Ира не успела даже подумать: надо, не надо, будет ли у нее время и нужно ли ей так часто ходить в парикмахерскую – Севилья решила за обеих. Причем она совершенно не боялась результата. Это уже сейчас Ира поняла: одинокая она была баба. Коллеги смотрели на нее недобро и с усмешками, а Ира и слушала, и кивала.

Первая же юбка пришлась по душе. Светло-серый креп. Ира придумала прямую юбку с запахом на трех больших пуговицах, чтобы все же можно было бы их переставить. Юбка страшно перетянула и живот, и попу, но Севилья пришла в восторг.

– Ничего перешивать не будем! Это то, что я и хотела. Все остальные юбки шей так же.

– И в цветочек? Не подойдет. Я думала, солнце на лето.

– Ну ладно, к лету решим. А черную – точно так же.

Ира шила юбки, Севилья не худела, даже немного поправлялась. Ирина, конечно же, делала свои произведения все-таки пошире, но все равно формы новой и единственной ее клиентки нависали со всех сторон. Севилья же задыхалась от восторга.

Севилья работала не торопясь, низко наклоняясь, как будто всматриваясь в каждый волосок, умело мыла голову, долго массируя волосы. Стригла, укладывала и выдавала по ходу дела самые свои сокровенные тайны. Ира уже была в курсе, что кроме мужа имеется любовник, встречаются они у одинокой подруги, которая на момент их встречи гуляла вокруг дома. Брала, кстати, за свое гуляние трешку.

– Прям повезло, понимаешь? Ведь так-то куда податься? Вообще некуда. Я всех обзвонила, понимаешь, всех.

– И что вы говорили?

– Ну что? Так и говорила: надо! И ведь какие жучки завидущие! Нет, говорят, и все тут. А Танька, святая душа, согласная.

– Но деньги берет.

– Думаешь, это плохо? – Севилья даже перестала стричь. – Не, ты не думай, я Валерке не говорю.

– То есть вы сама платите?

– Выходит, что так. Но ты ж даже себе не представляешь, что это за мужик. – И Севилья так закатывала глаза, что на них зло оглядывались все остальные мастера их парикмахерского цеха.

Ирина потом всех своих мужчин сверяла вот по этому определению Севильи. Это уже то самое и есть или все еще не то?

При этом с мужем, Степаном, Севилья жила хорошо, растили Гришку – оболтуса.

Для Степана определение было одно. С мужиком повезло.

Ира стеснялась спросить: раз повезло, то к чему вот эти самые нервы, поиски угла и бесконечные трешки? Видимо, такая природа была.

А вот последний день их встречи Ира не забудет никогда. Она не узнавала свою всегда уверенную в себе подругу.

– Стричь тебя сегодня не буду. Просто голову помою и уложу.

– Ну хорошо, – неуверенно ответила тогда Ира, хотя пришла именно постричься, потому что в ближайшие месяцы времени на стрижку не предполагалось. Не умела настоять или не умела объяснять. Что за характер такой.

Севилья молча, с каким-то остервенением мыла ей голову, а Ира думала о себе. Почему она здесь сидит? Она же может отказаться, взять и пойти в другую парикмахерскую. Не сошелся же свет клином. Юбки давно уже все были сшиты, стриглась она тоже за деньги.

Волосы феном были высушены кое-как, в кассе ей назвали не обычную ее сумму, а с какими-то надбавками. И опять Ира ничего не спросила. Правильно муж говорит, размазня. Размазня и есть размазня.

Она решилась на удивленный взгляд при расчете. Ничего не говорила, только взяла паузу и смотрела.

– У нас цены повысились.

– Но я же не стриглась…

– Да? Странно, а Севилья сказала, все как всегда. Ну хорошо, пересчитаю.

Севилья ждала ее на улице. Как была, в рабочем халате.

– Пойдем, провожу до метро.

Они шли по Гоголевскому бульвару, Севилья нервно курила:

– Понимаешь, я вдруг поняла, что он все знает.

– Кто?

– Кто-кто, конь в пальто. Сказала же! ОН! Степа. А я уже с Танькой договорилась. И я знаю, что она ту трешку потратила.

– Так это ради Таньки, что ли, все?

– Не придирайся ты к словам. Успокаивала себя, может, и показалась. Потом, когда мы к Таньке пришли, ну, сама понимаешь, то-се, и вдруг меня пронзило! Я думала сначала: все, инфаркт. Но виду, понятное дело, не показываю. Показываю все, что от меня требуется. А у самой внутри только ужас и холод.

Севилья быстро шла вперед – Ира за ней едва поспевала, – курила одну сигарету за другой.

