То, что было дано Иоанну в видениях, названо Откровения потому, что оно подводило некий итог христианскому учению, в первую очередь, о Конце света. Относительно же новым оказались наказания и беды, которые были обрушены (могли быть обрушены) на головы людей Яхве и Христом, общий максимально мрачный фон этой книги. Именно апокалиптические ужасы выступают в качестве Откровения, пророчествуя и предупреждая о тех страданиях, которые еще надлежит вынести людям во время религиозных гонений. Конечно, и в предыдущих библейских (особенно в ветхозаветных) произведениях было немало жестокостей в отношении людей, но ни в одной из них нет такого их нагромождения и концентрации.

Слово «апокалипсис» далеко не всегда было синонимом катастроф и самых страшных страданий. Вначале это действительно означало откровение, т. е. обнажение, представление, раскрытие чего-то исключительно важного. Собственно Концу света в книге посвящены только три последние главы, предыдущие подводят к ним, живописуя решительные шаги христианства, массовую гибель и мучения людей. Между тем многие пророчества обладают некоторой обязующей силой (психологической, разумеется), они как бы призывают и даже принуждают людей исполнить их предначертания, если они верят в основные идеи и догмы учения. Люди начинают жить в свете прогнозируемых событий, а то, что концу времен предшествуют глобальные катаклизмы и казни, представляет собой не что иное, как пересказ истории, и здесь ничего нового нет, хотя сам пересказ реализуется в мифологических формах. Поскольку же массовая гибель людей, глобальные общественные, естественные и техногенные катастрофы время от времени происходят, это начинает убеждать верующих, что предсказания Откровения верны.

Таким образом, человеческая история становится простым комментарием к Апокалипсису, причем каждое поколение может находить в современном ему мире неопровержимые свидетельства наступления Конца света. Тому, что в этой книге можно обнаруживать самые разные содержания и смыслы, в огромной степени способствует ее богатейшая символика, любой символ может быть подвергнут непохожим друг на друга интерпретациям. Апокалиптические предсказания означают попытку ухода от своей человеческой природы, но эту попытку нельзя однозначно признать удачной или неудачной, при этом следует помнить, что личность способна видеть в будущем исключительно то, что ей уже знакомо. Движение времени всегда возбуждало человеческий ум, в первую очередь, потому, что он извечно стремился связать смертное с бессмертным. Будущее всегда пугало, поэтому ужасы Апокалипсиса можно рассматривать как ужас перед ним и как ужас перед перспективой утраты настоящего, которое действительно невозможно продлить или удержать. Сила религии в том, что она дарует надежду в будущем, даже смерть воспринимая как начало новой жизни.

Если Откровение есть совокупность сокровенных религиозных знаний, то почему выделяются религии Откровения — иудаизм, христианство и ислам, тем самым отказывая в этом другим религиям, хотя они тоже несут людям столь же важную информацию. Так, М. Малерб пишет, что только религии Откровения настаивают на существовании единого Бога, который являет себя людям. Политеистические религии более или менее сознательно ощущают потребность в посредниках между человеком и абсолютом. Что же касается «моральных» религий (буддизм, конфуцианство, даосизм), то они не высказывают четких утверждений о существовании Бога, но рекомендуют стиль поведения, который удивительным образом напоминает рекомендации других религий. М. Малерб ставит вопрос о том, какие из названных трех религий Откровения являются истинными[8], но к научному исследованию этот вопрос не имеет никакого отношения.

Представляется, что считать какую-либо религию религией Откровения только на том основании, что она является монотеистической, нельзя. Во-первых, то же христианство не является единобожным, поскольку божествами фактически выступают Яхве, Христос, святой дух и богородица, хотя формально Мария лишь мать Христа, а Бог един в трех лицах, что является совершенной бессмыслицей, не поддающейся никакому пониманию. Во-вторых, любая другая религия, кроме трех названных, тоже несет людям исключительную по значимости духовную информацию, которая открывает им особый мир. В нем тоже действуют боги, но иные и в других обличьях, не всегда столь явно, как, например, в иудаизме или в исламе. В-третьих, считать Бога чем-то вроде посредника между человеком и абсолютом — запутывать ситуацию, поскольку это означает совершенно иной подход к пониманию религии, близкий к античному, когда считалось, что и Зевс подчиняется некой высшей силе. Если уж вводить в оборот такое важное понятие, как «абсолют», следует пояснить, что имеется в виду. Иудаизм, христианство и ислам не знают такой категории.

В Откровении можно найти совсем не божественные факты. Я имею в виду, в частности, обращения господа к Ефесской, Смирнской, Пергамской, Фиатирской, Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской церквам[9]. Эти обращения с полным основанием можно назвать грозными начальственными окриками и неприкрытыми угрозами в адрес покорных подчиненных. Причем начальник вполне убежден в том, что никто не посмеет возразить ему. Это естественно, коль скоро речь идет о спасителе и вседержителе, но столь же несомненно, что на его отношения с церквами бессознательно спроецированы обычные отношения между абсолютным властелином и слугой.

Например, ангелу Ефесской церкви сказано: «Итак, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься» (2:5).

Обращение к Ангелу Пергамской церкви начинается со слов: «Так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч» (2:12).

Ангел Фиатирской церкви уличен в том, что он попускает жене Иезавели, «называющей себя пророчицей, учить и вводить в заблуждение рабов Моих, любодействовать и есть идоложертвенное» (2:20). Далее идут угрозы смерти. Не лучше отношение к ангелу Сардийской церкви, которому Христос (а это именно он) говорит: «Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя» (3:3).

Насыщено грубостью послание Лаодикийской церкви: «Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть» (3:18).

Эти обращения, перечисления ошибок и промахов наряду с достижениями и успехами в деятельности указанных церквей носят весьма обыденный характер. Ясно, что названные религиозные учреждения были весьма близки тому (или тем), кто писал Откровение, и их значимость оценивалась очень высоко. Но необходимо отметить, что обыденное ограничено в основном первыми тремя главами книги. В дальнейшем она насыщена мистическими видениями, образами и пророчествами.

Послания к малоазийским церквам изложены в почти одинаковых, как бы симметричных формах, хотя применительно к каждой из них отмечены разные достоинства и упущения, нередко злостные. Значимость посланий ни в коем случае не ограничивается этими церквами, а имеет общехристианское значение. Но оно приобрело такой статус лишь со временем, когда стало ясно, что ошибки этих церквей достаточно типичны, особенно для первых веков христианства, а содержащиеся в посланиях похвалы и угрозы можно толковать очень широко. Однако сама тональность посланий, очень резкая, суровый язык существенно контрастируют с другими книгами Нового Завета, но он весьма сходен с тем, что излагается в следующих главах Откровения.

Послания семи церквам, таким образом, богословие воспринимает не только как адресованное этим учреждениям, но и ко всему христианскому миру и всем верующим. Кроме того, число «семь» имеет для христианства мистическое значение, что неоднократно подчеркивается в самом Апокалипсисе[10]. Между тем вторая и третья главы этой книги, в которых содержатся послания к семи церквам, по своему содержанию и идеям резко контрастируют со всеми остальными ее частями. Действительно, крайне странно видеть более чем земные указания (наставления) «подчиненным организациям», не содержащие никаких предсказаний, тем более судьбоносных и общечеловеческих, в сочинении, до пределов насыщенном мистическими видениями и образами, пророчествами о Конце света и Страшном суде. Очень возможно, что раньше названные главы были самостоятельными работами или составляли часть других произведений, а затем были достаточно искусно вмонтированы в Апокалипсис. В них ничего апокалиптического нет.