Я кусаю ее грудь, заставляя ее вскрикнуть от удивления, и толкаюсь в нее, принимая приглашение, которым она втайне собиралась отвлечь меня.

Но на этот раз, когда она уже совсем близко, я останавливаюсь.

Я даже – к своей и ее агонии – заставляю себя вырваться из нее.

– Что ты делаешь? – она плачет от отчаяния, ее ногти пытаются разорвать мои мышцы плеча.

Я жду, пока она посмотрит мне в глаза, а потом говорю.

– Я – твоя. Я хочу услышать, как ты скажешь это без паники.

Она упрямо качает головой в знак отказа.

Я улыбаюсь ей сверху вниз, и с медленными дразнящими движениями моих бедер, я снова нахожу свой путь внутри нее, покачиваясь, пока ее рот не открывается, медленно входя в нее.

– Моя Аделла, любовь моя. Я не думал, что есть что-то, чего я хочу больше, чем заставить тебя кончить.

Я выхожу из нее.

Аделла делает глубокий вдох, и в ее глазах отражается вся ее настороженность.

– Калос. Не делай этого.

Я соскальзываю вниз по ее телу, мои плечи заставляют ее бедра оставаться раздвинутыми, моя рука обхватывает ее бедра, удерживая ее на месте для меня.

– Все, что тебе нужно сделать, это сказать мне, что ты чувствуешь. Вот чего я хочу больше всего на свете. Потом ты сможешь кончить.

Ее глаза превратились в узкие щелочки.

– Прямо сейчас я не думаю, что ты действительно хочешь услышать, что я чувствую к тебе.

Я целую ее холмик, затем обнюхиваю его своим носом, заставляя ее дыхание со свистом вырываться из нее в предвкушении. Я закатываю глаза и смотрю на нее.

– Просто помни. Три слова, и я заставлю тебя кончить так сильно, что ты даже не вспомнишь своего имени.

– Ты просто ужасен. Как насчет этих трех слов? – напряженно спрашивает она.

Ухмыляясь, я дразню языком начало ее расщелины.

– Извини.

Я обнимаю ее, заставляя дрожать ее бедра.

– Тебе придется попробовать еще раз. Это не те три слова, которые я жду услышать.

Мой язык тренировался в течение всего лунного цикла, и я точно знаю, как доставить удовольствие моей женщине.

К этому времени я уже набрался орального опыта, чтобы продержаться всю ночь, и мы это делаем. Конечно, мне помогает то, что я делаю небольшие перерывы в самые неудобные моменты.

– Ты чешуйчатый ублюдок! – кричит Аделла в какой-то момент, когда я довожу ее до такого состояния, что мне приходится зажимать ей запястья, чтобы она не рвала на себе волосы.

Виверн знает, она уже пыталась вырвать мои.

– Нет, любовь моя, прости, это все еще не те три слова, – бормочу я, целуя ее подергивающееся бедро.

Я сжимаю ее запястья в одной руке и двигаюсь к тому месту между ее ног, которое выглядит как то, что необходимо облизать.

Мои губы дразнят ее пухлый, распухший капюшон, потягивая его, мои уши настроены на ее яростные проклятия, когда она наконец кричит.

– Хорошо! Ты победил, Калос, я люблю тебя.

Она пытается пнуть меня, но ее ноги слишком слабы, чтобы дать мне хоть какую-то силу, когда ее нога приземляется на мясо моего плеча.

– Я люблю тебя, придурок! А теперь, пожалуйста, ради любви к морю, позволь мне кончить!

Я поднимаюсь вверх по ее телу и целую ее, пробуя сладость здесь, когда моя острая слюна от растерзания ее тела смешивается между нами, делая ее еще более дикой.

– Мой член, мои пальцы или мой рот? – шепчу я ей, просовывая под нее руку и притягивая ее к себе.

Ее кулаки сжимают мои волосы; моя больная голова протестует, но мое тело любит это, жаждет ее грубости. Аделла любит меня.

– Ты, – рычит она, – должен мне все эти вещи, пока я не кончу так сильно, что не вспомню твоего имени.

Я тихо смеюсь ей в губы, мои глаза сияют в ее радужных глазах.

– Любовь моя, давай будем честны. Когда я заставлю тебя кончить, ты будешь кричать мое имя.

Технически мы оба ошибаемся. Она его поет. И это самое прекрасное, что я когда-либо слышал.