– Понимаешь, я вдруг отчетливо поняла, что могу своего ирода потерять. Ой, такое передал, ты не представляешь.

– И?

– И… Вот тебе и «и». Как домой бежала, сама не помню. И всю дорогу думала: только бы не узнал, только бы мне все это померещилось. Если вот сейчас дверь откроет, мне улыбнется, в жизни себе такого больше не позволю. Вот всеми богами клянусь. На третий этаж с трудом забралась. Он дверь открывает. И говорит: «Соберись, Севилья, я тебе сейчас что-то скажу». Я прям у порога на пол села, а он: «Мать твоя померла. Брат твой час назад позвонил. Я Гришу покормил, все уроки проверил, так что собирайся, поехали».

– Ужас-то какой. Соболезнования мои.

– Ой, да что ты! Ты видишь, все как вырулило. Понимала, что Боженька меня, сучку похотливую, накажет, было ведь за что, и поделом мне. Но вот чтобы так…

Ира молчала, что тут скажешь?

– Ох, Ирка, хорошо мне с тобой было, весело, была я с тобой такая, какая есть. Но неправильно все было. И в голову мне не приходило, что не одна я в этом мире, не только брать нужно было, но и отдавать. Так что давай прощаться.

– Ты с работы уйдешь?

– Не знаю, но ты больше не приходи. Перевернула я ту страницу. Ведь никто не знал, только ты.

– А Танька?

– А Таньку я из своей жизни сразу вычеркнула.

Ирина хорошо помнила то свое состояние. Вроде как и ее виноватой в той истории сделали. Только за то, что слушала. А она ведь даже не поддакивала.

Начать жизнь с чистого листа. С чего начать? С уборки. Уборки в голове, в мыслях, и в том числе почистив ближний круг родных и близких. Правильно ли это? Тогда Ира не согласилась с Севильей. Категорически не согласилась. Можно с мусором вымести и жемчужины. Прошлым не надо жить, но его нужно помнить. Помнить, чтобы на какие-то моменты опираться.

– Вы будете что-нибудь заказывать?

В реальность Ирину вернула приятная девушка-официант. Почему-то захотелось с ней поговорить.

– Нет, вот просто зашла. Здесь когда-то парикмахерская была, я часто сюда ходила, вот зашла посмотреть.

– А я знаю, тут тетя моя работала.

– Да? Ну ладно, я пойду.

Ирина специально не стала продолжать разговор. Она испугалась погружения в то время, в чужую судьбу. Это совсем не ее жизнь. Когда-то ее из этой жизни попросили удалиться. Значит, так тому и быть. Она будет жить своей жизнью. А Севилье спасибо. Она ее научила многому и преподала даже те уроки, о которых сама Ира и не задумывалась.

19.12.2020

Наконец-то пациентка закрыла за собой дверь, можно расслабиться. Анна захлопнула ежедневник и подошла к окну. За окном моросил дождь, туда-сюда сновали люди в ярких куртках. Да, жизнь изменилась, в Москве добавилось ярких красок, даже в такой осенний и неприглядный день. Надо проверить, когда следующая запись. Доктор вернулась к столу, опять открыла ежедневник. В ближайшие полчаса никого не ожидается. Это хорошо. Это очень хорошо. Все равно она сейчас не могла работать. В голове только одна мысль: зачем она приходила, что ей нужно?

Анна встала из-за стола и опять подошла к окну. Она чего-то ждала? Естественно. Ей было интересно, как выйдет пациентка из поликлиники. А вот и она. Обычное черное пальто, женщина раскрыла над собой затейливый зонтик, красный в черный горох, и скрылась за воротами.

Надо же, какая память. Сколько времени прошло с той их встречи? Лет двадцать пять, не иначе. Или двадцать шесть? Да, двадцать шесть. Анна по привычке подошла к раковине вымыть руки. Внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале над раковиной. На нее смотрела красивая, можно даже сказать, холеная женщина. Она совершенно не была похожа на ту, другую, которой была раньше. Двадцать шесть лет назад. Не лучше – не хуже. Она знала, что выглядит моложе своих пятидесяти пяти. Высокая, слегка полноватая, сама себя за это корила, но что делать. Зато волосы роскошные, тон подобран хорошо. Восточные женщины седеют рано, поэтому выгодно в определенном возрасте превратиться в блондинку. Кому-то не идет, делает женщину бледной, но только не Анне. Вообще-то в паспорте она Ануш. Но об этом знали только самые близкие. Для всех она уже давно Аня, Анюта, а теперь уже Анна Арутюновна.