— Это я. Я Темирлан. Я так долго искал тебя, — произнёс он, его голос дрожал от эмоций. — Я думал, ты никогда не вернёшься.

— Я… я не помню, — выговорил я, чувствуя, как гнев и печаль смешиваются внутри меня. — Я не знаю, что произошло. Я не помню тебя.

Он отстранился и взглянул на меня с пониманием. — Я знаю, отец. Ты был частью эксперимента, из-за которого потерял память. Но я здесь, чтобы вернуть тебя.

Моё сердце сжалось от горя. Я потерял не только воспоминания, но и возможность знать своего сына. Я был как потерянный корабль в бескрайних водах, и теперь, когда он стоял передо мной, я не знал, как восстановить то, что было утрачено.

— Прости, — прошептал я, чувствуя, как слёзы продолжают течь. — Прости, что не помню.

Он снова обнял меня, и в этот момент я понял, что даже если память стерта, связь между нами всё ещё жива.

Его волосы были коротко подстрижены, а на висках острижены в форме узоров, напоминающих граффити. Его кожа была слегка загорелой, с множеством мелких шрамов, которые говорили о его борьбе за выживание в этом жестоком мире. На правом плече красовался татуированный символ, напоминающий логотип восстания — это было напоминание о том, что он не просто выживает, а борется за что-то большее. Глаза, пронизывающие своим взглядом, были глубокими и выразительными, с оттенком зелёного, словно светящиеся изнутри. Они были полны решимости и печали, как будто он знал, что нашёл своего отца, но также осознавал, сколько времени потеряно.

Внутри меня разгорелось любопытство, и я не удержался, чтобы не задать вопрос:

— Как ты меня нашёл?

Он немного замялся, словно искал правильные слова, а затем, глубоко вздохнув, ответил:

— Благодаря маме. Она всегда говорила, что у меня есть дар. С тех пор как я был ребёнком, я увлекался технологиями, а когда она ушла… Я решил использовать все чему она меня научила, чтобы найти тебя.

Я чувствовал, как его слова резонируют в моём сердце, словно тёплые лучи солнца пробиваются сквозь облака. Он продолжал:

— Я стал лучшим хакером в Бишкеке. Занимался всем: от взлома систем безопасности до создания программ, которые могли бы обойти любые преграды. Я долго искал информацию о тебе, и, наконец, наткнулся на упоминания о лаборатории, где ты находился.

Его глаза горели, когда он говорил о своих достижениях. Я понимал, что это не просто работа — это была его одержимость, его способ найти меня, восстановить то, что было утеряно.

— Я пробрался в их сети, — продолжал он, — и вскоре узнал, что ты всё ещё здесь, в этом месте. Я не мог просто сидеть и ждать. Я знал, что должен прийти и забрать тебя отсюда.

Я был поражён тем, как много он сделал ради меня, как он использовал свои таланты не только для выживания, но и для поиска семьи. Это было не просто желание вернуть отца, это было стремление восстановить связь, которую потерял.

— Ты стал настоящим героем, — произнёс я, чувствуя, как гордость наполняет меня.

Он улыбнулся, но в его глазах всё ещё была печаль. — Я делал это не только ради тебя, но и ради мамы. Она всегда верила, что ты вернёшься. И теперь, когда мы встретились, я не собираюсь терять тебя снова.

И мгновение спустя, глядя на меня с решимостью, он продолжил:

— Пора убираться отсюда!

Он быстро начал раздавать приказы своим напарникам, которые возникли из тени, готовые к действию. Каждый из них был одет в тёмные тактические костюмы, с масками, скрывающими их лица, и внимательно следил за обстановкой. В воздухе витала напряжённость, как будто мы были на пороге чего-то грандиозного.

Он подошёл ко мне и протянул оружие. Это был компактный бластер с гладким металлическим корпусом и встроенной системой подавления звука. Я никогда не держал в руках ничего подобного. В его дизайне чувствовалась мощь и техника, которой я давно не испытывал.

— Это… это слишком, — пробормотал я, рассматривая бластер, чувствуя, как сердце колотится в груди. — Я, наверное, уже слишком стар для такого.

Сын, не теряя ни секунды, посмотрел мне в глаза и уверенно произнёс:

— Ты не стар для борьбы, отец. Это оружие — не только для защиты, но и для того, чтобы вернуть тебе свободу. Ты заслуживаешь второй шанс на жизнь, и я не позволю, чтобы твоя история закончилась здесь.

