«Отчалил катер, что доставил нас…» Отчалил катер, что доставил нас На каменистый остров в поздний час. И мы раздули костерок вполсилы, Поставили палатку на бегу В полночной тьме почти на берегу И спальники на ощупь расстелили. Потом пошли удить, но на червя Клевали только звёзды, нос кривя. А на безрыбье и тушёнка рыба, Разлили чай с хвоёй и комаром, Потом был ром, проблемы с фонарём, И связь была нелучшего пошиба. Во сне дыханья твоего прибой Настолько с набегающей волной Стал схож своею мерностью спокойной, Что показалось, разбуди тебя — И швейная машинка сентября, Справляющаяся с шитьём и кройкой Воды с камнями, ветерка с костром И звёздного брезента с кромкой крон, Заглохнув, не создаст назавтра утра. Мне целый мир такого не простит. Что ж, с лёгкостью возьму у сна кредит На время добровольного дежурства. А утро, что прельстит любых сильфид, Уж на сосновых плечиках висит, В палатку солнце светит бутоньеркой. И бронзовки вплетаются в шитьё. Стесняться нечего, оно твоё — Надень, я отвернусь перед примеркой. «В лес погружаюсь, как в покой…» В лес погружаюсь, как в покой, С корзинкою ещё неполной, Меж прутьев вставлен нож тупой — Грибам не больно. С утра их дождики клюют, Но им не занимать терпенья, Они на влажную тулью Цепляют листья, словно перья. Бреду по мху сквозь деревца, Пустяк, что замочил ботинки. И между делом без конца С лица снимаю паутинки. Вокруг такая тишина, А мне уже того довольно, Что лес не злится на меня: Грибам не больно. Поезд «Арктика» Семечками в скорлупе Под колёсное стаккато В жёлтых капсулах купе Люди движутся куда-то. Рыжий лес дожди секут, Темь сгущается снаружи, А внутри царит уют И дымятся с чаем кружки. За окном гудит простор, Дали от ветров простыли, А в вагонах разговор И расстелены простынки. Там ковры холодных мхов, Здесь же мхи ковров напольных. Между этих двух миров Мысли сладко-беспокойны. Как дорога ни длинна, Но к утру замрут вагоны, Рассыпая семена На озябшие перроны. «Деревья поздней осенью без листьев…»
Деревья поздней осенью без листьев, Почти как люди без одежды в бане, Уравнены в правах: кто здесь министр, А кто лишь состоит в его охране. Нет разницы, кто выше был, кто круче. Страдает сколиозом тощий ясень, Залечивает клён увечья сучьев, И варикоз ветвей однообразен. Здесь каждый дуб с рябиною повязан, Чубушник за уши притянут к месту, Ольха взята с поличным, вяз наказан, Орешник подвергается аресту. Но кем-то им дарована надежда, Что торжествуют высшие законы, Что возвратят весною их одежды И певчих птиц добавят на погоны. «Где воды струил Оккервиль…» Природа любит прятаться. Гераклит Где воды струил Оккервиль, Где крысы паслись водяные И селезень ил теребил — Там лёд и безмолвие ныне. Природа под вечер темнит, Скрывает, похоже, чего-то. И день, как на снимке, зернист — Почти чёрно-белое фото. Трещит на берёзах кора, Крепчает мороз, и сослепу Звёзд малосолёных икра Не мажется ровно по небу. Столпились над чахлой рекой Громады девятиэтажек. Зачем это всё нам с тобой, Кто скажет? «Сморозить тоже можно складно…» Вот так же отцветём и мы И отшумим, как гости сада… Коль нет цветов среди зимы, Так и грустить о них не надо. Сергей Есенин Сморозить тоже можно складно: «Коль нет цветов среди зимы, То и грустить о них не надо», Но ведь на самом деле мы Грустим как раз о том, что было, А вовсе не о том, что есть. Гляди: в окне с нездешней силой Вдруг иней начинает цвесть. И если так стекло замёрзло, Явив на радужке стекла Всё, что нам видится как роза, Как перья птичьего крыла, Как аметисты Монтесумы… Тут вариантов до фига, Короче, что живописует Вода, иное агрега тное меняя состоянье И подменяя мир собой, Но только красочней, то я не Дам и гроша за вид другой. Коль по цветам зимой прикажет Нам классик не грустить – пусть так, Ведь заоконные пейзажи В сравнении с окном – пустяк! |
