— сочувственно спросил он. — Я слышал, тебя «КамАЗ» с трассы сбросил. Номер, может, запомнил? Мы бы с него, козла, получили. Да... — повернулся он к Екатерине. — Арсен трохи приболел, — выполняя указание хозяина, сказал он. — Температурит, кашель. На рентген и к врачам не хочет. Ему вызывали кого-то на дом. Так он этого медика на хрен послал. Он просит узнать, почему не звонишь?

— Ты когда назад поедешь? — спросила Екатерина.

— Так тут Горбуна на свалке нашли, вот разберусь, что почем, а там видно будет. Может, Арсен велит шкуры с кого поснимать. — Он усмехнулся.

— У тебя от силы четверо парней, — возразила Екатерина, — так что свою береги.

— Но у тебя тоже люди есть.

— У меня двое. А насчет Горбуна я тебе кое-что скажу. Выводы сделаешь сам.

Иннокентий удивленно и испуганно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Комода.

— Ништяк, — по-блатному согласился Комод.

— Я к врачу схожу. — Екатерина шагнула к двери. — Узнаю, какие лекарства нужны. — Она вышла.

Комод, проводив ее взглядом, посмотрел на Иннокентия.

— Арсен в ярости, — спокойно проговорил он. — Ему кто-то напел, что ты Таньку замочить хотел. Если это так, обрисуй все, как было, тебе же легче будет. Танька, сам знаешь, жива. Правда, пока ничего никому не говорит. Но как выйдет из больницы, Арсену все скажет. Представляешь, что будет?

— Да мне-то что! — попробовал возмутиться Иннокентий. — Я делов не знаю! Может, она и напоет, что это я ее хлопнул! Но я говорю — я не при делах!

Я только недавно узнал, что она в этой же клинике лежит.

Комод одобрительно кивнул.

— Отлично. Она, в натуре, наговорить может хрен знает чего. А ты свою линию держи. Я не я и шапка не моя. Молоток! — рассмеялся Комод.

— Чего шапка не моя? — не понял Иннокентий. — Я говорю про то, что я...

— И я про то же, — кивнул Комод. Дверь в палату приоткрылась.

— Ты едешь? — спросила его Екатерина.

— Пока. — Махнув рукой, Комод вышел.

— Ты-то, дурак, чего из себя умника строишь? — проворчал Иннокентий. — Комод он и есть комод, — усмехнулся он.

— Кешка молоток, — направляясь с Екатериной к выходу, похвалил Комод. — Отказывается. Арсен говорит, когда точно узнает кто, башку тому немедленно отворачивать будет. Есть базар, что Танюху Кешка сделал по твоему заказу.

— Что? — Она остановилась. — Кто так говорит?

— Не знаю. Но Арсен об этом уже два раза заикался.

— Подожди, так тебе Арсентий говорил об этом?

— Я слышал его разговор с Семеном. Там, как я въехал, бензину в огонь Лорка плескает. Вроде хочет Арсена к себе...

— Тварь! — злобно перебила его Екатерина.

— На нее многие злы, — согласился Комод. — Скорее всего она, сучка, воды намутила. Я говорю про то, что Арсену в уши нажужжала. Он вроде сначала хотел сам поехать, но .не поехал. Да и понятно. — Комод усмехнулся. — Есть слух, что Танюха калекой останется. А на кой хрен Арсену калека?

«А вот об этом, — удивилась про себя Екатерина, — я не подумала. А ведь Комод прав. Если Розова будет инвалидом, Арсентий от нее откажется. Ну, может быть, по доброй памяти даст немного денег раза два. Потом вообще перестанет ее замечать. Но сейчас, в ярости, он, конечно, может наделать дел. Поэтому я и не тороплюсь домой. Вот если бы удалось убрать Арсентия, тогда бы все было просто прекрасно. Но как это сделать? Руслан не клюнет, хотя и зол на Арсена. Но боится Фанфарин». Вздохнув, подошла к машине.

— Где остановишься? — взглянула она на Комода.

— Найду, — беспечно отмахнулся тот.

— Насчет Горбуна ты все узнаешь. Только немного позже. «Вот это уха из петуха, — мысленно изумился Комод. — Катюха, что ли, Горбуна замочила? Да ну на хрен!» — отказался он от этой неожиданно пришедшей в голову мысли.

— Вот номер. — Екатерина протянула ему листок с записанными цифрами. — Устроишься — позвонишь.

— Тварь подколодная! — Кусая губы, Рита подошла к окну. — Все-таки затащила на себя Руслана. Змея! — Выплескивая накопившуюся злость, с силой бросила на пол бокал с лимонадом. — Что делать? — прошептала она. — Позвонить Арсену? Но тогда это полнейший разрыв с Русланом. Да и что я скажу Арсену? А себе неприятностей наживу, это точно. Может, сообщить ему про Хвата? Но она скажет, что я ее оговариваю. Хват, конечно, тоже откажется. Скажет, что он Катьку даже не знает. Впрочем, Арсен и выяснять не станет. Просто позвонит Руслану и спросит. А тот ответит, что это все моя выдумка. И добавит, что я ревную Катьку к нему. Жалко, тогда ее отпустила, — с раздражением вспомнила она свою драку с Астаховой. — Но хоть морду набить ей успела. — Поморщившись, дотронулась до оцарапанной щеки. — Из газового не попала, сама наглоталась.

— Вам Руслан звонит, — заглянув в дверь, сообщил охранник. Она метнулась к радиотелефону. — По сотовому. — Охранник протянул телефон.

— Русик! — весело проговорила Рита. — Что случилось?

— Ничего, — услышала она спокойный голос Фанфарина. — Просто хотел узнать, как ты. Судя по голосу, у тебя все нормально.

— Да, я ужасно скучаю по тебе. — Услышав короткий смешок, обидчиво спросила:

— Не веришь? Но это...

— Сегодня вечером мне нужны пять девочек, — перебил ее Руслан. — Самых очаровательных и умеющих подать себя, понимаешь?

— Конечно. Куда и во сколько?

— Гостиница «Москва». К семи вечера. У гостиницы будет ждать мой человек в моей машине. Надеюсь на тебя. Думаю, ты поняла, что нужны не просто девочки по вызову, а такие, каких не стыдно пригласить на званый ужин. Ты, конечно, нужна тоже.

— Обязательно, — облегченно вздохнув, улыбнулась Рита. Это означало, что она снова будет играть роль супруги Руслана перед какими-то деловыми людьми издалека. Потому что ближние знали ее как проститутку.

— Вот уж не думала, — насмешливо сказала Екатерина, — что вместе с девочками по вызову ты берешь с собой в качестве супруги Ритку. Плохой же у тебя вкус, Руслан. И знаешь, дело здесь не в твоем толстом лице или выпирающем животе. Какая женщина захочет быть с тобой после того, как ты долгое время делил постель с проституткой и даже водил ее на...

— Тебя это не касается, — сердито перебил Руслан. — Что ты хотела от меня, я понял. Но видишь, в чем дело, — усмехнулся Руслан, — если бы это было связано с обманом, надувательством или даже аферой, я бы согласился. Но проливать кровь для того, чтобы быть убитым самому, — он с улыбкой развел руками, — мне совсем не хочется.