Аделла

Драконы очень коварны. Особенно дракон, которого я так люблю. Тем не менее, я держу его за руку и иду с высоко поднятой головой по выцветшей тропинке, которая ведет нас прямо к кромке воды в бухте. Нам потребовалось несколько дней, чтобы добраться туда, но не так много, как я ожидала. Похоже, мое постоянное подталкивание и продвижение Калоса в этом общем направлении продвинуло нас дальше, чем я думала. И он позволил мне поступать по-своему, потому что все, чего он хочет, – это видеть меня счастливой, пока я счастлива с ним.

Крики наполняют воздух, когда мои сестры видят меня.

– Твой хвост! – плачет Сирена.

Ее яркие маковые волосы и бархатная чешуя сверкают так же ярко, как и всегда.

– Посмотри на эти уродливые ноги! – сокрушается Катиана. Она – роза, аметист и красавица.

– Мои звезды, я думаю, что твои ноги делают твою задницу еще больше, – комментирует Ианта.

– О, ты за это заплатишь, – бормочу я.

– Ты что, разозлила темного эльфа? – плачет Перл. – Как это случилось?

Я посылаю ей воздушный поцелуй.

– Ты единственная сестра, которую я люблю. Спасибо тебе за заботу.

Нерисса, моя сестра с волосами цвета воронова крыла и чешуей ворона, обрызгивает их водой.

– Эй, а теперь – это повод для праздника.

Все потрясенные взгляды устремляются на нее.

Она делает мне знак рукой.

– Помнишь, когда у Аделлы были самые красивые плавники?

Нерисса улыбается, ее глаза блестят.

– Теперь уже нет. Теперь у всех нас есть шанс уложить мужчину первым!

Звучат игривые соглашения, в основном для того, чтобы скрыть свою жалость, когда они оглядываются на мое бесхвостое «я».

Я ценю их поддразнивания, их легкомысленное отношение к моей перемене и приветствую ее с распростертыми объятиями.

– Фу! Вы морские ведьмы, – кричу я им, смеясь.

И я не знаю, как они могли не заметить его, но внезапно все внимание переключается на мужчину, держащего меня за руку. Дракон, который гордо стоит рядом со мной в человеческом обличье.

– И кого же ты привела с собой? – задыхаясь, спрашивает Никси.

– Не берите в голову – кому нужно знать его имя?

Патрис облизывает губы.

– И посмотри на его глаза, – мурлычет Ианта. – Это не обычный мужчина, – говорит она, откидывая назад свои волосы цвета красного дерева, которые так красиво блестят.

У меня от каждой из них волосы дыбом встают.

– Сиськи морских коров – посмотри на его член! – плачет Патрис. Ее нефритовые глаза устремляются на меня. – Может быть, сначала мой хвост с ним спутается?

Ее рука тянется за спину к застежке из ракушек.

Это заставляет остальных из них снимать свои топы, чтобы лучше показать свои прелести.

Калос почти застывает в каменной статуе рядом со мной.

С яростным визгом сирены я вырываюсь из рук Калоса и бросаюсь в воду, намереваясь навсегда привязать их ракушки к своим телам, вероятно, отрезками их собственных волос. Волосы я собираюсь срезать, даже если мне придется их пережевывать.

Вместо этого, шлепок морской воды, когда я ныряю, заставляет меня задыхаться. Все, что ниже моего пупка, покалывает, и что самое тревожное, мои лодыжки сжимаются вместе и сливаются. Это не очень приятное ощущение, и я боюсь до тех пор, пока моя ох-как-не-хватающая хвостовая чешуя не вспыхивает над моей нижней половиной. Их блеск и вспышка цвета ослепляют и приветствуются.

– Аделла! – кричит Калос, падая в воду и делая брызги достаточно большими, чтобы лучше соответствовать его реальной форме. – Где ты поранилась?

Я понимаю, что плыву, не двигаясь. Я топчу воду руками, когда мой хвост заканчивает формироваться под водой. Я лучезарно улыбаюсь мужчине, который поспешил присесть надо мной.

– Со мной все в порядке! Калос, – удивленно выдыхаю я. – Я снова превращаюсь в русалку.

Лицо Калоса вытягивается, и он смотрит вокруг нас, на великолепную морскую воду, в которой мы плывем, как будто это яд. Его глаза, когда они снова встречаются с моими, совершенно серьезны.