, – и даже не буду притворяться, что понимаю, о чем идет речь.

– Это значит, что ему ввели токсин, который вызывает зрительные и слуховые галлюцинации, а в случае слишком большой дозы – смерть.

– Галлюцинации?

– Да, при этом не сказать что приятные. Datura использовали во время обрядов шаманы от Венесуэлы до Чили, чтобы вызвать состояние, близкое к трансу. Говорят, что не только галлюцинации были чудовищными, но и человек, подвергшийся воздействию токсина, не осознавал, что бредит.

– Что-то похожее бывает при психозе.

– Можно сказать, это и есть психоз.

Повисла пауза.

– Значит, именно это происходило с тем мужчиной в «скорой помощи»? Приступ психоза?

– Полагаю, что так.

– И он может и дальше испытывать галлюцинации в отделении реанимации, но об этом невозможно догадаться, поскольку ему вкололи успокоительное?

– Да.

– И сколько ему так мучиться?

– Полагаю, он получил очень большую дозу, поэтому это состояние может затянуться надолго – если он вынесет подобное.

Детектив Чемберс поежилась:

– И этот яд легко достать?

– Как раз напротив.

– И как же преступник получил к нему доступ? – Я решила, что это риторический вопрос, и ничего не ответила и поэтому удивилась, услышав следующий: – Здесь у вас он есть?

– Здесь? – переспросила я, оглядев кабинет.

– В университете.

– Нет, у нас нет экземпляра растения, из которого можно извлечь этот токсин.

– А вы знаете другие университеты или организации, в которых он есть?

– Нет.

– А в даркнете это вещество можно найти?

– Где?

– В даркнете.

– Что это такое?

Детектив Чемберс прищурилась:

– Бросьте, профессор. Вы сутками напролет имеете дело с запрещенными веществами и хотите убедить меня, что понятия не имеете о даркнете? – Должно быть, выражение моего лица оказалось достаточно красноречивым, потому что она продолжила: – Ну, уверена, ваши студенты знают, что это такое, и пользуются им.

Я нахмурилась и сделала себе мысленную пометку при следующей встрече с Карлой спросить об этом «нете».

Детектив Чемберс тем временем огляделась вокруг и спросила:

– А еще одного стула у вас не найдется?

– Здесь не гостиная.

– А студенты сюда не заходят? Ваши коллеги? Уборщики?

– Нет.

– А почему? Вы здесь что-то прячете?

Я нахмурилась еще сильнее и сложила руки на груди, но детектив Чемберс отчего-то заулыбалась, словно я выдала шутку, и вынула из сумки какой-то конверт.

– Я хочу кое-что вам показать.

Она положила конверт мне на стол.

– Здесь так темно, может, откроем шторы?

– Мне не нравится вид за окном.

– А что с ним не так?

Утомившись от потока неуместных вопросов, я вздохнула.

– Там колодец внутри стен, сырой и мерзкий, увешанный кондиционерами, он вгоняет меня в уныние.

– А я бы впала в тоску, работая в такой темноте, – отозвалась детектив Чемберс.

Я включила настольную лампу, детектив вынула из конверта фотографию и положила ее в пятно света.

– Взгляните-ка.

Я послушно посмотрела.

– И что это?

– Шприц.

– Это я поняла. Это шприц, с помощью которого ввели яд тому человеку в Сохо. Зачем вы мне его показываете?