Мать твою, она издевается??? Еще пару секунд и нас бы спалили! В итоге рыжая без сознания, а я без понятия, с кем мы только что едва не столкнулись. Очень сомневаюсь в дружелюбии местных жителей. Зэки есть зэки, им не нужны лишние рты и вопросы, зато лишний провиант – вполне.

Вся жизнь – борьба: за крышу над головой, за кусок хлеба, за любимых людей и даже за достойную старость и смерть. За все. Ради того, чтобы в конце пути всего этого лишиться…Идиотизм…Ну ладно, старик, кончай философию. Пока Бри в отключке, у тебя есть шанс рассмотреть её татушку. В конце концов, по её вине нам не удалось разглядеть поближе ни машину, ни пассажиров. Так что все честно.

Итааааак, что там у нас? «Н» мы уже видели, а вот остальное скрыто под майкой. Черт! Я забыл про нижнее белье! Ну под лифчик точно не полезу, а еще ниже – буква «S». Это все? Скукота. Инициалы какого-нибудь хлюпика из параллельного класса, который, бьюсь об заклад, даже не в курсе тайной воздыхательницы.

Надеюсь, Мэл никогда не украсит себя чем-то подобным, иначе я выбью мозги из обладателя инициалов, когда вернусь. Если вернусь…

Ладно, пора срочно приводить рыжую в чувство и искать место для ночлега. Либо самим его сооружать, если ничего не найдем. В любом случае, на сегодня хватит подвигов и нервотрепки. В голову не приходит ничего другого, кроме как облить Бри водой, которую невероятно глупо тратить не по назначению, но вариантов – ноль.

Одни убытки с этой припадочной, ей Богу!

Не знаю, кто придумал открытые душевые с прозрачными перегородками, но этот человек явно не собирался отправлять своих детей сюда.

Матовое стекло и шторка для душа – трудно было догадаться? Лично мне совершенно не по кайфу лицезреть голых одноклассниц и демонстрировать свои формы. Я просто хочу принять душ после тренировки. Струи прохладной воды освежают кожу, возвращая тело и разум к жизни. Как же хорошо…

Было. Пока я не открыла глаза. О нет, я не в душе. И не в школе.

Опять он! Опять смотрит на меня, как на достопримечательность. Я лежу в траве, майка мокрая насквозь и просвечивает, выставляя напоказ нижнее белье. Просто супер.

– Что случилось? – спрашиваю Дила.

– Ты отключилась, как раз когда по дороге ехала машина. Я еле успел оттащить тебя в траву. Тебя и наши вещи, – отвечает индюк. Зачем???? Зачем он это сделал?

– Ты не остановил машину?

– Нет, – спокойно говорит он.

– Ты в своем уме? Мы неизвестно где почти без еды и воды, на жаре, без малейшего преставления как пережить ночь, а ты, значит, решил дернуть в кусты? Уму непостижимо!

– Жаждешь пообщаться с местными? Убийцами, насильниками, педофилами? Флаг в руки и барабан на шею, я пас.

Умник не на шутку взбесился моим вопросом. Он резко поднимается, перекидывает рюкзаки через плечо, затем тянется за парашютами. Значит, несмотря на тон, он не собирается бросать меня, да к тому же дает возможность идти налегке. Латентный джентльмен.

Ну что ж. Мы продолжаем путь по той же дороге в том же направлении, что логично, раз авто двигалось туда. Рано или поздно на горизонте появится какое-то пригодное для проживания строение.

– А ты убийца или насильник? – спрашиваю я, типа шутя, но на самом деле мне ничуть не смешно. Бри, ты просто дура, раз такой важный вопрос всплыл в твоей голове только теперь.

– И то, и другое, – без тени улыбки отвечает Дил. Я замираю на месте.

– Сначала насилую, потом убиваю, – продолжает он, не сбавляя шаг. Фух… прикалывается.

И уходит от ответа.

Кажется, англичаночка испугалась. Она что, шуток не понимает? Ах да, тонкий английский юмор… В любом случае, какой вопрос – такой и ответ.

