Эти безусловно верные положения нуждаются в интерпретации и дополнениях. Прежде всего, необходимо выяснить, для чего красно-коричневым нужно было вечное движение, в чем его смысл, потому что одна лишь констатация такой тенденции мало что дает. Можно предположить, что страсть к постоянной борьбе с кем-то, с чем-то или за что-то сродни движениям лежащего на воде человека, чтобы удержаться на ее поверхности. В этом тоталитарная диктатура смыкается с профессиональным уголовником, который живет от преступления к преступлению, все время ищет возможности их совершения и таким способом ведет постоянную игру. Не случайно моралью уголовника пронизана мораль и идеология коммуно-фашизма. В то же время в этом непреходящем поиске врагов и их уничтожении просматривается отношение первобытного человека к окружающему миру, который воспринимался им как всегда враждебный и поэтому требовал от него постоянного и адекватного отпора и нападения в целях защиты. Но ни местечковое мышление, ни первобытная психология в условиях современной цивилизации не могут рассчитывать на окончательный успех. Психология архаичных времен, воплощаясь в конкретных людях и их делах, способна сотрясать цивилизацию, наносить ей тяжелейшие удары, но не уничтожить ее.
Национал-социализм и коммунизм (последний был особенно страшен в облике большевизма) превратились в религию. Идеология, мессы, надежды на лучшие, поклонение новым спасителям придавали этим движениям характер веры. Их идеология приобрела тотальное значение, не допуская никакую другую, в том числе религиозную. Борьба с церковью наиболее грубой и кровавой была в СССР, в Германии она велась более скрытыми способами, хотя сам Гитлер был убежденным и последовательным противником религии и церкви.
Особое внимание нацизм и коммунизм уделяли молодежи, понимая, что ее завоевание «обеспечит» их будущее. Идеологической обработке подвергались самые юные (в СССР, например, пионеры), затем они переходили в гитлерюгенд и комсомол, а уже избранные из них — в партию. Доказательства ориентации нацизма и коммунизма на молодежь обнаруживаются повсеместно, так как в молодежи они усматривали ключ к собственному успеху. Решающую роль при этом играли образование и воспитание. Национальное единство было основным требованием, которое предъявлялось германскому обществу нацизмом, а классовое единство — коммунистами, хотя следует признать, что рабочий класс, которому демагогически отводилась решающая роль в обществе, вообще никакой власти не имел.
Принцип фюрерства (вождизма) был основополагающим для всего общества. Общественная жизнь строилась вокруг центра, лидера и его окружения. При этом деление на общественную и частную жизнь не допускалось. Отсюда многочисленные «личные дела» отдельных людей, которые так любила толпа, разбирая даже интимные вопросы на собраниях. По глубокому убеждению Гитлера, Сталина и Мао Цзэдуна (во всяком случае, это вытекает из их действий, выступлений и т. д.), прогресс человечества зависит не от объективного развития общества, а от гениальности и воли вождей. Мнение большинства для них попросту не существовало, причем вполне объективно, поскольку это большинство было задавлено и не могло даже подать голоса.
Вожди и их клики составляли полное единство и со своими народами, они часть одного органичного целого. Каждое из обществ, которое возглавляли вожди, могло двигаться лишь к одной цели, которую лидеры и определяли.
Китайский, немецкий и российский народы всей своей историей и менталитетами были предуготовлены к тому, чтобы иметь своих любимых вождей и подчиняться им. Вожди играли роль отцов, которым можно довериться и которые решают за людей все сложные и ответственные вопросы. Человеку, оставшемуся в жестких рамках созданных лжемессиями культур, остается только подчиняться их мудрым указаниям, тем самым снимая с себя груз ответственности и облегчая себе жизнь. Попадая в толпу себе подобных, стянутую обручем единой, обязательной и жесткой идеологии, люди, как им казалось, начинали преодолевать свою отчужденность. Однако это была лишь видимость при всеобщем доносительстве и отказе от цивилизации.
