– Макс! – Заорал он мне. – Бля буду, по нам херачат ракетами…

– Хорош гнать!

– Точно ракеты – к гадалке не ходить, подтвердил Валерка. – Пока не накрыло, укрываться надо!

– Хамстер! За руль! Равшаны! Прыгай в кузов, кто хочет жить! Валера – по газам к метро!

Наплевав на брошенные вещи и технику, все сноровисто погрузились в кузов, и, резко дав по газам, зилок помчался к метро.

– Вовка, что в сумках?

– Еда из Ашана, затарился вчера… В черной сумке "ИЖ"-27, патронов штук пятьдесят, приспособы для чистки и релодинга.

– Негусто. У меня с собой "Оса" и патронов восемь. У Валерки Сайга 12к – я точно знаю! И без патронов он ее не носит.

Понятно. Ну, Валера собирался ставить прицел, поэтому в результате вооружен гладкостволом. Вовка вообще переезжал – все с собой. Один я как фоска в сносе с травматой. И это при том, что дома у меня стволов, как у Валеры велосипедов. Ну хоть документы у всех есть…

Так, нагруженные сумками, выскочили из грузовика и, спотыкаясь, ломанулись в подземку…

Костёр не согревал. Он, конечно, давал убогий свет и обжигал ладони, но пробить своим теплом мрак подземелья не мог. Топлива было немного – и мы, сидевшие у огня, зябко кутались в одеяла. Но чудом вырванная из цепких лапок Вовки, который самоутвердился на должности нашего кладовщика, бутылка дешевого виски сделала своё дело. Напряжение и нервозность последних дней ослабло. А Валера все говорил и говорил. Почему-то старательно копируя героев сериала Ликвидация.

– Я, конечно, Вас уважаю, но тьфу Вам под ноги… Ядерные бомбы. Ха! Если б сразу запустили ядерные бомбы, то на всё метро было бы не больше, я повторюсь, не больше бы тридцати тысяч человеков. Это если бы эти поцы не попали б по Москве. Они бы сразу закрыли гермозатворы и никого сюда бы не пустили кроме тех, кто уже имел счастье сюда насыпаться. А началось все с простого обмена любезностями. Но банальным тротиловым эквивалентом. Высокоточным и не совсем. Ми вам, а ви-таки нам – и я хрен знает с кого все началось. Но! Больше-таки десяти, мать их так, суток мы лазали туда и, я не побоюсь этого слова, обратно. Все тащили под бомбами всё, что могли ухватить. Таки ходят упорные слухи, что братва из "Аргуса" спустила под землю даже зенитки. И все-все-все, как у Винни-пуха, делали свой гешефт. Кто конечно не был полный идиёт!....

– Особенно Вы лазили, Соломон. Я дико извиняюсь, но либо Вы хорошо прячите свои ништяки, либо Вы и есть этот самый идиёт… – Поддел я Валерку.

– От Соломона слышу! Ты кого Соломоном назвал? За Соломона ответишь!!! – Выпалил скороговоркой Хамстер и, надувшись, замолчал. Это была игра на публику – у костра сидели не только свои. А ништяки… Они, конечно, были, хотя их могло быть и побольше…

Когда мы проскочили в метро, укрывшись от бомбёжки, и оказались на станции, мы увидели странную, но толковую суету. Работники метрополитена, слаженно матерясь и раздвигая толпу, вскрывали в полу неприметные лючки и монтировали на них питьевые фонтанчики и туалеты. Поезда были загнаны в тоннели так, что из каждой тоннельной арки выглядывала только морда вагона. Двери их были открыты и охранялись полицией, которая пропускала в вагоны только женщин с детьми. С перрона через рельсы были перекинуты мостки, которые вели в различные, довольно объемные помещения, проходы в которые раньше скрывали аляпистые барельефы. Сейчас эти дверцы-барельефы, изображающие что-то космическое, были откинуты на неприметных петлях, и народ, с удивлением оглядываясь по сторонам, проходил в неведомый мир ранее неизвестной подземки. Все манипуляции персонала станции управлялись по громкой связи, но было видно, что эти действия были если и не отточены до автоматизма, то уж точно производились не впервые. В центре зала собирали военнослужащих и народ призывного возраста. Не ожидая ничего хорошего от таких сборов, мы, тем не менее, подошли.

