Вождь господствует, потому что у него есть сила, власть, идеи и убеждения. Он переплавляет индивида в массу, тем самым указывая ему, что его ценность в первую очередь определяется принадлежностью к массе (толпе, партии, движению), что благодаря своей принадлежности к ней он укрепил свои этнические, религиозные, политические, экономические и иные связи, а поэтому стал значительнее и весомее. Сам вождь — это душа мира, зеркало, в котором толпа может созерцать свою собственную душу, это фигура, перед которой склоняются народы, но она господствует потому, что вера, его и масс, слившись воедино, сделала этого человека вождем и пророком. Можно считать доказанным, что толпа в годы безвременья, хаоса и беспорядка жаждет героя, который укажет ей путь и поведет по нему. Из безоглядной преданности ему могут совершаться подвиги, и он никогда не сходит со сцены в том смысле, что его не забывают, хотя он и способен вызывать только омерзение.
Все эти обстоятельства необходимо иметь в виду для понимания лидеров толпы. В. Райх писал:
успех Гитлера невозможно объяснить на основе его реакционной роли в истории капитализма, поскольку эта роль достигла бы противоположной цели, если бы она открыто призналась в его пропаганде. Исследование психологического воздействия Гитлера на массы должно исходить из предпосылки, что фюрер или борец за идею может достичь успеха (если не в исторической, то по крайней мере в ограниченной перспективе) только в том случае, если его личная точка зрения, идеология или пропаганда имеет определенное сходство со средней структурой широкой категории индивидуумов. Тогда возникает вопрос: какой исторической и социологической ситуации обязаны своим происхождением указанные массовые структуры? Таким образом, центр исследования массовой психологии переносится с метафизики «идей фюрера» на реальность общественной жизни. «Фюрер» может творить историю только тогда, когда структура его личности соответствует личностным структурам широких групп. Постоянный или только временный характер воздействия фюрера на историю зависит лишь от того, соответствует его программа направлению развития прогрессивных социальных процессов или возникает на их основе. Следовательно, стремясь объяснить успех Гитлера демагогией национал-социалистов, «запутыванием масс», их «обманом» или применяя неопределенный термин «нацистский психоз», как это делали впоследствии коммунисты и другие политики, исследователь становится на ложный путь, ибо проблема заключается в понимании, почему массы поддались обману, запутыванию и психозу. Эту проблему невозможно решить без точного знания того, что происходит в массах. Недостаточно утверждать, что гитлеровское движение было реакционным. Успех НСДАП в массах противоречит этой предполагаемой реакционной роли, ибо почему тогда многие миллионы соглашались с тем, чтобы их угнетали? В этом заключается противоречие, объяснить которое способны не политика и экономика, а социальная психология[95].
Нас не должно смущать, что среди лидеров толпы, героев и вождей, нередко встречаются люди с акцентуациями характера и психическими аномалиями. Фрейд писал:
глупцы, мечтатели, страдающие от иллюзий, невротики и лунатики во все времена играли громадную роль в истории человечества, и не только тогда, когда они были знатного происхождения. Обычно они сеяли хаос, но не всегда. Такие лица оказывали далеко идущее воздействие на настоящее и будущее, они способствовали многим важным движениям культуры и совершали великие открытия. С одной стороны, они были способны к таким достижениям с помощью «неповрежденной» части их личности, то есть несмотря на свою анормальность, но, с другой стороны, часто именно патологические черты их характера, односторонность их развития, анормальная сила определенных желаний, некритическое и неограниченное следование какой-либо одной цели давали им силу тащить за собой других и преодолевать всевозможные препятствия[96].
Однако не следует полагать, что психические отклонения неотделимы от великих свершений, поскольку такие свершения были делом рук и вполне нормальных людей. Тому в истории множество подтверждений.
Толпа может выделить из своей среды представителя своих интересов, даже лидеров, как это произошло, например, с Гитлером, который, даже обладая некоторыми выдающимися качествами, все-таки никак не смог смыть с себя печать человека толпы. Он смог найти, определить то, что ей нужно, и пошел навстречу, часто путем демагогии и обмана. Толпа вначале не понимала этого и долгие годы верила ему, потом не смела сопротивляться, в мазохистском упоении отдаваясь ему. Но она поняла далеко не все и не до конца. И только много лет спустя, сопротивляясь комплексу национального унижения после огромной работы на государственном уровне — изменений преподавания истории в школах и высших учебных заведениях, бурного роста экономики, осуждения гитлеризма и его преступлений во всех странах, появилось поколение немцев, которым уже не нужен был фюрер, даже в воспоминаниях.