Солнце наконец-то начинает двигаться к горизонту, стало легче дышать. Но по-прежнему никаких признаков возможного ночлега. Черт, разбивать палатку в степи было планом Б, который, я надеялся, не понадобится. Спать на дороге опасно, а в траве вообще неизвестно что ночью водится. На жалкую смерть от змеиного укуса я, пожалуй, не согласен. Думай, Дил, думай…

– Спасибо, – тихо говорит морковка. Она еле поспевает за мной, семеня как маленький ребенок за папой и мамой, и сопя от усердия. Осталось только за ручку взять…

– Пожалуйста, – отвечаю я.

– Ты даже не узнал, за что, – удивляется Бри.

Пофиг мне сейчас, за что, есть заботы поважней.

– Тебе все равно? – опять спрашивает она.

Все, начался вынос мозга.

– В данный момент я занят несколько другими мыслями, – я пытаюсь говорить как можно спокойнее, но звучит язвительно.

– Какими?

Я убью её!

– Какая нахрен разница? Твоя задача идти и не хлопнуться снова в обморок. А еще хорошо бы молчать, пока я думаю, как пережить ночь. Не так уж сложно, верно?

– Верно, – шепчет себе под нос рыжая.

Вот так бы сразу.

Неужели этот бесконечный день скоро закончится? Что бы ни решил Дил, я согласна! Даже идея лечь спать прямо посреди дороги уже не кажется бредовой. Голодными точно не останемся, а уж завтра … завтра наступит завтра. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Конечно, Дил груб и резок, но без него где бы я вообще была? До сих пор не имею представления, что делать дальше. Просто иду за этим парнем, потому что он… парень. Первобытный инстинкт подсказывает мне держаться рядом с мужчиной, ибо мужчина всегда защитит, трезво рассудит и решит все проблемы.

В голове столько вопросов: сколько ему лет, откуда он, есть ли у него семья, за что осужден, какой срок, надеется ли вернуться домой. Но как их задать, когда Дил так бурно реагирует на простейшую благодарность. Мы устали. Просто устали. И он, конечно, больше меня.

Нет, Диинхэм Уэсли, ты точно не насильник. Так за что?

Жара начинает резко спадать, ветер усиливается. Со всех сторон один и тот же унылый пейзаж: трава, трава, трава. Хоть бы одно дерево что ли выросло! Скука смертная!

Что там такое, на горизонте слева?

– Дил, смотри! – я хватаю его за локоть и тычу пальцем в сторону чего-то, кажущегося мне домом, так возбужденно, будто привидение увидела.

– Что? – непонимающе глядит на меня Дил, потом устремляет взгляд по направлению моей руки, его лицо светлеет, теряя былое напряжение.

Неужели мы нашли приют?

Скоро начну вздрагивать от собственного имени. Так странно слышать, как морковка произносит его. Непроизвольно и только когда взволнованна. В остальное время мы почему-то обходимся без имен, словно боимся их. Как у Зимбардо – вместо имени номер на спине, что очень удобно для надзирателя, которому так гораздо легче исполнять свою роль. Ты не личность, ты просто порядковый номер, к которому я обращаюсь.

Мы с Бри тоже должны иметь какие-то номера в списках осужденных. Да только нас не посвятили. Может, и мы часть эксперимента.

Дом видится нам обоим. Я молюсь, чтобы то был не мираж! Нет, не молюсь. Просто очень хочу. Молиться я разучился давно, еще до злополучного звонка полиции.

Вторник, 3 сентября. День, когда я пришел домой раньше обычного. Отец должен был отдыхать после ночной смены, мама – быть в … на презентации новой книги. Я знал это, потому и свалил с последней пары по граждановедению. Далось оно мне!

Отец почему-то не спал, и говорил по телефону, не заметив моего прихода. Голос его дрожал, дрожала и трубка в руках. Первая мысль – уволили. Ведь у нейрохирурга с 20-летним стажем руки никогда не трясутся. Я уже собрался подойти, как услышал: «Не говори …, прошу тебя, не говори! Сам знаешь, тогда у нас будет гораздо меньше времени. Она не станет бороться, откажется от процедур».