Дебют в «Весеннем дозоре» только подстегнул меня, и я начал копить деньги на то, чтобы купить собственную камеру. Я буквально заболел телевидением и, имея в активе короткий телесюжет, стал верить, что карьера в области съемок дикой природы действительно возможна. Это было моей мечтой, и я готов был пойти на все, чтобы она сбылась. К счастью, мама сжалилась надо мной и одолжила мне денег, чтобы я купил себе вожделенную камеру. Я приобрел ее с рук и до сих пор помню тот момент, когда ее доставили. И вот она моя, и теперь я мог снимать всю ту красоту, что видел вокруг. Каждую секунду свободного времени я проводил на природе, снимая все, что только возможно, и это позволило мне наконец развить кое-какие технические навыки.
«Сейчас шестьдесят градусов ниже нуля. Лишенные солнца, самцы остались наедине со своими яйцами перед лицом самой холодной и темной зимы на Земле». Я могу точно указать время, когда в моих мыслях плотно засела моя главная мечта. Дело было 5 ноября 2006 года; вместе с миллионами других зрителей я приклеился к телевизору, где показывали новаторский телесериал Дэвида Аттенборо о дикой природе «Планета Земля» (Planet Earth). Несколько недель я ждал эти передачи и ни за что бы их не пропустил. Экран моего телевизора заполнился императорскими пингвинами, которые выводили птенцов на ледовых полях Антарктиды, невзирая на ужасные условия, которые царили зимой в той части нашей планеты.
По шее и по спине у меня бегали мурашки. Видя, что головы пингвинов покрыты льдом, я сам начинал дрожать от холода.
Десятиминутный сюжет «Дневники Планеты Земля» в конце эпизода рассказывал о том, как снимали императорских пингвинов. Я словно бы оказался там – хотя на самом деле был очень далеко, сидел на диване, а передо мною стояла чашка горячего чая, от которого шел пар. Но я чувствовал, что обязан быть там, в этих условиях, испытывая все эти ощущения. Пусть я был еще молод, но понимал, что хочу профессионально заниматься съемками дикой природы, хотя о чем-то определенном говорить было рано. Все равно это казалось какими-то фантазиями, и я никак не мог представить себя в этом месте.
В старших классах школы я посвящал съемкам все свободное время. До школы, после школы – иногда я даже снимал во время обеденного перерыва. После участия в эпизоде «Весеннего дозора» я обзавелся некоторыми контактами на BBC, и эти люди согласились отсматривать мои записи и давать советы по улучшению моих навыков. Окончив школу в восемнадцать лет, я утратил мотивацию для дальнейшей учебы; все, чего я хотел, – находиться на свежем воздухе и следить за тем, как живет мир при роды.
Как ни странно, за время моего первого года после школы мое имя так часто упоминалось в офисе «Весеннего дозора», что в итоге мне позвонили и предложили работу. Я уже принял сознательное решение отказаться от университета, и предложение работать в индустрии, куда я отчаянно хотел попасть, пришлось как нельзя кстати.
После собеседования за чашкой чая в Бристоле мне в «Весеннем дозоре» предложили работу «мальчика на побегушках», где требовалось делать все, что от меня попросят. Больше месяца я делал всем чай и кофе и по три раза в день бегал по магазинам – как ни странно, это мне очень нравилось, к тому же помогло немного закрепиться, познакомиться с нужными людьми и показать им, насколько я способный и усердный работник. Затем я перешел в «Весеннем дозоре» на должность ассистента оператора и получил возможность работать с профессиональным оборудованием. Именно это и было мне нужно, чтобы попасть в индустрию, и с тех пор я был задействован на разных краткосрочных проектах, что позволило мне получить дальнейший опыт.
Я просто не мог поверить, сколько возможностей мне предоставлялось. Мне казалось, что мои привилегии просто невероятны: через несколько лет моя карьера резко пошла в гору. Я исколесил всю Великобританию и стал проводить больше времени за границей, снимая волков на Аляске у самого полярного круга и броненосцев в бразильских болотах почти на экваторе. Моя мечта сбылась.
