Я, честно говоря, полагал, что они сейчас переговорят и мирно разойдутся по своим делам, но ситуация, видимо, была несколько сложнее. Монстр издал ряд щёлкающих звуков, от которых у меня судорогой свело все мышцы, а стоящая рядом Минни побелела, как молоко. Элла поморщилась и закусила губу, но продолжала обнимать Минни и, скорее всего, делилась с ней силами. Кто бы мне ещё объяснил – к чему такой никому не нужный сейчас альтруизм, ведь понятно, что Минни – самое слабое звено и жертвовать, если что, придётся именно ею. Если передо мной встанет выбор, кого спасать – кроме себя, разумеется – я, не задумываясь, вытащу Эллу. Даже если абстрагироваться от мысли о том, что она моя дочь, она ещё и потрясающе выгодный потенциальный партнёр: ментальный маг с пока неясным, но однозначно огромным потенциалом. Разбрасываться такими кадрами? Ну уж нет, это не ко мне, я такое сокровище из рук выпускать не собираюсь!

Между тем переговоры между Хантером и чешуйчатым монстром явно не продвинулись ни на шаг вперёд: змей разъярённо шипел, а оборотень отвечал ему длинными цепочками омерзительных щёлкающих звуков, плотоядно посматривая на нас. Видимо, здесь срабатывали какие-то местные законы, и я даже мог предположить, какие именно: судя по всему, монстр настаивал на том, что по праву хищника имеет на нас все права, а Хантер коварно пытается отобрать у него законную добычу.

Вдруг оба существа – и монстр, и Хантер – застыли и, как мне показалось, испуганно переглянулись, но, скорее всего, мне просто это почудилось. Но хвостатый оборотень прикрыл глаза и прислушался, а змей приподнялся выше на своих кольцах и медленно раскачивался, поворачиваясь из стороны в сторону.И тут под ногами мягко дрогнула земля, так, словно где-то очень далеко на землю упало огромное дерево или с горы скатился гигантский валун. Хантер прервал зрительный диалог с монстром и, повернув к нам отвратительную треугольную морду, прошипел:

– Беги, колдун, этот противник не по силам даже мне, видишь, кайрос тоже уходит, оставив добычу. Беги, я догоню и помогу перебраться через болото…

Бомм – бомм – бомм… тяжёлые удары, от которых вздрагивала земля, неумолимо приближались, и я повернулся к пристально смотрящей на меня Элле.

– Бегом прямо по тропинке, – ничего не объясняя, скомандовал я, – всё потом. И, Элла, Минни, бегом – это значит именно бегом, ясно?!

Как и тогда в трактире, перед нашествием гольцов, дочь не стала ни спорить, ни спрашивать, а молча повернулась и, подхватив под руку по-прежнему страшно бледную Минни, поспешила по тропинке. Я ещё раз взглянул на раскачивающегося змея, заметил, что шипастый монстр исчез в неизвестном направлении, и вдруг увидел, как дрогнули вдалеке верхушки деревьев. Это было так же, как тогда, когда мы с Максимилианом пытались добраться до Дома вместе. В тот раз нас спасло чудо, так как сражаться с приближавшимся обитателем Франгая не рискнул даже император, несмотря на мощь своей демонической половины.

Тогда я не рассмотрел приближающееся существо и, честно говоря, не горел желанием делать это сейчас: что-то подсказывало мне, что наше знакомство будет очень коротким и крайне неприятным для меня. Поэтому я быстрым шагом, иногда переходя на бег, двинулся в сторону Дома, догоняя Эллу и Минни. Девочка уже практически тащила на себе немолодую женщину, но не успел я сказать, чтобы она бросила её, как мимо прошуршало гигантское тело змеи, легко подхватившей хвостом обеих моих спутниц. Элла негромко вскрикнула, когда вокруг неё обвилось чёрное, глянцево поблёскивающее тело, но особого страха в её голосе я не услышал.

Пара сотен метров, остававшихся до поворота к Дому, показалась мне равной примерно десятку миль, так как мерный топот, от которого сотрясалось всё вокруг, решительно действовал на нервы. И то, что шаги неведомого монстра были медленными, почему-то не успокаивало, а совсем наоборот: если он шагает так неспешно, значит, абсолютно убеждён в том, что никто не сможет от него убежать и скрыться, даже если очень захочет. И понимание этого чрезвычайно напрягало.