После недолгого ожидания к нам подошел начальник станции. Немолодой седой дядька.

– Сразу скажу, что информации о происходящем у меня нет. – Заговорил он. Интернет, телефоны, факсы, радио – ни хрена не работают. Не знаю почему – ни на что не похоже. Станционная вентиляция оборудована системой очень неплохой фильтрации, но пока в ней нет необходимости – газоанализаторы и дозиметры фиксируют норму.

– Так может все же лучше включить, вдруг там газ неизвестный какой, а?…

– Давайте сразу определимся,– рявкнул начальник. – Я не буду каждый раз тратить время на объяснение элементарных вещей когда кому-то потребуется показать, что у него есть своё мнение. Время дорого. Уже сегодня встанет вопрос с продовольствием. Народ пребывает, но у нас стоит программа в системе наблюдения для распознавания и подсчета количества пассажиров. Мы точно знаем сколько людей на станции. Здесь имеется кухня в бомбоубежище, есть посуда, но нет запасов продово…

Его прервала серия близких гулких ударов – отголоски взрывов весьма внушительной силы. Начавшуюся было панику на корню пресекла трансляция:

– Сохраняйте, блядь, спокойствие. У нас всё нормально – я в камеры вижу. Рты, бля, закрыли. Не мешаем работать, не суетимся, а то свет выключу.

Я никогда не видел такого количества соляных столбов. Начальник сорвал с пояса рацию и заорал в неё:

– Паша, ты охуел? Ты чё несёшь?

Из ретранслятора донеслось:

– Э-э-э, виноват, граждане пассажиры… Наблюдаю в наружные камеры взрывы на территории "Станкоэкспорта". У нас повреждений нет.

Народ потихоньку отпускало. Начальник продолжил речь…

Нам было предложено организоваться в группы и заняться банальной мародеркой с целью раздобыть покушать. Каждой группе предавался целый полицейский с автоматом. Во избежание эксцессов с хозяевами ларьков ну и чтоб никто не сбежал, наверное. Я поднял руку. Начальник недовольно посмотрел на меня и нехотя кивнул.

– Только коротко,– сказал он. Я кивнул.

– Максимально коротко. У нас группа уже есть. И полицейский нам не нужен – так получилось, что мы с оружием, только патронов маловато, У входа в метро стоит наш грузовик (Валера потряс ключами), пока другие чистят ближайшие магазины, мы можем проехать подальше, но нам нужны гарантии что мы войдем обратно случись чего.

– Добро, поднимитесь в помещение полиции, со старшим смены обговорите детали насчет входа-выхода и связи с остальными группами. Я ему о вас сообщу.

Тут влез Вовка со своими сумками.

– Вот, начальник, -сказал он пиная клетчатый баул. Продукты тут. Можете начинать кормить детей.

Подскочившие тетки в синих форменных жилетках уволокли обе сумки с завидным проворством.

–А шо же ты, альтруист, третью сумку не отдал? – Спросил я, когда мы втроём поднимались по лестнице

– А там вискарь, восемь бутылок, – хихикнул брат.

– Да ну? – Поразился я. – А не звенят почему?

– Так они в тубах…

Поднявшись к турникетам, мы были встречены сержантом полиции, который, как оказалось, был предупрежден о нас по рации. Он провел нас через крашенную мильён раз, в том числе последний раз коричневым, дверь. Затем узеньким коридором тоже мильён раз крашенным, только кислотно-зелёным, и мы оказались в большем кабинете с непомерно высокими потолками. Половину кабинета занимал обезьянник, а половину – стол с монитором и полицейским старлеем. Старлей поражал монументальностью, усатостью, мордатостью и пузатостью. Первым делом он поинтересовался документами на оружие и долго их изучал. Периодически доносился гул близких взрывов.

Я задолбался стоять и сел без приглашения на стул.

– Чё ты борзый такой? – Спросило официальное лицо. – Ну-ка встал!

–Я не борзый, я дерзкий, -засмеялся я. – И не командуй, я у тебя не служу. Мы на работу подписались, и кормить вас будем. И тебя в том числе.