© Лиса Эстерн, текст, 2024

© FIANIT, иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Frank Sinatra – Let It Snow! Let It Snow! Let It Snow!

Stevie Wonder – I Just Called to Say I Love You

AnnenMayKantereit – Marie

John Williams – Christmas at Hogwarts

Те100стерон – Это не женщина

Wham! – Last Christmas

Perry Como & The Fontane Sisters – It’s Beginning to Look a Lot Like Christmas

Анна Бутурлина – Отпусти и забудь

Jonathan Dokuchitz & Kelsey Grammer – Once Upon a December

Queen – Thanks God It’s Christmas

Дискотека Авария – Новогодняя

Vanilla Sky – Звенит январская вьюга

Chris Rea – Driving Home for Christmas

Тем незапоминающимся вечером – он был одним из череды многих и одинаковых – она плутала по улочкам заученного города. В нëм каждая деталь, каждый угол, поворот и человек казались ей знакомыми, одинаковыми, невероятно скучными и серыми – не стоящими внимания. Мысли об этом отягощали и без того тяжëлую грудь, спешно вздымающуюся из-за быстрого сердцебиения. Она бежала так, как не бегала уже давно.

Смена на работе закончилась позже обычного, и у Стеллы были все шансы не успеть вернуться в общежитие до того, как неприступные железные двери прихожей закроются до самого утра. Комендант – бабушка в уважаемом возрасте – крайне не любила тех студентов, которые «не понимали по часам», и была непреклонна в своëм воспитательном решении не впускать тех, кто не спешил вернуться домой. А Стелла спешила, да ещë как: даже лëгкие почти собрали чемоданчики и подобрались к горлу, планируя её покинуть.

Тяжëлая сумка оттягивала шею, тянула в сторону при резких поворотах и сильно раздражала своим присутствием, как и всё вокруг: слишком липкий шарф, испарина на носу и губах, из-за которых морозец больно щипался, колючий свитер под курткой, скользкая подошва ещë осенних ботинок. С каждым оставленным позади метром Стелла сжималась в крохотный сгусток негодования, в любой момент готовый взорваться. Словно чувствуя недоброе, прохожие сторонились мчащуюся по наледи девчушку с бешеным взглядом. Хотя дело могло быть и в сползшей на светлые брови шапке, краснючих щеках и летящей во все стороны брани, но в любом случае тротуар магическим образом опустел, и студентка беспрепятственно пересекла последний рубеж аллеи перед старым, скрипучим и покосившимся зданием общежития.

– Светлана из семьдесят пятой, на часах, если мне не изменяет зрение, уже двенадцатый час, – у самых дверей, как цербер у врат ада, поджидала её старушка со свëрнутой газетой, которой, вероятно, она с радостью треснула бы непутëвую студентку. Скукоженное возрастом лицо нахмурилось, большие в толстых оправах глаза воззрились сверху вниз, будто пытаясь изжить Стеллу, а не Светлану… Но не в её положении вредничать. – Я на полных правах могу закрыть эту самую дверь перед твоим курносым носом, милочка. В правилах чëрным по белому значится: «Общежитие закрывается ровно в одиннадцать часов», а потому…

– У меня есть уважительная причина, – голос Стеллы звучал сипло, прерывисто из-за частых и неровных вдохов. Лëгкие буйно топтались в груди, протестуя против непрошеной физической нагрузки. Вероятно, её светлые волосы на голове сейчас напоминали больше птичье гнездо, нежели что-то приличное. – Я как две минуты была бы уже здесь, но меня задержал сторож. Ну, тот, который постоянно птиц по весне гоняет от клумб.

