Гигантская фигура уплотнилась и приобрела очертания высокого существа – насколько оно было похоже на человека, сказать не могу, так как плащ мешал рассмотреть детали – и шагнула в сторону болота. Монстр, стоящий в лесу, в свою очередь тоже сделал пару тяжёлых шагов в сторону Дома, и земля в очередной раз ощутимо вздрогнула. Гиганты застыли и словно оценивали потенциал возможного соперника.

Потом тот, кто шёл за нами, что-то спросил у Дома, но как он это сделал, я объяснить не могу: просто над болотом прошла волна энергии, наполненной смыслами, образами, мыслями и эмоциями. Если попробовать перевести это на обычный человеческий язык, то можно сказать, что пришелец хотел потребовать свою добычу, как самый сильный с той стороны периметра. Но получил решительный отказ и заверения в том, что у периметра есть и вторая сторона, на которой свой хозяин. Обмен мыслеобразами стал быстрее, солнце спряталось, всё окутал туман, ветер радостно взвыл в чаще, а две фигуры продолжали единоборство, словно два портовых грузчика, старающихся пригнуть руку противника к столу. Внезапно энергетическая буря закончилась, монстр скрылся в чаще, а Дом подёрнулся чёрной дымкой, и вот уже перед нам стоят четыре человека.

– Давайте знакомиться? – ошалело тряхнув головой и словно сбрасывая с плеч груз, спросила Лиз и повернулась к Домиану.

Я хотел уже было начать представлять спутниц, но неожиданно инициативу взяла на себя Элла, которая смело шагнула навстречу Домиану:

– Я Элла-Мария фон Рествуд, а это моя наставница, сестра Доминика, мы из Ирманской обители, – произнесла она звонким голосом, глядя на синеглазого красавчика внимательно, но без малейшего опасения.

– Элла-Мария – моя дочь, – хмуро добавил я, понимая, что Домиан и без моих комментариев всё увидит, но удержаться не смог.

– А сестра Доминика – твоя мать, – невозмутимо ответил он и, видимо, увидев выражение моего лица, спросил:

– Разве ты этого не знал, колдун?

Лиз

Я смотрела на то, как медленно бледнеет лицо Каспера, как с него словно смывается привычное выражение высокомерного пренебрежения ко всему миру, уступая место недоверию и даже злости. Я хотела бы сказать, что увидела на его красивой физиономии выражение растерянности, но чего не было – того не было. Наверное, это чувство в принципе не свойственно хитрому и беспринципному соратнику и приятелю моего дражайшего братца Максимилиана. Как говорится, два сапога пара…

– Этого не может быть, – после минуты тягостного молчания проговорил Каспер, враждебно глядя на Домиана, – это ложь, причём ложь жестокая не только по отношению ко мне. Не думаю, что сестре Доминике приятно это слышать.

– Это правда, – она сказала это очень тихо, но всем присутствующим показалось, что слова прогремели на весь Франгай – такое впечатление они произвели. – Я узнала тебя в тот же момент, как ты приехал в обитель.

– Но это невозможно! – Каспер расхохотался, но я готова была поклясться чем угодно, что это был смех на грани истерики. – Моя мать умерла при моём рождении и похоронена в фамильном склепе Даргеро. Мы с отцом регулярно ходили туда, чтобы возложить цветы и провести все положенные ритуалы, а потом я делал это самостоятельно.

– Не мне осуждать твоего отца, Каспер, – грустно улыбнувшись, ответила сестра Доминика, – он был не самым лучшим человеком в этом мире, хотя когда-то я и любила его настолько, что готова была пойти наперекор всему: обществу, родителям, друзьям.

– Но почему тебе пришлось укрыться в обители, Минни? – воскликнула Элла, которую, судя по всему, открывшаяся информация ничуть не огорчила. – Я так рада, что ты мне родная не только по духу, по мыслям и чувствам, но и по крови. Я чувствовала…

– Это был единственный способ спасти свою жизнь, и не только свою, – Минни оперлась на плечо стоящей рядом Эллы и грустно смотрела на стиснувшего кулаки Каспера. – Я не уверена, что и сейчас вправе открыть эту тайну.

