Последнее, как выяснилось минут за десять до боя курантов, заключалось в личном авто престижной марки и отсутствии спутницы. Временном, к счастью. Люська своего не упустила.

Машкин оранж оказался кстати – хорошо подогретому «Абсолютом» Николаю уже не бросались в глаза ни рискованные декольте, ни тщательно прорисованные губы, ни туго обтянутые атласом тела присутствующих красавиц.

– О, апельсинчик! Иди ко мне, мы из тебя коктейльчик сделаем!

Люська сказочной Сивкой-Буркой явилась не запылилась в сей же судьбоносный момент. Инициировала брудершафт, потом еще один. И уже на выходе, так и не дождавшись выступления Президента, шепнула Анне-Мари по телефону:

– Будь на связи.

Отчалила в шикарном, по ее меркам, джипе, помолившись в звездное новогоднее небо:

– Ну, мамуля, хоть бы не сорвалось!

Уже потом, несколькими неделями позже, она не уставала креститься. Чтобы так сразу и повезло! А она-то, дура, чуть не погубила то, ради чего пустилась во все тяжкие.

– Свят-свят-свят, – повторяла она бабушкину приговорку, – да ведь сто раз обидеть мог и наизнанку вывернуть! На рожон ведь лезла, идиотка! Да еще на какой!

Но то ли мама у Люськи была святая, то ли Бог сжалился над бестолковой девчонкой, но план ее удался по всем позициям. И по ночной, которой она больше всего боялась (дурочка – она и в Африке дурочка – нашла чего бояться), и по утренней. И по перспективной.

Ночью Николай ее не тронул. Хоть и собирался. Кажется. Ну да, точно собирался: музыку включил, бутылку из прикольного буфета вытянул. В душ направился. Не дошел: рухнул прямо на ковер перед камином (все как в лучших домах!). И отрубился.

Люська перекрестилась, не зная, радоваться или огорчаться. Хлебнула для храбрости из заветной бутылочки. Разделась. И прилегла рядом, соображая, как бы это выставить их совместную ночевку в выгодном свете. Так и не придумала ничего путного, уснула – смесь всевозможных горячительных и ей нелегко далась.

Утром проснулась раньше кавалера. Отзвонилась подруге, приняла подходящую позу и встретила пробуждение партнера в полной боевой готовности:

– Ты ведь меня теперь не бросишь, Коля? Мама узнает, убьет. А брат…

Влетевшая в квартиру (дверь Люська отперла заранее, как и планировалось) Анна-Мари усугубила ситуацию:

– Люсьен! А мы тебя всю ночь ищем! Отец в панике, брат я ярости! Что теперь будет, не представляю!

Николай не подвел. Так Люська превратилась в Люсьен, обрела сестру. А заодно гипотетических родственников (тут же благополучно укативших за кордон). Их вмешательства не потребовалось: Николай, как порядочный джентльмен, настоял на переезде своей несовершеннолетней (как тут же и выяснилось) любовницы (Анна-Мари постаралась до статуса дожать) в свои апартаменты. На время.

– До выяснения обстоятельств.

А дальше… Дальше все было делом техники. Под чутким руководством опытной в такого рода делах подруги Люсьен сумела не только отодвинуть то самое выяснение на неопределенный срок, но и окольцевать голубка. Милая, нежная, восторженно ловящая мудрые слова и мысли возлюбленного, не испорченная цивилизацией… В списке ее новых достоинств значилось три десятка пунктов.

– На все случаи жизни, – удовлетворенно потирала руки авторша меморандума, ставшая свидетельницей на свадьбе. – Что б уж наверняка. И наповал. Но ежели что, обращайся.

И Люсьен обращалась. Не раз. Анна-Мари знала толк в супружеских проблемах. А потому семейная жизнь новоиспеченной мадам Лопатко мирно струилась вдоль пологих берегов, не причиняя особых страданий ни ей, ни мужу.

Не омрачило ее течения и рождение сына. Николай, как и положено молодому папаше, порадовался с год, задарил супругу дорогими подарками, открыл на имя сына солидный счет в солидном европейском банке. И погрузился в любимый бизнес, вернувшись к привычному ритму, старым привычкам и новым увлечениям.

