Аналог можно найти в поведении отдельного человека, прибегающего к насилию. Исследование мотивов его действий показывает, что чаще всего они допускаются лицами, у которых наличествует страх смерти, принимающий деструктивные формы. Этот страх, обычно минуя сознание, заставляет их предпринимать упредительные удары, чтобы самим не быть уничтоженными. Однако сам страх смерти и высокая тревожность формируются в далеком детстве в результате эмоционального лишения со стороны родителей, в первую очередь матери, необеспечения ими надлежащей психологической защиты ребенка и его социализации. Этот страх, складирующийся в бессознательном и ведущий там потаенное существование, вырвавшись на волю, начинает затем мощно мотивировать жестокие и особо жестокие поступки. Следует подчеркнуть, что насильственный преступник уничтожает не только других, но и сам в результате собственного поведения очень часто становится объектом агрессии. Не реже наступает и социальное разрушение человека, т. е. потеря им в результате совершения преступлений многих прав и привилегий, социальных статусов и ролей, снижение и оскудение личности, падение на самые низшие ступени общественной лестницы.
Я хочу тем самым сказать, что очень давнее прошлое вполне способно, вернувшись, разрушить своего носителя, его социальный карточный домик, лишив всего того, чего он смог достичь, даже здоровья, чести, самой жизни, разрушив до конца его же представление о самом себе. Как и в обществе, уничтожается тот порядок, который был у данного человека и вокруг него.
Коллективное бессознательное не только обеспечивает тенденцию к тождественности и преемственность жизни, но и порождает возврат к древности, который очень часто крайне нежелателен, но, по-видимому, неизбежен. Возврат к кровавым деспотиям, например, приводится в действие силами, не подвластными обществу, во всяком случае вся история свидетельствует именно об этом. Само понятие древности, разумеется, относительно, и наш сегодняшний век через какое-то время тоже может называться древностью, а это потом заставит классифицировать явления, охватываемые приведенным понятием.
Следует сделать общий вывод, что как индивидуальное бессознательное включает в себя невспоминаемый личный опыт, инстинкты и автоматизмы, так и коллективное бессознательное ассоциирует в себе опыт, восходящий к заре человеческого существования. Учет этого опыта для объяснения, например, тоталитаризма в Новейшей истории особенно важен, и мы обязаны помнить, что человек появился и начал развиваться во враждебных условиях, когда необходимо было максимально сконцентрироваться, чтобы выжить. На протяжении всей своей истории, образно говоря, с самых первых дней, он постоянно защищался — от других людей и их групп, от своего государства и от общества, иногда даже от своего рода или племени, его традиций и обычаев, от враждебных народов и стран, от чуждых идеологий и установок, от зверей и разрушительных явлений природы, от собственной природы и заключенных в себе же темных сил, от многочисленных и опасных болезней. Могут возразить, что, раз так было, значит, все оно необходимо, например, для того, чтобы, как это парадоксально ни звучит, человечество выжило. Подобное возражение неоспоримо в силу его аксиоматичности, но, с другой стороны, совершенно ясно, что человек всегда держал и держит круговую оборону. А это не может не сказаться в его коллективной памяти, в его идеологии и психологии.
Известно, что в истории человечества не существовало ни одного более или менее значительного по времени периода, когда не было бы войн и в связи с этим массовых убийств, насилий, грабежей, поджогов, угонов людей в неволю, разрушений материальных и духовных ценностей и т. д. В результате конфликтов исчезли целые народы, а другим был нанесен огромный, часто невосполнимый ущерб. На самом низшем, межличностном и межгрупповом уровнях насилие не прекращалось никогда, и в нынешнем, XXI в. люди уничтожают друг друга с такой же неистовостью, как в XXI в. до нашей эры. Поэтому я полагаю, что на протяжении столетий человечество накопило неисчерпаемый потенциал к разрушению, всегдашнюю готовность к ненависти, а агрессия уже давно стала одной из ведущих потребностей всего людского рода и способов разрешения противоречий.
Можно, по-видимому, утверждать, что всемирная история — это история войн и насилий. Разумеется, столь же весомые основания имеются для оценки ее как непрерываемой цепи созидания и творчества, любви и взаимопонимания. То и другое несомненно отложилось в коллективном (историческом) бессознательном, но первое — в тени, как все то, чего стыдятся и что по этой причине лучше прятать от солнечного света. Однако понять движущие механизмы общества невозможно, если не принимать во внимание то, что долгое время скрыто в темноте и вдруг мощно, уничтожая все на своем пути, вырывается вовне. Это зов древнего человека.
Даже теоретически нельзя ставить утопическую задачу устранить или уничтожить коллективное бессознательное — это было бы катастрофой для человека и человечества, которые научились жить именно с данными сферами психики и иначе существовать не могут. Это тем более важно отметить, что в содержание индивидуального бессознательного отдельного человека интегрировано коллективное бессознательное, которое, однако, не является его единственным источником. Такое невозможно сделать и светом сознания (пусть этого и желает Д. Радьяр), которое само «произрастает» из бессознательного и, следовательно, зависит от него, хотя, конечно, бессознательное младенца и бессознательное взрослого — далеко не одно и то же, причем у взрослого оно приобретает вполне определенную автономию. Такое и не нужно делать, поскольку бессознательное (индивидуальное и коллективное) отнюдь не является хранилищем того, что может вызвать лишь антисоциальные последствия. К тому же нет никаких оснований думать, что сознание человека и общества содержит только все светлое и непорочное. Например, постоянная и вполне осознанная алчность конкретного человека или кровавые законы деспотического государства опровергают это. Другое дело — взаимная ассимиляция и сближение этих двух сфер индивидуальной и социальной психики, овладение сознанием бессознательных содержаний.
6.2. Толпа в тоталитарном режиме лжемессий
Нам важно знать отношение лжемессий к толпе, которую они называют массой. Вот что говорил, например, Гитлер о ней.
Большая масса людей не состоит из профессоров или дипломатов. Небольшие абстрактные знания, которыми она располагает, направляют ее настроения и мысли в мир чувств. И от этого зависит ее негативное или позитивное поведение, признающее только силу одного из этих направлений. Сентиментальность массы вызвана в первую очередь ее исключительной стабильностью. Поэтому гораздо труднее подорвать веру, чем знания, труднее изменить чувство любви, чем уважение. Ненависть прочнее, чем антипатия, а движущая сила наиболее важных перемен в мире во все времена слабо отражалась в научных исследованиях, не воодушевляя массы. Напротив, в массах доминирует фанатизм, а истерия ведет их вперед.
Тот, кто овладеет массами, должен знать ключ, который откроет дверь к людским душам. Он называется, однако, не объективностью, а слабостью, требующей власти и силы.
Борьбу за души людей выиграет только тот, кто наряду с усилиями по достижению собственных целей станет уничтожать силы, поддерживающие противную сторону.
В яростных атаках на своих противников люди всегда видели доказательство собственной правоты, воспринимая отказ от их ликвидации как неуверенность и сомнения в справедливости своих требований, а то и вовсе как признак своей неправоты.
Большие массы людей являются лишь частью природы, и осознание этого не допускает сплошных рукопожатий, ибо каждый хочет чего-то другого. Всеобщим желанием становится победа сильнейших и достижение безоговорочной капитуляции слабых.
Нацификация народных масс будет успешной только тогда, когда вместе с позитивной борьбой за их души будут уничтожаться международные отравители[87].