Вожди создавали специфическую культуру и массовое познание как ее неотъемлемую часть, умело манипулируя им и используя в необходимой мере уже имеющиеся в толпе пристрастия и предубеждения. Тоталитарное мировоззрение сейчас, казалось бы, ушло навсегда, но многие его пережитки, надежды и предубеждения остались, ожидая своей актуализации. Это относится не только к вечнозеленому коммунизму, но даже к нацизму и фашизму.
5.3. Лжемессии и искусство
Можно ли утверждать, что ни в одной тоталитарной стране не было ни одного выдающегося, а тем более великого произведения искусства и литературы? Такие произведения создавались в подобных странах, но это было только местом их рождения, и не более. Вот почему Шостакович не может считаться советским композитором, а Пастернак и Солженицын — советскими писателями. Советскими, нацистскими, фашистскими и т. д. можно считать лишь те произведения художественного творчества, в которых прославляется коммунизм, нацизм, фашизм, маоизм и др., их лидеры. Произведения поэтов, музыкантов, прозаиков, скульпторов, кинематографистов и т. д. о любви, дружбе, преданности Родине, созданные на земле, оскверненной тоталитаризмом, отнюдь не прославляют его и его «мессий». Конечно, в те же годы появилось великое множество прославлений и гимнов «любимому» правительству, партии, строю, вождям, но они канули в Лету сразу же после провалов породивших их режимов.
Однако не все так просто, как представляется на первый взгляд. Могут возразить, что на потребу нацизма или коммунизма творили весьма талантливые люди, например В. В. Маяковский. Он действительно очень много сделал для пропаганды марксистско-ленинского социализма и особенно культа главного «мессии» — Ленина. Между тем выдающимися можно считать лишь художественные формы его сочинений, но отнюдь не их содержание (чего стоит, например, прославление им обер-палача Дзержинского!). По этой причине после «кончины» СССР в ту же могилу ушло и творчество «лучшего, талантливейшего» поэта Маяковского. Следовательно, и выдающиеся деятели искусства и литературы могут обслуживать тоталитаризм и его «мессий», но судьба их произведений именно по этой причине будет весьма плачевной, они никогда не будут признаны великими.
Тоталитаризму попросту не нужен и органически чужд талант и тем более гений. Поэтому система одних уничтожает (Гумилёв, Мандельштам, Мейерхольд, Флоренский, Вавилов, Клюев, Цветаева), других травит, выдворяет, выживает из страны (Бунин, Шмелёв, Замятин, Шаляпин, Куприн, Рахманинов, Бердяев, Солженицын, Бродский, Пастернак, Ахматова). Советская власть, равно как и немецкие нацисты, объявила интеллигенцию, особенно творческую, художественную, своим врагом номер один и организовала ее постоянную травлю. Доктор философии и литератор Геббельс, считавшийся в кругу гитлеровской верхушки чуть ли не главным интеллектуалом, приравнивал врагов-интеллигентов к евреям. Вместе с тем современные деспотии всячески поощряли, с позволения сказать, искусство, культивирующее грубую, бездушную, примитивную силу. Поэтому в фашистской Германии и большевистском СССР так любили писать, лепить и высекать плакатные квадратные физиономии без проблеска мысли, но со стальными мускулами и нерассуждающей готовностью и к агрессии, и к подчинению. Глыбообразные бабищи со снопами, девушки с веслами, физкультурники и военные с идиотски счастливыми лицами и могучими икрами «украшали» наши выставки, так называемые парки культуры, клубы, официальные учреждения, школы и т. д.
Вообще тоталитарное искусство в СССР, нацистской Германии, маоистском Китае и фашистской Италии было поразительно единым по содержанию и форме в живописи, скульптуре и архитектуре, которые всегда тяготели к ложному монометаллизму и бездушной помпезности. В живописи и скульптуре разрабатывались одни и те же сюжеты — вожди, «простые люди», естественно, всегда счастливые или готовые отдать себя во славу режима. Более чем довольные жизнью семьи и т. д. Надо признать, что среди них были и достаточно талантливые, например «Рабочий и колхозница» В. Мухиной, хотя и в этой работе, естественно, видны тоталитарные штампы: более чем мускулистые тела без признаков интеллекта и яркая демагогия, причем, как остроумно заметил поэт Е. Евтушенко, «колхознице не мешало бы дать хотя бы «маленький паспорточек»».