Я почувствовал, как его слова проникают в меня, разжигая огонь надежды. В этот момент, несмотря на усталость и страх, я ощутил, что всё ещё способен на большее. Сын смотрел на меня с верой и поддержкой, и это придавало мне сил.

— Хорошо, — сказал я, принимая бластер. — Если это действительно поможет нам выбраться, я готов.

Он кивнул с улыбкой, и в его глазах я увидел искру, которая зажгла во мне надежду. Мы были в команде, и теперь, когда мы собирались покинуть это место, я чувствовал, что вместе мы способны преодолеть любые преграды.

Из коридора раздались выстрелы — охрана уже знала о нашем прорыве.

— Бежим! — крикнул один из бойцов, и мы устремились в сторону выхода. Дроны, устремившиеся к нам, начали сбрасывать гранаты, и стены лаборатории затряслись от взрывов. Мы пробирались сквозь коридоры, полные хаоса, стреляя в тех, кто встал у нас на пути.

Темирлан шел впереди, прикрывая меня, когда я спотыкался об собственные ноги. Мои старые суставы были не в форме, но воля к жизни давала мне силы. Каждый шаг был борьбой, но я не собирался сдаваться. Мы были в самом сердце врага, и у нас не было права на ошибку.

В тот момент, когда мы бежали по коридорам лаборатории, я почувствовал, как волна адреналина заполнила мои старческие вены. Мой сын, уверенно командовал отрядом, его голос раздавался над звуками хаоса.

— В укрытие! — крикнул он, указывая на ангар. Мы бросились туда, но в этот момент раздались резкие всплески лазерного огня, и я увидел, как турели, скрытые в тенях, начали обстрел. Я был готов к этому — в руках я держал бластер, который Темирлан дал мне, и его вес напоминал мне о том, что я все еще способен сражаться.

Темирлан не терял ни секунды. Он подбегал к укрытию, отстреливаясь от нападающих. Я тоже включился в бой, прицеливаясь бластером в сторону врагов. Его мягкий свет вырывался из дула, извергая мощные лазерные сгустки, которые разрывали воздух и превращали охрану в дымящиеся фрагменты.

— Огонь по правому флангу! — закричал Темирлан, и его бойцы сработали как единое целое. Я чувствовал, как мой пульс учащается, и в этот момент, в ответ на команду, я тоже открыл огонь.

Вдруг из-за угла вынырнули боевые роботы — высокие, смертоносные механизмы с плазменными пушками. Темирлан подбежал ко мне, и я, сжимая бластер в руках, сжал зубы, готовясь к бою.

— Держись! — закричал он, когда взрыв раскатился по помещению. Я стиснул зубы, прицеливаясь в ближайшего робота и выпустил сгусток энергии. Лазерный луч пробил его корпус, и тот упал, искрясь и дымясь.

На нас снова обрушился огонь, и я почувствовал, как силы покидают меня, но мой сын был рядом, и его уверенность придавала мне сил.

— Папа, мы прорвёмся! — крикнул он, когда мимо просвистел луч. Я понимал, что нам нужно действовать быстро. Мы выдвинулись к следующей точке, но вдруг из-за угла появилась ещё одна турель, готовая к атаке.

Темирлан метнул дымовую гранату, и на мгновение нас окутало туманом. Я услышал его команды, и бойцы начали атаку. Я тоже не терял времени — нацелив бластер в сторону турели, и выпустил заряд, который разорвал её на куски.

— Вперёд! — закричал Темирлан, выскакивая из укрытия с оружием на готове. Я следовал за ним, уверенно стреляя из бластера и чувствуя, как с каждым выстрелом возвращается моя молодость. Мы приближались к выходу, и охрана отчаянно сопротивлялась, но с каждым мгновением я понимал, что мы не одни — мы были семьёй, готовой сражаться до последнего.

Мы были в самом сердце боя, и ничто не могло остановить нас.

Когда нам, наконец, удалось достигнуть ангара, сердце колотилось в груди от волнения и страха. Наш отряд пробирался сквозь обломки и дым. Вокруг нас раздавались звуки стрельбы и глухие удары, но мы не могли останавливаться — свобода была так близка.