Лицо свирепой блюстительницы правил немного разгладилось, а в сереньких глазах промелькнуло любопытство и что-то ещё, во что юной девице погружаться очень не хотелось. Стелла наконец выпрямилась, расправив плечи и стряхнув остатки жаркого бега, и с привычной ей сухостью продолжила:

– Просил передать вам, что в начале декабря у него намечается отпуск какой-то и поездка к родственникам, – ложь так просто срывалась с её нечестного и уже давно опороченного фальшью языка, что Стелла не моргнула и глазом, а только больше распалилась, завидев проявляющееся воодушевление в старческом лице. В обычных обстоятельствах ей не хотелось бы так нагло обижать эту прекрасную и трудолюбивую женщину, но сейчас у Стеллы не было желания ночевать под забором, как побитой собаке. – Он заглянет к вам накануне с каким-то предложением. В детали не вдавался.

Она поклонилась, изображая гонца с важным донесением, чем вызвала у старушки добродушный хохот.

– Но только в этот раз, негодница! – Взмахи газеты должны были предостеречь её больше не опаздывать, но Стелла не могла этого гарантировать. Её рабочий график нельзя было назвать нормированным. – Иди, пока никто не видел. Будем считать, что ты просто долго отряхивала обувь от снега.

– И правда, навалило неожиданно.

Стелла не улыбнулась лëгкой шутке. Она никогда не улыбалась и не видела в этом никакой проблемы, хотя окружающие почему-то были крайне этим обеспокоены. Постоянно причитали, комментировали и пытались вывести врунишку на чистую воду: как так, кто-то не умеет улыбаться – такое не может быть правдой! Отнюдь, размышляла Стелла, может быть, и она тому доказательство. Вот и старушка-комендантша сникла, вздохнула, махнула пару раз на лестницу и вернулась в свою каморку, из которой слышались глухие песни из телевизора.

Недолго думая, студентка рванула к лифту – старику немногим старше их страны, вероятно. Он работал по своему желанию, ездил только на те этажи, на которые ему хотелось, и в любой момент мог остановиться, чтобы передохнуть. И, возможно, никогда не заработать. Стелла не любила лифты, потому что в них всегда было узко и никогда нельзя было рассчитывать на побег в случае какой-либо аварии. Но в связи с тем, что ей выделили комнату на верхнем этаже, а подниматься по лестницам, как завещала панда из мультиков, она не любила, ей приходилось уповать на мастерство создателя этого стари-кана.

Несколько долгих минут спустя двери со скрипом открылись. Комендантша недовольно забухтела где-то у себя, но Стелла уже нырнула внутрь и нажала кнопку верхнего этажа. Долго под звуки электричества в плохо работающей лампочке она поднималась вверх, разглядывала рекламу на стенах и совсем ни о чëм не думала. В голове было так же пусто, как в её кошельке до следующей зарплаты.

Соседки в комнате не оказалось, и эта новость стала первой хорошей за весь день. Стелла не любила делить с кем-то личное пространство, но при заселении в общежитие это никого не волновало, и потому пришлось как-то приживаться. А она прижилась и даже неплохо ладила с девочкой, которая любила больше болтать, чем учиться, но всё-таки радовалась уединению, когда соседка оставалась где-то переночевать. Где – это Стеллу не волновало.

Сумка с тетрадями рухнула на рабочий стол, вынудив его жалобно скрипнуть. Уличная одежда была убрана, и на её смену пришла удобная, свободная и лëгкая домашняя футболка да штаны с тапочками. Зашумел чайник – роскошь для живущих в общежитиях, но Стелле повезло ещë и в том, что соседка любила комфорт.

На экране телефона высветилось несколько непрочитанных сообщений, два пропущенных звонка и множество рекламы из разных приложений, которую Стелле было лень удалять или блокировать их рассылку. Множество белых строчек создавали иллюзию, будто она была кому-то интересна и кто-то ждал её возвращения в сеть. Конечно, это не совсем иллюзия, потому что был как минимум один человек, который постоянно ей написывал. Университетская подруга – так называют людей, которые вроде близки, однако недостаточно, чтобы звать их просто друзьями. Словно существует какое-то «но», какая-то назойливая неуверенность в этой связи, которая разорвëтся после получения диплома, а потому к простой «подруге» всегда привязывалось «университетская».

Стелла не хотела об этом долго размышлять, пролистала бессмысленные сообщения, полные шуток, и выключила телефон.