Хантер стремительно скользил впереди по густой траве, ни разу не обернувшись на меня, и где-то в глубине души я понимал: ему совершенно всё равно, уцелею я или нет. Особой симпатии ко мне он никогда не испытывал, чего уж тут… Да, эта неприязнь была взаимной, и то, что я теперь именно ему обязан жизнью, не очень радовало. Впрочем, сейчас, конкретно в эту минуту, наши со змеем разногласия не имели никакого значения.

Хантер неожиданно свернул с тропинки, нырнув в густые еловые заросли, и я почти проскочил практически незаметный просвет в сплошной стене деревьев. Чуть не упал, зацепившись носком сапога за не вовремя подвернувшийся корень, но удержался и скользнул за змеем в едва заметный коридор, образованный еловыми лапами. Я слышал, как они с тихим шорохом смыкались за моей спиной, снова становясь колючим монолитом. Вряд ли, конечно, для того, кто идёт за нами, это станет серьёзной преградой, но даже минута форы в нашем случае – это уже прекрасно.

Выбравшись из ельника, я увидел, что Элла и Минни уже стоят на другом берегу болота, а мостом снова служит влажно поблёскивающая чешуёй спина верного охранника Лиз. Но, как известно, во второй раз всё происходит проще, вот и я уже с гораздо меньшими нервными затратами перебрался на другой берег, пробежав по спине Хантера и стараясь не думать о том, что он может в любой момент «случайно» дёрнуться.

Ощущение твёрдой земли под ногами придало уверенности, и я уже практически совершенно спокойно огляделся: за прошедшее время здесь почти ничего не изменилось. Впрочем, не совсем так… исчезло ощущение пустоты, не зрительной, а глубинной, на ментальном уровне. Возникло ощущение, что Дом стал живым, гораздо более реальным, чем тогда, когда я впервые оказался здесь. То смутное впечатление призрачности, иллюзорности, которое было отчётливым тогда, сейчас превратилось практически в тень, отголосок, туман…

Неужели это влияние Лиз? Или произошло что-то, о чём я не знаю, ведь мой человек успел прислать только одно сообщение, а следующих то ли не было совсем, то ли они затерялись, что, конечно, маловероятно.

Элла и Минни тем временем с искренним удивлением и восторгом рассматривали Дом, который улыбался весело сверкающими стёклами. Распахнулась дверь, и на крыльцо выбежала встрёпанная Лиз, при виде которой у меня привычно заныли зубы: да что ж она так меня раздражает-то? Надо взять себя в руки, потому как для откровенности не время и не место.

Тем временем Лиз уже подходила к нам, и в её голубых глазах не было ни страха, ни неприязни – только искренняя обеспокоенность, сочувствие и удивление.

– Здравствуйте, – мягко улыбнулась она, глядя на моих спутниц и демонстративно не замечая меня, – что случилось? Кто вы и как оказались здесь, в самом сердце Франгая?

– Здравствуй, Лиз, – натянув на лицо любезную улыбку, сказал я, – а со мной ты поздороваться не хочешь?

– Если честно – не очень, – ответила сестрица Максимилиана, сверкнув глазами, – но ты прав, я вела себя невежливо. Здравствуй, Каспер.

– Кто вы? – Элла пристально всматривалась в Лиз, и я отдал бы очень много за то, чтобы узнать, что сейчас чувствует моя дочь с её уникальным даром. – Я вижу очень странное плетение… никогда такого не встречала…

– Может быть, дело в том, что я не совсем обычный житель этого мира, – пожала плечами Лиз и повернулась к Минни, – у вас очень усталый вид. Может быть, прежде чем вести долгие разговоры, вы отдохнёте после всех волнений и тревог? Или…

Она не успела договорить, потому что вершины елей качнулись и напротив дома замерла гигантская фигура, голова которой виднелась где-то на уровне макушек самых высоких деревьев. Было сложно сказать, кто это или что, так как весь силуэт был окутан туманной дымкой, мешающей рассмотреть подробности.

Только я хотел сказать что-то по поводу того, что хорошо бы Дому как-то проявить себя, как перед нами из воздуха медленно соткалась высокая, ничуть не меньше стоящей в лесу фигура. Я зажмурился и с трудом поборол желание пригнуться: такой невероятной, запредельной силой веяло от неё. Рядом тихо ахнула Элла, но страха в её вскрике не было абсолютно, скорее, в нём слышался неподдельный восторг.