«Терзался воздух солнцепёком…» Терзался воздух солнцепёком, Морочил шаткими тенями, В песке беспамятно далёком Скользили ёлочки за нами. Качалось небо, мы спешили Навстречу зелени пригорка, Зной нарастал всё шире, шире, От вдоха становилось горько… Мы добежали и упали, Вдыхая жажду жаркой влаги. Мы у надежды не в опале – Здесь разовьются наши флаги, Здесь будет наше государство, А там у ельника – граница; Разлуки долгие мытарства Теперь забудут наши лица, Загримируются загаром Морщинки долгих огорчений – Всё предоставлено, всё даром, Без платы и ограничений. Хрипит прибой в протяжном зове, До моря добежать – минута, Разлёгся август на Азове, Минуту с веком перепутав. Ты на себе захочешь видеть Вместо одежды только тени, Вкушающая тёплых мидий, В песок вогнавшая колени. Правдива радостная ложь, Что жизнь – отложенный платёж. «Заповедные места…» Заповедные места, Потаённые тропинки, Над водой, из-под листа, Виснут гроздьями икринки. На босых твоих ступнях Распластался цветом леса Трав запечатлённый крах, Меткой влюбчивого беса, Сделав здесь тебя своей, Спешно слепленной из листьев… Лес – нетрезвый чародей, Лес – пропивший меру мистик. Города всегда не спят, Города съедают сутки. Тащим из лесу опят, В лес – поплывшие рассудки. «Холодной водочки возьму…» Холодной водочки возьму, Возьму селёдушки и сальца, И погружусь в теплынь и тьму, Сжимая строки в жёстких пальцах. Впущу в себя огонь и снег – Материй разность состояний, Забуду всё, забуду всех, Как стебель первородно-ранний. Почтив компанию чертей И лики ангелов за ними, По разделительной черте Пройду, услышав своё имя. Так что, я водочки возьму, Возьму селёдушки и сальца – Дух не равняется уму, Когда строку сжимают пальцы. Теперь я сам себе уют, Не предан и учениками. Ученики тех предают, Кто ради них сдвигает камень. А я – свободен, я – один, Но не могу быть одиноким Среди придуманных картин Перекодированных в строки. Лучше я водочки возьму, Возьму селёдушки и сальца, Позволив сердцу своему Сжимать строку до хруста в пальцах. «Остановись…»
Остановись, замри, послушай – Поёт, рокочет и звенит Так, что вот-вот заложит уши, Слепящий солнечный зенит. Остановись, плечом расторгни Союз упрёков с драмой поз. Наши ступни – почти, что корни Страны журчания стрекоз. Остановись, это не сцена, Здесь нет дыхания чужих. Ты – женщина и тем бесценна Твоя отринутость от лжи. Остановись, взгляни отсюда – Ты часть всего и вся во всём, А я – особенное блюдо На вздорном празднике твоём. Остановись, до парохода Не доберёшься, здесь – не брод; Не угрожай своим уходом – Не пристаёт здесь пароход. «Почти невидим и свободен…» Почти невидим и свободен, Пока без жертвенных даров, Я низко кланяюсь природе За то, что крови дарит кров В своей работе неуёмной, В подкожной путаясь стране, Пока сижу у мойр в Приёмной На неприёмной стороне. Почти свободен и невидим, В осколках лунного клыка, Надеюсь на ночной корриде, Избегнуть участи быка. Часы из суток выжимаю И пью по каплям до минут, Подобно в прошлом шалопаю, В любви нашедшему приют. Не обнаружен, не услышан, Листву читая по слогам, Я ветерком скользну по крыше, По шторе и к твоим ногам В своей немыслимой свободе, С печатью лунной на виске – Так полнолуние и водит Меня на длинном поводке. «Ангел спикировал – кто-то спасён…» Ангел спикировал – кто-то спасён, Непонимающий, как это вышло. Поговорим за столом обо всём, С тоста начнём – бестолково и пышно. Ангел спикировал – это про нас, Непонимающих, как это сталось. Наше молчание – это сейчас Так вздорожавшая малая малость. Ангел спикировал – знать бы за что И почему так для нас это важно. Тост, как обычно совсем не про то, Что прожитое – не груз, не поклажа. Ангел спикировал – произошло И возвестил этот росчерк небесный, Что без добра загибается зло, Как океану не в силах быть пресным. Ангел спикировал – наши тела Вверчены в летний распаренный воздух. С тоста начнём, весть от неба светла, Чуть припозднилась, но всё же – не поздно! |