Я работал не в штате, так что не знал, куда меня отправят в следующий раз, и это было потрясающе: ведь новым местом назначения могла стать абсолютно любая точка планеты, где мы могли снимать буквально что угодно. Это всегда было сюрпризом.
В это время я очень хотел поехать в Антарктиду, но возможностей для съемок там тогда было мало, так что мне они не выпадали. Это был один из двух континентов, на которых я в то время еще не побывал, и я не знал, получится ли туда вообще попасть.
«Большое путешествие для фильма BBC». Когда я открыл электронную почту, эта тема письма немедленно привлекла мое внимание. Письмо было от Майлса – продюсера всемирно известной секции естественной истории BBC. До того я никогда лично не встречался с Майлсом, так что письмо от него стало неожиданностью, однако я прекрасно знал, кто он такой. Когда я был подростком, продюсеры из секции естественной истории были для меня тем же, что футболисты Английской премьер-лиги для моих сверстников. В этом письме было что-то непонятное. Как правило, мне просто звонили или писали с вопросом, готов ли я поехать в то или иное место в определенное время, но это сообщение выглядело довольно расплывчато. В письме предлагалось назначить телефонный разговор, но других подробностей не было. Разумеется, это сразу же вызвало у меня живейший интерес. Когда мы договорились о звонке, Майлс все еще не дал мне никаких дальнейших сведений, так что на его звонок я отвечал с большим энтузиазмом и интересом. В то время у нас шло небольшое расширение задней части дома, так что я весь день убирал тяжелые камни и старую кухонную утварь. Перепачкавшись в пыли, я стоял с телефоном в верхней части сада, чтобы поймать сеть (в то время в Озерном крае это было не так-то просто сделать), и Майлс, наконец, позвонил.
– Линдси, рад тебя слышать. Не буду сейчас вдаваться в подробности, так что быстро спрошу: как насчет императорских пингвинов в Антарктиде?
У меня отнялся дар речи, я был в шоке. Мне предлагают работу моей мечты! Это серьезно? Я уже представлял себе, как обледеневаю под яростным антарктическим бураном, и готов был сказать: да, конечно! Но Майлс быстро добавил:
– Но сразу скажу, есть проблема: поездка на одиннадцать месяцев. Мы отправим тебя в декабре 2016 года и вернем в следующем ноябре.
Я не знал, что и сказать. И тут Майлс добавил еще:
– Можешь не отвечать прямо сейчас, иди и подумай пока. Могу дать тебе две недели.
– Похоже на важный звонок! – прокричал через лужайку Джонни, наш строительный рабочий. Но я держал рот на замке. Я не хотел говорить Джонни об этом предложении раньше, чем своей семье.
Отложив телефон, я сразу же начал напряженно думать. Я пришел к выводу, что поехать мне очень хочется, но все не так-то просто. Незадолго до этого мы с моей девушкой Бекки, с которой были вместе уже шесть лет, купили дом. Она полностью изменила свою жизнь ради того, чтобы переехать ко мне в Озерный край, и теперь мы счастл иво жили вдвоем с нашими двумя собаками – Уиллоу и Айви. Бекки раньше тоже работала на телевидении, так что к моим отлучкам относилась нормально, но то, о чем я должен был попросить ее сейчас, было просто неслыханно. Мы уже разлучались на месяц, максимум на пять недель, но сейчас мне предстояло отсутствовать почти год. Решение предстояло непростое, его нужно было долго и тщательно обдумывать. Стоила ли эта возможность такого долгого отсутствия? Что подумают Бекки и моя семья? Я был невероятно возбужден, но вместе с тем мне было физически плохо. Моя самая большая мечта могла вот-вот стать реальностью, но какой ценой? С такими людьми, как я, подобного просто не случается. Мне дали две недели на размышление, и время пошло немедленно. Мне казалось, что за эти две недели решится все мое будущее. Я знал, что это испытание будет самым суровым в моей жизни, но это только меня раззадоривало. Эта командировка должна была стать во всех смыслах экстремальной: максимально дальний маршрут, самое долгое отсутствие дома и самые тяжелые условия для работы. Согласиться на определяющий для карьеры проект, однако, значило рискнуть всем в личной жизни. Решить было непросто.