В связи с этим напомним, что Гитлер был из среды мелкого чиновничества, Сталин — из крестьян (впоследствии его отец был сапожником и рабочим обувной фабрики), отец Муссолини был кузнецом, но у него даже была своя молотилка. Но все они могли быть аристократами или происходить из семей крупных предпринимателей, но это не помешало бы отнести их к людям толпы, если бы они были пропитаны ментальностью толпы.
Толпа, попав под влияние лидера, тем более харизматического, совсем не хочет свободы. Для нее перестают существовать компромиссы, а только формула «или — или». Тоталитарный лидер, который на протяжении своей жизни захочет указывать путь и принимать решения, появляется лишь там, где он находит благоприятную почву, иными словами, где толпа ждет его. Вопрос в том, к чему он должен апеллировать, обращаясь к толпе? Какие инстинкты он должен пробуждать, имея дело с ней? Какие для этого существуют шансы у него, толпы и общества? Толпа может принять решение большинством, даже меньшинством, если остальные ему подчинятся. В борьбе за большинство можно пользоваться внушением, обманом, обещаниями.
Привязанность к тоталитарному лидеру в СССР, Китае, Италии и других таких же странах была столь же тесной и неразрывной, что и у новорожденных утят (по К. Лоренцу). Любые попытки порвать эту связь отнюдь не расценивались как возможность дать человеку свободу, а как покушение на страну, измену Родине, предательство и т. д. Если человек сам пытался разорвать такой «союз», он вполне мог уподобиться тому, кто рубит сук, на котором сидит.
Гитлер стремился воплотить в жизнь националистический империализм с помощью методов (в том числе и методов массовой организации), заимствованных у марксистов, писал В. Райх. Однако успехом своим эта массовая организация обязана и массам, а не только Гитлеру. Ибо укорениться его пропаганда могла только благодаря авторитарной структуре толпы, испытывающей страх перед свободой. Поэтому с социологической точки зрения своими достижениями Гитлер обязан и своей личности, и тому значению, которое придавали ему массы. Проблема, однако, значительно усложняется тем абсолютным презрением, с каким Гитлер относился к народным массам, с помощью которых он собирался реализовать свои империалистические стремления. Для доказательства этого утверждения нет нужды приводить множество примеров[97].
Разумеется, это не означает, что все немцы были слепо преданы Гитлеру, а все советские граждане — Сталину.
Райх отмечал, что в качестве партии, которая, подобно итальянскому фашизму, обязана своим первым успехом практической заинтересованности крупных землевладельцев, НСДАП должна была привлечь на свою сторону мелких и средних фермеров, создавая таким образом для себя социальную базу. Естественно, что в своей пропаганде НСДАП не могла открыто отстаивать интересы крупных землевладельцев и поэтому вынуждена была обращаться за поддержкой к мелким фермерам.
Райх имел все основания считать, что социальную базу гитлеризма составляли мелкие буржуа. По этому поводу он писал, что, прежде всего, следует отметить совпадение национальных и семейных связей в психологических структурах различных групп мелкой буржуазии. Эти связи приобретают особую силу благодаря процессу, который протекает параллельно такому совпадению и фактически возникает на его основе. С точки зрения масс, националистический фюрер персонифицирует нацию. Связь личности с таким фюрером устанавливается лишь в той мере, в какой он действительно олицетворяет нацию в соответствии с национальными чувствами масс. Поскольку фюрер знает, каким образом можно пробудить в массах эмоциональные семейные связи, он также олицетворяет и фигуру авторитарного отца. Он использует в своих целях все эмоциональные особенности, которые прежде приписывались строгой, но внушительной (в глазах ребенка) фигуре отца-защитника. В дискуссиях с горячими поборниками национал-социализма по поводу несостоятельности и противоречивости программы НСДАП много раз говорили, что Гитлер лучше их разбирается во всем — «он все устроит». В этом случае отчетливо проступает потребность ребенка в защите со стороны отца. В условиях социальной действительности потребность народных масс в защите позволяет диктатору «все устраивать». Такая позиция существенно затрудняет осуществление общественного самоуправления, т. е. разумной независимости и сотрудничества. Никакая подлинная демократия не может и не должна быть построена на основе такой позиции.