Люсьен особенно не страдала ни по первому, ни по последнему поводу. Подумаешь, увлечения! Лишь бы ее не трогали. А ребенок… Ребенка можно отдать маме. Милое дело – деревня, кругом леса и поля, чистый воздух, экологически чистые продукты. Смирившийся с настоящим статусом родственников жены Николай давно махнул рукой на капризы и прибамбахи своей половинки. Потому и переезд Коли-маленького (на имени муж настоял, Люсьен хотелось чего-то актуального, пришлось ограничиться Ником, хотя для бабушек и дедушек внучок был Николенькой или Николкой-сорванцом) в сельскую глушь остался почти незамеченным.

Освободившаяся от груза ответственности мамаша наезжала в родные места раз в две недели, выгружала из авто горы подарков и гостинцев, высиживала два вечера на террасе, вынеживалась на пуховых перинах две ночи. И благополучно отбывала восвояси. В привычный комфорт, близкое окружение и в доведенное до совершенства одиночество.

Впрочем, с одиночеством Люсьен как-то не сложилось. Эмоции и амбиции требовали выхода. И находили его. Без проблем. Достаточно было набрать номер знакомого агентства и заказать сантехника или ландшафтного дизайнера. Молодого, без вредных привычек и внешних изъянов. Все остальное происходило само собой.

Специалист приезжал. Определялся фронт работ. Заключалось соглашение.

Не то, чтобы Люсьен страдала резко выраженной сексуальной озабоченностью. Отнюдь. Все как у всех. Захотела – получи. Не захотела – отправь обратно.

Да и сам по себе очередной адюльтер обставлялся весьма романтически. Сентиментальная музыка, нежные цветы, летящие одежды, томные взгляды. Красиво сервированный столик в укромном уголке сада (на случай непогоды на территории усадьбы имелись две беседки и гостевой домик со стеклянной стеной, видом на реку и всевозможными удобствами), какой-нибудь рояль в кустах, свечи по периметру (или пылающий огонь в камине – по ситуации), случайный взгляд, случайный вздох, случайное стечение обстоятельств.

Иногда фантазии Люсьен доходили до геройства избранника, иногда – до абсурда. Но подрядчики особо не кочевряжились, принимали все как есть. А чего морочиться – работа непыльная, кормят вкусно, спать укладывают мягко, дама сама по себе очень даже ничего. Да еще, если повезет, приплатят. Так что, соглашались на любые роли. И уходили с надеждой на возвращение – где еще перепадет такая халява.

Люсьен оставалась довольна. Конечно, чего-то в подобных отношениях не хватало. Надежности. Откровенности. Чувств, наконец. И еще, по мелочи. Инициативы со стороны. Нет, не в сексе, тут партнеры старались, что и говорить. В преамбуле. Во флирте. В дистанционных играх, знаках внимания, ощущении защищенности. В интеллигентности, в конце концов! Кто бы мог подумать, что на четвертом десятке у Люсьен возникнет потребность в данном атавизме! Но возникла. И возникала не раз. В самое неподходящее время.

Приходилось напрашиваться в компанию к Анне-Мари на какой-нибудь сейшн или концерт. Или отправляться в затяжное путешествие по библиотекам и театрам. Заказывать номер в столичном отеле. Со скучающим видом сидеть за чашкой обрыдлого кофе в интернет-баре. Листать скучнейшую книженцию, устроившись на парковой скамье в ближайшем от Академии наук сквере. Иногда унижаться, чуть ли не просить об одолжении. Получать. Разочаровываться. Снова слоняться по городу в поисках все тех же граблей.

Заполучив в свои сети майора милиции, Люсьен пребывала на седьмом небе от предвкушения: еще бы – от Константина (подумать только – у нее никогда не было Константина! Ни одного!!!) так и веяло интеллигентностью. Приличный мальчик из приличной семьи. Она узнавала: мама учительница, папа инженер. Надо же, такое еще случается!

Взгрустнувшая было – давненько не попадались на ее пути интеллигенты – кошечка в ее душе замурлыкала и принялась намывать гостей. Слегка опустившаяся – а чего икру метать перед залетными сантехниками – жар-птичка принялась начищать перышки. А сама Люсьен вышла на дальнюю орбиту нового приключения.