– Если ты считаешь, что твоё молчание не навредит никому из присутствующих, то сохрани свой секрет, – очень весомо проговорил Домиан, – но если то, о чём ты молчишь, может изменить расстановку сил сейчас или в будущем, то такой огонь в кармане лучше не держать. Кажется, так говорите вы, люди?

– Это может не просто изменить расстановку сил, это может изменить весь существующий в империи порядок вещей, – помолчав, произнесла сестра Доминика, – могу ли я быть уверенной: то, что я скажу, останется здесь, не выйдет за границы этого места?

– Разумеется, – ответила я несмотря на то, что чувствовала: вот прямо сейчас к моим проблемам добавятся новые, причём такие, рядом с которыми прежние покажутся детскими играми в песочнице.

– Впрочем, матушка Неллина, скорее всего, и отправила меня с Эллой, потому что почувствовала, что тайнам становится тесно в обители, и нам пора прекратить нести этот груз в одиночку.

– Да говори же уже, – не выдержал Каспер, на скулах которого горели два красных пятна, показывая степень владевшего магистром напряжения.

– Кто отец императора Максимилиана? – неожиданно спросила его сестра Доминика. – Скажи мне, Каспер…

– Ты задаёшь вопросы, за которые легко попасть в тюрьму или вовсе лишиться головы, – криво усмехнулся магистр Даргеро, – но я отвечу. Этого никто не знает.

– Тебе пора бы запомнить, колдун, – не смог удержаться от комментария Домиан, – что в мире нет ничего, чего не знал бы хотя бы один человек. Я прав, сестра Доминика?

– Да, – она склонила по-прежнему красивую голову, а я внезапно почувствовала ту тяжесть, которую многие годы носит в душе эта женщина, и невольно потянулась к ней, но наткнулась на предупреждающий синий взгляд своего няня и опомнилась. – Я знаю, кто он.

– Ну да, это веская причина спрятаться в монастыре и сказаться мёртвой, – было не очень понятно, язвит Каспер или нет, но, судя по всему, он был серьёзен. – Не жди, что мы спросим, кто он: такие знания очень плохо сказываются на продолжительности жизни.

– Но это ещё не вся тайна, – криво усмехнулась женщина, и по лужайке словно пронёсся ледяной ветер, а я малодушно пожалела, что обе гостьи не свалились в болото, потому что понимала: то, что я сейчас услышу, мне очень не понравится.

– Не томи, рассказывай уже, – видно было, что Каспер тоже невероятно напряжён и только многолетний опыт жизни рядом с Максимилианом позволяет ему выглядеть относительно невозмутимым.

– Потом он появлялся ещё не раз, – очень медленно сказала сестра Доминика, – блистал при дворе, кружил головы, участвовал в дуэлях… Никто не знал, кто он на самом деле и что он появлялся проверить, как справляется с империей Элизабет – любовь всей его бесконечной жизни… И однажды он вызвал на поединок герцога Даргеро, тогдашнего магистра Даргеро и, естественно, победил. Но твой отец, Каспер, откупился, он выторговал себе жизнь, отдав победителю свою юную жену, меня. Через какое-то время страсти утихли, и я смогла вернуться, а в положенный срок родила сына, которого чувствовавший передо мной вину магистр признал своим и дал родовое имя.

– Вот это поворот! – невольно ахнула я, глядя, как медленно белеет, а потом чуть ли не зеленеет Каспер. – Вот уж точно: шок – это по-нашему, только такого второго братца мне и не хватало для полного счастья, можно подумать, мне одного мало!

– Максимилиан не мог не почувствовать своей крови, – через силу проговорил Каспер, глядя на сестру Доминику практически умоляющим взглядом, – он бы увидел, понял…

– Ты никогда не думал, что за амулет висит у тебя на груди на тонкой цепочке без замка? – Минни перевела дух, так как самое страшное, видимо, было уже сказано. Впрочем, и его нам – не разгрести.

– Отец, – тут Каспер споткнулся, но уверенно повторил, – отец сказал, что это амулет, защищающий от ментального воздействия и проклятий, родовой артефакт, который никогда нельзя снимать.

– Это действительно родовой артефакт, – подтвердила сестра Доминика, – но не рода Даргеро, а рода… твоего настоящего отца. И проклятья здесь совершенно ни при чём. Его единственная задача – экранировать твою сущность, скрывать твоё происхождение, Каспер.