«Она заглядывает в бездну…» Она заглядывает в бездну, Но говорит мне о любви. Прожить полезно – бесполезно, Как ни усердствуй – ни живи. И как с подобным примириться, Когда неясен мир вокруг, Когда тебе едва за тридцать, А женщина шаманит круг. Она заглядывает в бездну, Но говорит мне о любви. Жить невозможно безвозмездно, Как жизнь любовью ни трави. Страсть не подвержена расчёту, Но и расчёт неисчислим: Сегодня обнимаем чёрта, А завтра в ангела сопим. Она заглядывает в бездну, Но говорит мне о любви. Мечты готовятся к заезду, Чтоб от уздечки рот в крови. Когда-нибудь и я постигну За что сердечный метроном Всю жизнь поддакивает игу Любви, таящейся не в нём. «Самонадеян я и глуп…» Самонадеян я и глуп – Не стану для тебя кумиром: Моих стихов многоголовый труп Не освятит классическая лира. Ты это чувствуешь, но лжёшь Перечитав зачитанное чтиво, Надеясь, что я крепко толстокож И буду верить, слушая учтиво. Не пьём с тобой за Новый год, Не селится у дальней стенки ёлка, Моих книжонок тонкий бутерброд Заветрился на книжной полке. Да, ты предчувствуешь предел – Ты что-то видишь, но не скажешь; Быть может это страсти новодел И в нём есть место нам обоим даже; Быть может, взвизгнет ветерок От скорости, несущейся навстречу Поющей пустоте дорог, Наматывающихся нам на плечи. Быть может, а быть может нет, Всё это так со мной и сгинет, Похожим на чужой завет Крестов моих ладонных линий. Вложи свою ладонь в мою – Сочти живые перекрестья кожи, Чтоб знать, когда в каком краю, Мы снова станем на себя похожи. «Не существует вечного ни в чём…» Не существует вечного ни в чём, Но вечность существует вечно, Танцующая за твоим плечом В пути рассыпавшемся Млечном Мерцаниями, вспышками и тьмой Сквозь пелену, в дыхании морозном. Доверься мне, поехали домой – Что нам в синклите этом звёздном! Вот только где он, этот близкий дом, Да из каких тысячелетий? Стоим над замерзающим прудом, Плетущим ледяные плети. Дотерпим, доживём до Рождества, А там крещенствующим – прорубь; В священных брызгах полу-шутовства Невидимый зависнет голубь… Потом весны температурный треск Начнёт настройку звона лета, А вечность припасёт нам пару мест Там, где сейчас скользит комета Мерцаниями, вспышками и тьмой Сквозь пелену, в дыхании морозном. Доверься мне, поехали домой – Что нам в синклите этом звёздном! Жизнь, в полном смысле – воплощённый смысл И выше смысла быть уже не может. Мы – воплощённая не нами мысль Из крови и душой под кожей. Я по ночам ныряю в кровоток И каждый день ценю, как день последний, Пойдём домой, там стены, потолок… Там наш мирок – миров наследник. «Эх, закусив бы удила…»
Эх, закусив бы удила, Забросив все свои дела, Обняться с чёртом вечным летом – Крутнуться по другим планетам! Уж точно, будет чертовня Большим подарком для меня. Там, на планетах, будут ведьмы, С загаром инфернально-медным; Там будет зелья вкус душистый, Ковёр полян призывно-мшистый, Беспечность мысли, без оглядки На дам взлетающие пятки; Там будут всем аплодисменты И без оценки кто ты, с кем ты. А вот Земля, моя обитель – Бодрящий ароматный сбитень, Чтит только дурь галлюцинаций В замесе одуревших наций. Ну, кто закусит удила, Забросит все свои дела, В обнимку с чёртом вечным летом, Со мной крутнётся по планетам? «Бликуют чёрные очки…» Бликуют чёрные очки, Купальник замер на песке. Теней, прозрачные зрачки, Теснятся робко на виске. Одежда женщине чужда – Прикинется бесполой, Чтоб не ответить сразу «да», Но оставаться голой. Сливаясь в солнечный прищур, Растёт прибоя мерный шаг, Разбрызгав пену партитур, Настраивая звон в ушах. Очки купальник и песок, И женщина над ними. К ногам закатный льётся сок, Вот-вот ступни обнимет – Начнётся чувственный распад, Переплавляя день в мираж; Я буду нежен невпопад, Ты просто примешь мой кураж. Очки, последний атрибут Одежды и защиты, В песке и обретут приют, И будут там забыты. «Так сколько нам ещё…» Так сколько нам ещё, Беспечно жить друг в друге – В дворцах своих трущоб, Купаясь в зное вьюги? Дымится разворот – Чужих колёс отрыжка, Растягивает рот От болтовни отдышка. Куда нас тянет даль От тени придорожной? На кой нам чёрт педаль Для скорости безбожной! Крещение, Навруз, – Ожившие картины, – Всегда желанный груз Для Масленицы блинной. Обочинная сныть, Займи собой дорогу – Мы снова станем жить, Умнея понемногу. Сбежать и убежать В распахнутые чащи, Без умысла стяжать Шумящий и звенящий Пространств зелёный смог. Шурша, шумя и роя – Здесь мир, весьма не строг К поэмам без героя. |
